- Тогда они быстро будут заняты японцами.
- По-вашему, значит, следует уничтожить еще полтора десятка тысяч солдат
и матросов, а потом уже поднимать вопрос о капитуляции. Бедные солдатики,
они и не подозревают, что их хотят перевести чуть ли не поголовно, -
вздохнул Фок.
- Высокую мы должны отстаивать любой ценой, чего, видимо, ваше
превосходительство не хочет понять, - резко проговорил Кондратенко.
- Где уж мне, старому дураку, понять. Я никаких академий не кончал, -
издевался Фок.
- Господа, господа, побольше спокойствия, - вмешался Стессель. - Я решил
защищать Высокую еще один день, а если это не удастся, то очистить ее. Люди
нам нужны на других участках.
Несколько разорвавшихся невдалеке снарядов заставили генерал-адъютанта
поторопиться с отъездом.
Около полуночи Борейко и Третьяков отправились на вершину Высокой.
Навстречу им тянулись нескончаемой вереницей раненые и больные куриной
слепотой. Спотыкаясь на каждом шагу о трупы, офицеры кое-как добрались до
редута на левой вершине горы. Он был почти полностью разрушен. При слабом
свете мерцающих звезд сотни стрелков и матросов пытались восстановить
брустверы и блиндажи.
Подошедший комендант горы капитан Солоникио доложил, что работы идут
медленно и вяло, так как люди устали и не хотят работать.
- Но вы им объяснили необходимость этого?
- Они резонно возражают, что все равно с утра японцы все снова разобьют.
Так уж лучше как следует отдохнуть, чем напрасно трудиться, - ответил
капитан.
- Люди выбились из сил, надо подбросить свежие части, иначе едва ли из
всех работ выйдет прок, - подтвердил Борейко.
- Да откуда же их взять? Сюда посланы даже санитары и калеки, - ответил
полковник.
- Тогда трудно рассчитывать на успех обороны, - вздохнул поручик.
- Но оборонять Высокую все же необходимо.
Японская артиллерия, несмотря на темноту, продолжала обстреливать вершину
горы редким огнем.
- Вы бы, господин полковник, побереглись, - предупредил Борейко.
- Да тут и укрыться негде, разве в комендантском блиндаже, если его
только успели исправить. - И Третьяков направился к правой вершине, где
находился комендант горы.
Как только рассвело, артиллерийская канонада возобновилась с еще большей
силой, а затем японцы бросились на штурм. Вскоре им удалось овладеть сначала
левой вершиной, а затем правой. Гарнизон горы почти весь погиб.
Уцелевшие единичные защитники отступили вниз к штабу. Собрав всех, кто
оказался под рукой, - стрелков, матросов, полевых артиллеристов,
дружинников, - Кондратенко лично повел их в контратаку. Борейко шел рядом с
ним. Но японцы уже успели установить на горе пулеметы и минометы. Сборный
отряд попал под перекрестный огонь, смешался и залег на половине горы.
Напрасно Кондратенко и поручик пытались поднять людей. Они решительно
отказывались двигаться дальше. Несколько матросов, попытавшихся идти вперед,
были тотчас убиты. С Кондратенко пулей сбило папаху. Контратака не удалась.
По возвращении в штаб генерал собрал к себе всех уцелевших офицеров,
чтобы узнать их мнение о мерах дальнейшей обороны Высокой. Стрелки, моряки и
артиллеристы единодушно высказались, что дальнейшая борьба за гору
невозможна. Но тут прибыл генерал Смирнов. Выслушав доклад Кондратенко о
положении, он раскричался:
- Волею государя императора я назначен комендантом Артура, и без моего
ведома не может быть оставлено ни одно укрепление. Я разработал восемь
вариантов отбития Высокой. Сейчас я вам их зачитаю, - начал он.
- Как бы ни хороши были соображения вашего превосходительства, но
выслушивать их - значит, напрасно терять время, - возразил Кондратенко. - У
нас нет людей для выполнения хотя бы даже самой простой контратаки.
- Вашего мнения, генерал, я не спрашиваю! - повысил голос Смирнов.
