верным людям и что конверты эти будут вскрыты в случае его, Кацмана,
ареста или, скажем, неожиданной кончины. Понимаешь? Имен верных людей не
назвал. Вот так и скажешь, если спросят.
- Хорошо, - медленно сказал Андрей, глядя в огонь.
- Это будет правильно... - проговорил Изя, тоже глядя в огонь. -
Только вот если тебя бить будут... Румер - это, знаешь, сволочь какая... -
Его передернуло. - А может, и не спросит никто. Не знаю. Это все надо
обдумать. Так, сразу, и не сообразишь.
Он замолчал. Андрей все размешивал жаркую, переливающуюся красными
огоньками кучу, и через некоторое время Изя снова принялся подбрасывать в
камин пачки бумаг.
- Сами папки не бросай, - сказал Андрей. - Видишь, плохо горят... А
ты не боишься, что ту папку найдут?
- А чего мне бояться? - сказал Изя. - Это Гейгер пусть боится... Да и
не найдут ее теперь, если сразу не нашли. Я ее в люк бросил, а потом все
гадал: попал или промахнулся... А за что тебе вломили? Ты же, по-моему, с
Фрицем в прекрасных отношениях...
- Это не Фриц, - сказал Андрей неохотно. - Просто не повезло.
В комнату с шумом ввалились женщины и Кэнси - они тащили на
растянутом плаще целую груду писем. За ними, по-прежнему вытираясь, шел
Денни.
- Ну, теперь, кажется, все, - сказал он. - Или вы еще тут что-нибудь
придумали?
- Ну-ка, подвиньтесь! - потребовал Кэнси.
Плащ был положен у камина, и все принялись кидать письма в огонь. В
камине сразу загудело. Изя запустил здоровую руку в недра этой кучи
разноцветной исписанной бумаги, извлек какое-то письмо и, заранее
осклабляясь, принялся жадно читать.
- Кто это сказал, что рукописи не горят? - отдуваясь, проговорил
Денни. Он уселся за стол и закурил сигарету. - Прекрасно горят,
по-моему... Ну и жара. Окна открыть, что ли?
Секретарша вдруг пискнула, вскочила и выбежала вон, приговаривая:
"Забыла, совсем забыла!.."
- Как ее зовут? - торопливо спросил Андрей у Кэнси.
- Амалия! - буркнул Кэнси. - Сто раз тебе говорил... Слушай, я сейчас
Дюпену позвонил...
- Ну?
Вернулась секретарша с охапкой блокнотов.
- Это все - ваши распоряжения, шеф, - пропищала она. - Я совсем про
них забыла. Тоже, наверное, надо сжечь?
- Конечно, Амалия, - сказал Андрей. - Спасибо, что вспомнили.
Сжигайте, Амалия, сжигайте... Так что Дюпен?
- Я хотел его предупредить, - сказал Кэнси, - что все в порядке, все
следы уничтожены. А он страшно удивился, какие следы? Разве он что-нибудь
такое писал? Он только что закончил подробную корреспонденцию о
героическом штурме мэрии, а сейчас работает над обзором: "Фридрих Гейгер и
народ".
- Сука, - сказал Андрей вяло. - Впрочем, все мы суки...
- Говори за себя, когда говоришь такие вещи! - огрызнулся Кэнси.
- Ну, извини, - вяло сказал Андрей. - Ну, не все суки. Большинство.
Изя вдруг захихикал.
- Вот пожалуйста - умный человек! - провозгласил он, потрясая
листочком. - "Совершенно очевидно, - процитировал он, - что люди, подобные
Фридриху Гейгеру, ждут только какой-нибудь большой беды, пусть даже
кратковременного, но чувствительного нарушения равновесия, чтобы развязать
страсти и на волне смуты выскочить на поверхность..." Кто это пишет? - Он
посмотрел на обороте. - А, ну еще бы!.. В огонь, в огонь! - он скомкал
листок и швырнул в камин.
- Слушай, Андрей, - сказал Кэнси. - Не пора ли подумать о будущем?
- А чего о нем думать, - проворчал Андрей, орудуя кочергой. -
Проживем как-нибудь, перетопчемся...
- Я не о нашем будущем говорю! - сказал Кэнси. - Я говорю о будущем
газеты, о будущем Эксперимента!..
