Двадцать третьего марта Звонарев поднялся, когда еще только начинало
светать, и поспешил на Ляотешань, где шла установка батарей и дальномеров.
Денщик сообщил ему, что всю ночь сильно стреляли береговые батареи и что
будто бы японец опять в проход лез.
На пристани прапорщика ждал катер.
Несмотря на то, что солнце еще не взошло, эскадра уже вытягивалась на
внешний рейд. Головным шел "Аскольд" под флагом командующего флотом, за ним
- крейсера "Новик", "Баян" и "Диана", флотилию замыкали тяжелые громады
броненосцев.
- Всю ночь япошки под берегом шлялись, эскадра, верно, пошла их отогнать
подальше. Ноне корабли на якорях не застаиваются, каждый день в море ходят,
не то что раньше. Новый адмирал никому покоя не дает: ни миноносцам, ни
броненосцам, - занимал разговорами Звонарева старшина на катере.
На опустевшем внутреннем рейде остались только "Ретвизан" и "Цесаревич".
"Паллада" была введена в сухой док. Оба броненосца перетягивались на верпах,
поворачиваясь бортом к Ляотешаню.
- К стрельбе изготовляются, - продолжал старшина, показывая на
броненосцы. - Вчера еще с них телефон провели до самой вершины Ляотешаня.
Стрелять будут из порта, а командовать - с горы. Не чует япошка, что его
ждет.
- Они прекрасно знают обо всем, что делается в Порт-Артуре, шпионов у них
хоть отбавляй, - возразил прапорщик.
В утреннем тумане неожиданно совсем близко появился пирс минного городка.
Сойдя с катера, Звонарев двинулся было по обычной тропинке, но вскоре его
остановили два солдата-сапера с красными флажками в руках.
- Обойти придется, ваше благородие, тут сейчас будут рвать скалы, вон
стежка вбок пошла, - указал один из них, видимо, украинец, - по ней на
главную ношу выйдем, а там уж вас проведут.
Звонарев свернул, куда было указано, и через несколько минут вышел на
проложенную саперами дорогу. Тут он встретился с Кондратенко, который только
что слез с лошади. Они пошли вместе. По дороге генерал сообщил о появлении
японской эскадры у Артура.
- Возможно, опять начнут обстрел города или попытаются высадить десант.
На всякий случай я еще ночью двинул к Голубиной бухте полк с батареей.
- Сегодня им едва ли удастся повторить прошлый спектакль: как-никак, а
восемь двенадцатидюймовых пушек "Цесаревича" и "Ретвизана" что-нибудь да
значат, - ответил Звонарев.
- Только бы они смогли стрелять; вернее, связь не подвела бы.
- Об этом наверняка позаботится сам адмирал, он придает Ляотешаню
исключительно большое значение.
Вскоре их встретил инженер-подполковник Рашепский, руководивший
постройкой дороги, который доложил генералу о ходе работы.
В это время со стороны Артура донесся тяжелый гул выстрела.
- Береговые батареи открыли огонь, - пояснил Рашевский, и Кондратенко
заторопился дальше.
Через несколько минут он с Звонаревым был уже на вершине Ляотешаня.
Солнце только что взошло из-за моря, освещая первыми, еще неяркими лучами
гладкую поверхность воды. К западу море было пустынно до самого горизонта,
но к юго-востоку на сверкающей поверхности воды четко вырисовывалась вся
японская эскадра, идущая тремя колоннами к Артуру. Дым из многочисленных
труб далеко застилал небо, скрывая за собой часть горизонта. Массив Золотой
горы и Тигрового полуострова скрывал от глаз береговые батареи и вышедшую на
внешний рейд эскадру, поэтому их выстрелов не было видно, и только
взлетающие около судов столбы воды указывали на ведущуюся артиллерийскую
стрельбу.
Ответив несколькими залпами по береговым батареям, японцы замедлили свое
движение и разделились на две части. Легкие крейсера и миноносцы, отойдя
несколько в море, остались перед Артуром, а броненосцы и броненосные
крейсера, - всего двенадцать кораблей, - направились за Ляотешань с
очевидным намерением повторить оттуда бомбардировку города и порта. Но тут
их ожидал неприятный сюрприз: не успели корабли занять позиции для обстрела,
как по ним открыли перекидной огонь сперва "Ретвизан", затем и "Победа".