Кондратенко, покрасневший от волнения, встал из-за стола и направился к
выходу. Офицеры последовали за ним.
- Это безобразие, я приказываю вернуться, - кипятился Смирнов, но от него
только досадливо отмахивались.
Последним к двери подошел Борейко. Комендант обеими руками уцепился за
его шинель. Поручик осторожно освободился.
- Лучше бы вы, ваше превосходительство, ехали домой, - соболезнующим
тоном проговорил он. - Высокую вы не вернете, а своими вариантами только
собьете людей с толку.
Генерал растерянно посмотрел на поручика.
- Вас за такие речи следует расстрелять, - тихо проговорил он.
- Не стоит напрасно тратить патронов. Японцы со многими проделывают эту
операцию без расходов для русской казны, - усмехнулся поручик.
Этот ответ окончательно убедил Смирнова в том, что перед ним находится
ненормальный человек, и он, осторожно оглядываясь на Борейко, торопливо
вышел из комнаты. Поручик с улыбкой последовал за ним. Первое, что он
увидел, выйдя во двор, был яркий прожектор, установленный японцами на
Высокой. Его сильный луч скользил по поверхности воды в гавани, нащупывая
стоявшие в порту суда.
"Японцы даром времени не теряют", - подумал поручик.
- Я все же хочу еще раз попытаться вернуть Высокую, - услышал он
невдалеке глуховатый голос Кондратенко.
- Кроме ездовых моей бригады, свободных частей под руками нет, - доложил
Ирман.
- Есть еще рота "баянцев" с лейтенантом Соймановым и сборная команда
писарей Мы образуем из них три штурмовых колонны, - отправился генерал.
- Вы очень увлекаетесь, ваше превосходительство. Я не верю в успех этого,
но готов лично вести колонну артиллеристов, - ответил Ирман.
На этом и порешили. Борейко присоединился к морякам. По сигнальному
выстрелу с ближайшего форта атакующие в полном молчании двинулись на гору.
Сначала все шло хорошо Японцы ничего не замечали, и колонны успели
взобраться уже довольно высоко, когда залаяли сторожевые собачонки. Почти
тотчас поднялась ружейная и пулеметная стрельба и полетели ручные гранаты.
Правая колонна, состоящая из артиллеристов, успела ворваться на правую
вершину и в рукопашной схватке переколола гарнизон. Сам Ирман при этом был
дважды легко ранен. Моряки добрались до седловинки между вершинами и тут
попали под огонь с флангов и залегли.
- Надо поднять матросов в атаку, - сказал Сойманов, обернувшись к
Борейко, который прилег за скалу и оттуда всматривался в окружающую темноту.
Прожектор потух, и были видны лишь вспышки ружейных выстрелов.
- Перед нами как будто никого нет. Зато слева сосредоточены большие силы
японцев. Придется переменить направление атаки. Постараемся выйти во фланг
левому редуту, - поделился поручик своими соображениями с лейтенантом.
- Не знаю, много ли уцелело из моей роты. В темноте черные бушлаты
матросов совершенно не видны. Гаврилов, Тяпин, сюда! - крикнул Сойманов. -
Какие у нас потери?
- Не видать, чтобы много было. Японец-то на дурницу стреляет, больше для
устрашения. Только случайные пули попадают в людей, - доложили матросы.
Сойманов сообщил им план дальнейшего наступления:
- Доберешься до седловинки, а оттуда выйдешь в тыл японцам.
- Писаря-то, что пошли левее нас, вовсе отстали на половине горы. Как
только поднялась стрельба, они спужались, попадали на землю и дальше ни
шагу. Известное дело, нестроевщина, пороху не нюхали.
Но в этот момент справа вспыхнуло дружное "ура" и послышался топот быстро
бегущих людей.
- Ишь ты, как писаря расхрабрились, - заметил Гаврилов.
- За мной, вперед, ура! - вскочил Сойманов.
Матросы подхватили этот крик и ринулись за своим командиром. Но не
пробежал лейтенант и десятка шагов, как громко вскрикнул и присел.
- Боря, я ранен. Прими командование, - с трудом проговорил он.
