- Построить морские команды, - приказал генерал.
Когда распоряжение было выполнено, Кондратенко тепло поблагодарил
матросов за боевую работу.
- Вам придется защищать Высокую и дальше. Помните, что ее падение
равносильно гибели ваших судов и кораблей. Я надеюсь на вас, как на своих
стрелков. Наша родина поручила вам защиту Артура, и я твердо уверен, что вы
сумеете отстоять его так же, как и Высокую.
- Постараемся, ваше превосходительство! - гаркнули в ответ моряки.
- Ну, с богом, - махнул рукой Кондратенко.
Сойманов и Акинфиев увели свои команды.
Ушел и Борейко. Вскоре он оказался около Пушкинской школы. Осторожно
постучав в дверь, он назвал свою фамилию. Его встретила маленькая
учительница.
- Каким ветром вас сюда занесло в такой поздний час? - спросила она
поручика.
- Вы мне разрешите у вас переночевать? - спросил он.
- Только, чур, вы будете вести себя скромненько, - проговорила
учительница, грозя ему пальцем.
- Об этом не беспокойтесь. В вашем присутствии я делаюсь, как известно,
ручным.
- До сих пор у меня были ручные кошки, собаки и другие звери, но медведей
еще не было.
- Поскольку у вас имеется уже такой большой опыт дрессировщика, я думаю,
что вы и меня сумеете прибрать к рукам, а вернее, уже давно прибрали, -
добавил он через несколько секунд.
- Вы, кажется, против этого не возражаете? - улыбнулась учительница.
- Нет, - буркнул поручик и, неожиданно подхватив ее на руки, крепко
поцеловал.
- На место! - крикнула Оля, отбиваясь от него, но поручик понес ее, как
малого ребенка, в соседнюю комнату, где их ожидали уже Мария Петровна и
Леля.
- Наши голубки, кажется, договорились, - заметила
Леля, увидев их счастливые лица.
Оля торжественно представила:
- Мой муж.
Наступили последние дни горы Высокой. 20 ноября с утра на Высокую гору
обрушился шквал огня. Осадные батареи неистовствовали. Весь береговой фронт
и броненосцы открыли ответный перекидной огонь по японцам, стараясь привести
к молчанию их тяжелые батареи.
Едва началась стрельба, как Борейко заторопился на
Высокую. Около Сводного госпиталя он нагнал Варю Белую с Васей.
- Сереже стало гораздо лучше, - радостно сообщила девушка. - Он быстро
поправляется.
- Очевидно, после Надиных поцелуев, - пошутил поручик.
Варя растерянно посмотрела на Борейко.
- Сережа не такой, чтобы любить меня, а целоваться с другой.
- Кто это вам сказал, что он вас любит?
- Он сам.
- И вы поверили ему?
- А ну вас, Топтыгин. - Варя поспешила в госпиталь.
Со стороны Нового города по направлению Высокой потянулись разношерстные
колонны - последний резерв крепости: солдаты, матросы, дружинники,
выписанные из госпиталей, еще перевязанные хромые.
- Чертова мясорубка, - кивнул на Высокую проходивший солдат. - Сколько
уже легло на ней народу!
Целый день гремели пушки, грохотали взрывы одиннадцатидюймовых снарядов,
рвались шрапнели, бомбочки, ручьем лилась кровь, люди мучились и умирали.
Японцы в атаку не переходили, но готовились к штурму.
На следующий день канонада возобновилась с прежней силой. Погода выдалась
морозная, ясная, что облегчало пристрелку по Высокой. К осадным батареям
присоединились канонерские лодки со стороны Голубиной бухты. Вершина горы
оказалась под перекрестным огнем. Ливень чугуна и стали усиливался с каждой
минутой.
После полудня японцы снова густыми колоннами двинулись на Высокую. Тысячи
их валились, как подкошенные, под огнем орудий, пулеметов, винтовок, ручных
гранат... Японцы продолжали продвигаться вперед. По грудам трупов и раненых
неудержимо катились все новые и новые волны атакующих. Все выше поднимались
они к двурогой вершине Высокой. И русские попятились. Японцы ворвались на
самую вершину.