Японцы, видимо, не ожидали этого, замялись и только немного спустя начали
стрелять; Один из снарядов с "Ретвизана" вскоре попал в головной броненосец,
который поспешно стал отходить Дальше в море, за ним двинулись и другие
суда.
- Не понравилось чертям! - радостно проговорил Кондратенко.
- Нас, видимо, японцы не замечают или не понимают, зачем мы здесь
находимся, - заметил Звонарев.
- Не пророчьте, а то, чего доброго, они начнут нас обстреливать, и тогда
нам не поздоровится, блиндажей ведь еще нет, и укрыть людей негде, -
предостерегал генерал.
Как бы в подтверждение его слов послышался зловещий свист быстро
приближающегося снаряда, и тотчас несколько ниже по горе взвился черный
султан дыма.
- Отведите людей, работающих на постройке батарей, за гору, -
распорядился Кондратенко.
Звонарен поспешил вниз, где шла установка шестидюймовых пушек под
руководством фейерверкера, так как Гобято еще не успел приехать. Солдаты, не
обращая внимания на стрельбу, продолжали возиться с установкой лафетов,
перебрасываясь шутками.
- Авось, ваше благородие, нас не зацепит, - возразил один из них, когда
Звонарев приказал им уходить.
- Надо бы поскорее пушки установить, да тут же их и испробовать по
японцу. Первое орудие уже готово.
- Снарядов же к ним нет.
- Вчера к вечеру десятка полтора снарядов и зарядов подвезли и оставили
недалеко за горой.
Скоро крайнее правое орудие было уже готово к стрельбе, и солдаты несли к
батарее на руках почти трехпудовые снаряды и пудовые заряды. Заметив это
усиленное движение, японцы дали залп по батарее.
- Ложись! - едва успел крикнуть Звонарев, заслышав свист снаряда, как дым
и пыль уже окутали батарею, а камни и осколки со свистом полетели во все
стороны. Солдаты мигом распластались на земле. Один из них, несший тяжелый
снаряд, осторожно положил его на землю, а затем укрылся за столь
своеобразным бруствером.
Как только опасность миновала, все быстро вскочили.
- Ваше благородие, орудие готово! - доложил фейерверке?
Звонарев в последний раз осмотрел лафет и, убедившись, что все в порядке,
скомандовал прицел и целик. Солдаты плотным кольцом окружили пушку, с
нетерпением ожидая выстрела.
- Пли!
Прикрывая от солнца глаза ладонями, они старались не пропустить всплеска
от падения снаряда.
- Малость недолет, - первым заметил фейерверке?
- Батарею обновили, а теперь пошли по местам продолжать работу, -
скомандовал прапорщик.
Солдаты стали расходиться, оглядываясь при каждом выстреле.
Войдя в азарт, вся орудийная прислуга с нетерпением следила за стрельбой.
Каждое падение снаряда мимо цели вызывало у всех острое чувство досады.
- Ослеп ты, что ли, сегодня? - сердито бурчали со всех сторон на
наводчика. - Протри глаза!
- Ваше благородие, прицелу бы на полделения прибавить, - советовали они
Звонареву.
Велика была общая радость, когда наконец снаряд угодил в середину одного
из броненосцев и повредил дымовую трубу. Солдаты, бросив работу, начали
качать и Звонарева, и наводчика, и фейерверкера. Японцы же, как бы
обидевшись на подобное обращение с ними, стали уходить в море под громкие
крики "ура" на батарее.
Кондратенко, спустившись на батарею, горячо поблагодарил артиллеристов и
пожал руку Звонареву.
- Недолго, однако, сегодня японцы постреляли, всего что-то около часа, да
и выпустили совсем мало снарядов. По телефону сейчас сообщили, что
повреждений ни в городе, ни в порту нет.
Радостно взволнованный, Звонарев, передав командование подошедшему
Гобято, отправился в Управление артиллерии. По дороге ему встретилась
коляска, в которой сидел Стессель с женой. Узнав Звонарева, генерал
остановил экипаж и подозвал прапорщика к себе.