Поручик остановился и подошел к другу.
- Куда попало?
- В правую ногу выше колена, не могу ни идти, ни стоять.
Остановив двух матросов, Борейко приказал им отнести лейтенанта на
перевязочный пункт, а сам бросился вперед.
Японцы успели подтянуть резервы. На вершине горы в темноте завязался
штыковой бой. Писаря и ездовыеартиллеристы, плохо обученные владению штыком,
были смяты и начали отходить вниз по горе. Моряки оказались окруженными.
Поняв это, Борейко с криком ринулся на японцев. Он действовал винтовкой, как
дубиной, взяв ее за дуло рукой, сметая все на своем пути. Героически дрались
матросы. Враг не выдержал и бросился врассыпную. Моряки вырвались из
окружения.
Борейко отправил в штаб донесение и предлагал с рассветом возобновить
атаку, но в ответ получил приказ об отходе всех частей к форту номер четыре.
После десятидневных упорных боев Высокая наконец перешла в руки японцев.
- Теперь начинается агония Порт-Артура, - произнес Кондратенко, когда
поручик на рассвете прибыл в штаб, передав командование над матросами
морскому офицеру.
- Агония эскадры, но не крепости, - поправил генерала Борейко.
- Боюсь, что и крепость отныне будет в очень тяжелом положении, -
возразил Кондратенко.
Тяжелое настроение генерала несколько рассеялось, когда ему доложили о
показаниях одного из пленных японцев, захваченных ночью моряками на Высокой.
Немолодой японец из Токио, адвокат по профессии, недавно призванный
рядовым в армию, имел крайне утомленный вид и охотно отвечал на все
задаваемые вопросы. По его словам, Япония находилась уже сейчас в
чрезвычайно тяжелом финансовом и экономическом положении, запасы военных
материалов приходили к концу, обученные людские резервы иссякали, солдаты
осадной армии были крайне утомлены и истощены вследствие плохого питания.
- От полного краха нас может спасти лишь возможно быстрое заключение
миря, - закончил японец свои показания. - Но для этого нам нужно сначала
взять Артур. Иначе Россия не согласится начать с нами переговоры о мире,
несмотря на ряд поражений ее армии в Манчжурии.
- Он человек штатский и едва ли вполне разбирается в военной обстановке,
- усомнился Кондратенко, когда переводчик передал ему показания пленного.
- Что касается экономики и финансов, то он, как адвокат, к тому же
специалист по торгово-финансовому праву, конечно, вполне в курсе дела, -
возразил переводчик.
- А внешний его вид говорит, что японцам под Артуром тоже приходится не
сладко, - добавил Науменко.
- Интересно знать, на что рассчитывали, по его мнению, японцы, начиная
войну с нами, - проговорил Кондратенко.
Переводчик спросил пленного. Японец немного замялся, но затем подробно
ответил. По его словам выходило, что Германия, которой важно было отвлечь
внимание своей могущественной восточной соседки от своих границ,
спровоцировала Россию на войну с Японией. Поэтому японцы и рассчитывали,
что, помимо союзных с ними Америки и Англии, им поможет и Германия.
- Чего, однако, пока что не произошло. В этом и заключается один из
главных просчетов японцев, - задумчиво добавил Кондратенко. - Артур же,
несомненно, нам надо защищать до последней крайности, - резюмировал он.
В тот же вечер он сообщил результаты допроса Стесселю. Но
генерал-адъютант под влиянием падения укреплений горы Высокой был мрачен и к
этим сведениям отнесся недоверчиво.
- Все врут пленные, чтобы шкуру свою спасти. Немцы же искони были с нами
в дружбе, - бурчал он.
Присутствующий тут же Фок ехидно заметил:
- Нельзя же быть таким наивным, ваше превосходительство, чтобы верить
всем показаниям пленных, особенно в части наших отношений с Германией. Уж
кто-кто как не немцы все время бескорыстно помогали России на всем
протяжении ее истории.
- Например, целиком предали нас на Берлинском конгрессе в тысяча
восемьсот семьдесят восьмом году, - усмехнулся Кондратенко, - а сейчас