Завязался рукопашный бой. Озверелые люди дрались чем попало - штыками,
прикладами, камнями, бомбочками, резали, душили, кусали друг друга.
Осадная артиллерия перенесла огонь на резервы и Новый город. Один за
другим разрушались дома, возникали пожары, и все тонуло в облаках дыма и
пыли.
Кондратенко понимал, что положение с каждой минутой становилось все
труднее. Не хватало солдат, коменданты горы выбывали из строя один за
другим. Необходимо было послать туда вполне надежного человека, который
сумел бы подбодрить солдат и сдержать все усиливающийся натиск японцев.
Генерал решил направить ", гору пограничников под командой Бутусова. Он
был уверен, что будет сделано все возможное и невозможное, чтобы удержать
Высокую.
Бутусов только накануне вернулся с Курганной батареи, где почти неделю
отбивал беспрерывные атаки японцев. Ряды его солдат сильно поредели.
Осталось не более половины всего состава при двух офицерах. Тем не менее,
когда Кондратенко сообщил ему о назначении на Высокую, подполковник не стал
возражать.
- Если вы, Роман Исидорович, считаете нужным туда направить меня, значит,
так и будет сделано!.. Через час мои люди подойдут сюда из резерва, а я
прямо отсюда направлюсь на вершину Высокой.
Кондратенко прекрасно понимал, что направляет насмерть одного из лучших
своих офицеров, который с честью выдержал все испытания войны. Генерал с
трудом превозмог свое волнение и, встав из-за стола, крепко обнял и
поцеловал Бутусова.
- Да будет над вами, дорогой Петр Дмитриевич, благословенье божие! По
мере возможности не рискуйте, старайтесь сохранить себя для Артура. Таких,
как вы, у нас немного, и они еще очень нужны здесь, - с чувством проговорил
Кондратенко.
Растроганный Бутусов попросил только об одном: позаботиться о его семье.
Генерал обещал.
После ухода Бутусова Кондратенко тяжело опустил голову, задумавшись о
страдной доле, выпавшей артурцам. Но долго раздумывать было некогда: Артур
ждал своего генерала. Сообщили о начале нового штурма Высокой. Генерал вышел
на двор, наблюдая в бинокль за тем, что происходило на горе.
Она была окутана густой пеленой дыма и пыли, сквозь которые то и дело
проступали красноватые молнии разрывов тяжелых снарядов. Казалось, что на
Высокой происходит извержение вулкана. Временами доносилась дробь пулеметной
стрельбы и людские крики не то "ура", не то "банзай". Только по стремительно
спускавшимся вниз с горы группам людей и одиночным солдатам можно было
догадаться, что русские отходят под давлением превосходящих сил врага.
- Высокая снова занята японцами, - доложил телефонист.
- Справься, где подполковник Бутусов, - распорядился генерал.
- Пограничники подошли! - доложил адъютант.
Генерал вышел из дома. На улице стояла шеренга солдат с зелеными погонами
и такими же околышами на фуражках. Поздоровавшись с ними, Кондратенко обошел
фронт. Хотя многие солдаты были ранены и носили еще повязки, вид у них был
бодрый, не было заметно признаков истощения, солдаты выглядели здоровыми.
Бутусов всегда особенно заботился о питании солдат и с помощью своих
друзей-китайцев умел доставать противоцинготные средства и продукты.
Сравнивая вид пограничников со стрелками, Кондратенко сразу понял, что
физически крепкие и выносливые пограничники окажут гораздо большее
сопротивление, чем любой стрелковый полк. "Да, на них можно положиться", -
подумал он. Поблагодарив солдат за геройскую службу, генерал указал на
Высокую:
- Запомните, братцы: если гору займут японцы, Артуру придет конец. Там,
на горе, вас ожидает подполковник Бутусов, которого я назначил комендантом
Высокой. Вместе с ним, под его командой, вы сможете и должны отстоять гору.
С богом в бой!
- Постараемся, ваше превосходительство! - дружно ответили солдаты и
двинулись по направлению к горе.
- Подполковник Бутусов ожидают своих солдат на подъеме горы, - доложил
телефонист.