Андрей посмотрел на него с удивлением. Кэнси был такой же, как
всегда. Словно ничего не произошло. Словно ничего вообще не происходило за
последние тошные месяцы. Он даже казался еще более готовым к драке, чем
обычно. Хоть сейчас в драку - во имя законности и идеалов. Как взведенный
курок. А может быть, с ним действительно ничего не происходило?..
- Ты говорил со своим Наставником? - спросил Андрей.
- Говорил, - ответил Кэнси с вызовом.
- Ну и что? - спросил Андрей, преодолевая обычную неловкость, как
всегда при разговоре о Наставниках.
- Это никого не касается и не имеет никакого значения. При чем здесь
Наставники? У Гейгера тоже есть Наставник. У каждого бандита в городе есть
Наставник. Это не мешает каждому думать собственной головой.
Андрей вытащил из пачки сигарету, размял и, щурясь от жара, прикурил
от раскаленной кочерги.
- Надоело мне все, - сказал он тихо.
- Что тебе надоело?
- Да все... По-моему, бежать нам надо отсюда, Кэнси. Ну их всех к
черту.
- Как это - бежать? Ты что это?
- Надо сниматься, пока не поздно, и мотать на болота, к дяде Юре,
подальше от всего этого кабака. Эксперимент вышел из-под контроля, мы с
тобой вернуть его под контроль не можем, а значит, нечего и рыпаться. На
болотах у нас, по крайней мере, будет оружие, у нас будет сила...
- Ни на какие болота я не поеду! - объявила вдруг Сельма.
- А тебе никто и не предлагает, - сказал Андрей, не оборачиваясь.
- Андрей, - сказал Кэнси. - Это же дезертирство.
- По-твоему - дезертирство, а по-моему - разумный маневр. И вообще
как хочешь. Ты меня спросил, что я думаю о будущем, я тебе отвечаю: здесь
мне делать нечего. Редакцию все равно разгонят, а нас пошлют дохлых
павианов убирать. Под конвоем. И это еще в лучшем случае...
- А вот еще один умный человек! - провозгласил Изя с восхищением. -
Слушайте: "Я - старый подписчик вашей газеты, и я, в общем и целом,
одобряю ее курс. Но почему вы постоянно выступаете в защиту Ф.Гейгера?
Может быть, вы недостаточно информированы? Я совершенно точно знаю, что
Гейгер имеет досье на всех сколько-нибудь заметных лиц в Городе. Его люди
пронизывают весь муниципальный аппарат. Вероятно, они есть и в вашей
газете. Уверяю вас, эрвистов совсем не так мало, как вы думаете. Мне
известно, что у них есть и оружие..." - Изя посмотрел на оборот письма. -
Ах, вот это кто... "Имени моего прошу не публиковать..." В огонь, в огонь!
- Можно подумать, что ты знаешь в городе всех умных людей, - сказал
Андрей.
- Между прочим, их не так уж и много, - возразил Изя, снова запуская
руку в бумажную кучу. - Я уже не говорю о том, что умные люди редко пишут
в газеты.
Наступило молчание. Денни, накурившись всласть, тоже подобрался к
камину и принялся бросать бумагу в огонь большими охапками.
- Ворочайте, ворочайте, шеф! - сказал он. - Больше жизни! Дайте-ка
мне кочергу...
- По-моему, это просто трусость - удирать сейчас из города, - сказала
Сельма с вызовом.
- Сейчас каждый честный человек на счету, - подхватил Кэнси. - Если
мы уйдем, кто же останется? Дюпенам прикажешь отдать газету?
- Ты останешься, - сказал Андрей устало. - Сельму вот можешь взять в
газету... или Изю...
- Ты же хорошо знаком с Гейгером, - прервал его Кэнси. - Ты мог бы
использовать свое влияние...
- Нет у меня на него никакого влияния, - сказал Андрей. - А если и
есть, то не хочу я его использовать. Я таких вещей не умею и не терплю.
И снова все замолчали, только гудело пламя в каминной трубе.
- Хоть бы они ехали скорее, что ли, - проворчал Денни, бросая в огонь
последнюю кипу писем. - Выпить хочется - сил нет, а выпить нечего...
- Они так сразу не приедут, - немедленно возразил Изя. - Они сначала
позвонят! - Он швырнул в камин письмо, которое читал, и прошелся по
кабинету. - Вы этого, Денни, не знаете и не понимаете. Это ритуал!
Процедура, отработанная в трех странах, отработанная до тонкости,
проверенная... Девочки, а нет ли здесь чего-нибудь пожрать? - спросил он
вдруг.