- Вы с Ляотешаня? - спросил Стессель.
- Так точно, оттуда,
- Каковы результаты нашей стрельбы?
- Попали - один снаряд с броненосцев и один с нашей сухопутной батареи,
после чего японцы ушли, - доложил Звонарев.
- От лица службы благодарю вас, прапорщик, - напыщенно произнес Стессель,
пожимая Звонареву руку.
- Успех принадлежит не мне, а морякам: это их стрельбы испугались японцы.
- Моряки смогли попасть только потому, что хорошо работали установленные
вами дальномеры. Кроме того, и у вас было попадание. Значит, вы,
артиллеристы, прогнали японцев, а не моряки. Передайте мною благодарность
также генералу Белому, - закончил генерал.
- Мосье Звонарев из скромности умаляет свои заслуги, достойные награды, -
вмешалась Вера Алексеевна. - Не беспокойтесь, - за богом молитва, а за царем
служба не пропадают. Заглядывайте как-нибудь к нам вместе с Варей Белой. - И
генеральша протянула свою руку, к которой прапорщик не замедлил приложиться.
Вечером того же дня Дукельский привез Звонареву приказ по эскадре с
благодарностью артиллеристам за удачные действия.
А вскоре Звонарев был откомандирован обратно на Электрический Утес, так
как Чиж, идя ночью по брустверу, упал и вывихнул ногу.
Известие о предстоящем прибытии на Электрический Утес генерала Белого
вызвало на батарее переполох. Человек двадцать солдат усердно подметали
двор, в казарме спешно протирали окна, мыли полы и поправляли стройные ряды
коек, В столовой дневальные с остервенением терли столы, смахивали паутину
по углам и подбеливали стены. На кухне Заяц, недавно назначенный
артельщиком, вместе со своим помощником Белоноговым и кашеваром старательно
выписывал на доске раскладку сегодняшнего обеда. Сам Жуковский, выстроив
роту, производил осмотр солдатского обмундирования. Ротные цирюльники наспех
стригли и брили. Звонарев был занят на прожекторной станции, разладившейся
за время его отсутствия. Один Борейко ничего не делал и одиноко расхаживал
по брустверу батареи, насмешливо поглядывая на происходящую суету.
- Никогда появление японцев не вызывало у нас такого волнения, - заметил
он проходившему мимо Жуковскому, - как прибытие начальства. Можно подумать,
что генералы и есть наш главный враг на войне!
Капитан только отмахнулся.
Обернувшись к Золотой горе, Борейко увидел экипаж, в котором сидело
несколько человек. В бинокль он сразу разглядел Белого и рядом с ним
какого-то моряка в черном пальто.
- Бей тревогу, - приказал он дневальному по батарее.
Тот опрометью бросился к железной доске и начал изо всей силы колотить.
Солдаты, услышав звон, тотчас же побросали свои занятия и кинулись к
орудиям. За ними, задыхаясь от быстрой ходьбы, шел Жуковский.
- Где противник? - на ходу спросил он Борейко.
Поручик молча указал на приближающуюся генеральскую коляску.
- Жаль только, что нельзя его обстрелять, - иронически заметил он.
- Борис Дмитриевич, да что вы наделали? - в ужасе проговорил Жуковский,
покраснев от волнения. - Канониры побросали все на дворе и в казарме. Увидев
щетки и швабры, генерал сразу же догадается, что мы делали приборку к его
приезду, - совсем жалобным тоном проговорил капитан.
- На охоту ехать - собак кормить! Раньше надо было прибирать. Прикажите
дежурным да дневальным скоренько все прибрать, а я пока займусь с нижними
чинами учением при орудиях. На батарее все наши прорехи в обмундировании и в
прочем будут меньше заметны.
- А если генерал заставит построить роту?
- Построим. Пусть полюбуются на наших солдат, - ответил Борейко, - все
дыры и грязь будут отнесены за счет работы при орудиях во время учения.
Коляска успела проехать уже половину расстояния до Утеса, и Жуковский
опять устремился вниз наводить окончательный лоск на все помещения.