Кондратенко снова вышел на улицу. В бинокль было видно, как
перестроившиеся уже в цепь пограничники быстро поднимались к вершине. Сразу
усилился ружейный и артиллерийский огонь японцев. Залпы смешались с
трескотней пачечного огня, забесновались, стреляя на предельной скорости,
пулеметы. Снова вся вершина утонула в пыли и дыму. Цепи пограничников
залегли, но затем частыми перебежками двинулись дальше и скоро исчезли в
окутывающем вершину облаке.
Через минуту было получено сообщение, что дружным штыковым ударом
пограничники сбросили японцев вниз и полностью заняли Высокую. Кондратенко
облегченно вздохнул.
Тотчас же возобновился артиллерийский огонь осадных батарей. Шесть раз в
этот день бросались японцы на штурм и шесть раз отступали, устилая землю
своими телами. Только с наступлением темноты штурм прекратился. Гора снова
осталась в руках артурцев.
Уже затемно подполковник Бутусов, геройски оборонявший весь день гору,
был смертельно ранен в живо г осколком снаряда. Со слабыми признаками жизни
доставили пограничники своего командира в штаб Кондратенко. Генерал не
замедлил прийти на перевязочный пункт. Он опустился на колени перед
носилками, на которых лежал Бутусов. Подполковник на мгновение пришел в
себя. Узнав Кондратенко, он чуть слышно доложил:
- Приказание вашего превосходительства выполнено: Высокая полностью
осталась за нами.
Это были его последние слова. Через минуту он затих. Сняв фуражку,
Кондратенко поцеловал уже холодеющий лоб своего верного соратника и друга.
Не в силах сдержать навертывающиеся на глаза слезы, генерал долго сморкался,
не подозревая, что не пройдет и двух недель, как и он последует за
Бутусовым, кровью своею запечатлев преданность родине.
Борейко был не в силах спокойно смотреть на происходящее на Высокой и
вечером отправился в штаб Ирмана.
- Быть может, я вам здесь пригожусь, - обратился он к адъютанту поручику
Костюшко.
- Сейчас у пас на счету каждый здоровый человек.
Поэтому оставайтесь в штабе, мы найдем и вам какоенибудь дело.
Всю ночь подходили к штабу пополнения - госпитальные команды,
слабосильные. Их вперемешку с моряками и стрелками, снятыми с других
участков обороны, направляли на вершину горы.
Кондратенко с Ирманом бессменно руководили всей обороной. Около полуночи
появился в штабе бледный, осунувшийся Стессель в сопровождении Фока и
Никитина. Генералы наперебой отдавали противоречивые приказания.
- Зря так упорно защищаете Высокую. Сколько солдатской и матросской
кровушки здесь напрасно проливается! Давно бы пора ее очистить и отойти на
основную линию обороны к фортам, - брюзжал Фок.
- Но тогда погибнет флот, - возразил Стессель.
- За него мы, Анатолий Михайлович, не ответственны. Шли бы себе кораблики
в море, а то их никак не выгонишь из Артура. В море-то попросторнее, чем в
нашей гавани...
- Там их поджидает японская эскадра, которая гораздо сильнее нашей.
- Бог не без милости. Авось какое-нибудь суденышко и доплетется до
нейтрального порта.
- Да, да, надо самотопам сегодня же послать ультиматум - пусть убираются
из Артура, пока японцы не перетопили все их калоши, - поддержал Никитин.
- Чтобы эскадра имела возможность выйти в море, необходимо ей вернуть
взятые на сухопутный фронт мелкие и средние орудия, что-то около двухсот
штук. Это сильно ослабит оборону. Кроме того, нам придется вернуть и
снаряды, которых у нас очень мало, - возразил Кондратенко.
- Пушки со второй и третьей линии обороны мы им вернем и часть снарядов -
лишь бы только они ушли, - проговорил Стессель.
- Я решительно протестую против этого, - заволновался Кондратенко. - У
нас и так нет резерва, а если мы снимем с фронта пять тысяч моряков, то
заменить их будет абсолютно некем.
- Сократите гарнизоны фортов, там много лишних людей, - предложил Фок.