Тощая Амалия немедленно вскочила и с писком: "Сейчас, сейчас!.."
исчезла в приемной.
- Кстати, - ни с того ни с сего вспомнил Андрей. - А где цензор?
- Он очень хотел остаться, - сказал Денни. - Но господин Убуката
выпихнул его вон. Он ужасно кричал, этот цензор. "Куда я пойду? - кричал
он. - Вы меня убиваете!" Пришлось даже дверь запереть на засов, чтобы не
пускать его. Сначала он бился всем телом, а потом отчаялся и ушел...
Слушайте, я все-таки открою окно. Сил моих нет, как жарко...
Вернулась секретарша и, застенчиво улыбаясь бледными, без косметики,
губами, вручила Изе бумажный промасленный пакет с какими-то пирожками.
- М-м! - вскричал Изя и сейчас же принялся чавкать.
- Ребра болят? - тихонько спросила Сельма, наклонившись к уху Андрея.
- Нет, - сказал Андрей коротко, поднялся и, отстранив ее, подошел к
столу. И в этот момент зазвонил телефон. Все повернули головы и уставились
на белый аппарат. Телефон звонил.
- Ну, Андрей! - нетерпеливо сказал Кэнси.
Андрей поднял трубку.
- Да.
- Редакция "Городской газеты"? - осведомился деловой голос.
- Да, - сказал Андрей.
- Господина Воронина попрошу.
- Я.
В трубку подышали, затем раздались гудки отбоя. С сильно бьющимся
сердцем Андрей осторожно положил трубку.
- Это они, - сказал он.
Изя прочавкал что-то неразборчивое, ожесточенно кивая головой. Андрей
сел. Все смотрели на него - напряженно улыбающийся Денни, насупленный и
взъерошенный Кэнси, жалко-испуганная Амалия и бледная подобравшаяся
Сельма. И Изя смотрел на него, жуя и осклабляясь, вытирая замасленные
пальцы о полы куртки.
- Ну, чего вы уставились? - раздраженно сказал Андрей. - А ну,
мотайте все отсюда.
Никто не двинулся с места.
- Чего ты волнуешься? - сказал Изя, рассматривая последний пирожок. -
Все будет тихо-мирно, как говорит дядя Юра. Тихо-мирно,
честно-благородно... Только не надо делать резких движений. Это как с
кобрами...
За окном послышалось тарахтение автомобильного двигателя, скрип
тормозов, пронзительный голос скомандовал: "Кайзер, Величенко, за мной!
Мирович, оставаться здесь!.." - и сейчас же в дверь внизу ударили кулаком.
- Я пойду открою, - сказал Денни, а Кэнси подскочил к камину и
принялся изо всех сил ворошить груду дымящейся золы. Пепел полетел по всей
комнате.
- Резких движений не делайте! - крикнул Изя вслед Денни.
Дверь внизу содрогалась и жалобно дребезжала стеклами. Андрей
поднялся, заложил руки за спину и, стиснув их изо всех сил, встал
посредине комнаты. Давешнее ощущение дурного томления и слабости в ногах
снова охватило его. Стук и грохот внизу прекратились, послышались
недовольные голоса, а затем множество ног затопотало в пустых помещениях.
Словно их там целый батальон, мелькнуло в голове у Андрея. Он попятился и
оперся задом о стол. Колени у него отвратительно дрожали. Бить не позволю,
подумал он с отчаянием. Пусть лучше убивают. Пистолет я не взял... Зря не
взял... А может, правильно, что не взял?.."
В дверь прямо напротив него решительно шагнул полный невысокий
человек в хорошем пальто с белыми повязками на рукавах и в огромном берете
с каким-то значком. На ногах у него были великолепно начищенные сапоги, а
пальто было слабо и очень некрасиво стянуто широким ремнем, на котором
слева тяжело отвисала новенькая желтая кобура. За ним ввалились еще
какие-то люди, но Андрей их не видел. Он как зачарованный смотрел в
одутловатое бледное лицо с расплывчатыми чертами и с маленькими закисшими
глазками. Конъюнктивит у него, что ли, подумалось где-то на самом краю
сознания. И выбрит так, что вроде бы даже блестит, как лакированный...
Человек в берете быстро оглядел комнату и уставился прямо на Андрея.
- Господин Воронин? - с вопросительной интонацией провозгласил он
