- Я отказался бы от выпивки.
- Ирман приказал бы вам выпить, как старший в чине. И вообще отказываться
страшно неприлично. Какой же вы тогда офицер? Мне было бы стыдно ехать с
вами! А так вы против своей воли даже заслужили аплодисменты.
- Они предназначались вам, а не мне.
- Конечно, честь барьера гораздо больше принадлежит Дону, чем такому
горе-ездоку, как вы, который сидит на лошади, как собака на заборе. Ну вот и
Юдзянтунь. Справа у большой фанзы виден красный флаг, и около стоят
заседланные лошади. Там, верно, и помещается штаб Романовского. А вон
дальше, на кумирне, флаг Красного Креста. Я туда и поеду. Когда
освободитесь, заезжайте за мной.
- Хорошо.
Варя вздохнула.
- Мне бы очень хотелось проехать с вами до самого моря, но боюсь, что
Романовский будет этим недоволен...
- Я упрошу его взять вас с собой.
- Я буду тиха, скромна, одним словом - пай-девочка. Так ему и скажите. -
Варя подняла лошадь в галоп.
- Прошу садиться, господин Звонарев, - придвинул Романовский стул
прапорщику.
Звонарев сел и, пока Романовский читал бумаги, осмотрелся вокруг. Фанза,
которую занимал капитан, была чистая, просторная; в узорчатых окнах вместо
обычной у китайцев цветной бумаги блестели стекла. На стене против окон
висела подробная карта Артура с нанесенными на ней укреплениями и две
большие схемы севастопольской обороны. На столе лежали какие-то книги. В
глубине виднелась складная походная кровать.
- Значит, вы желаете проехаться со мной вдоль расположения моего отряда?
- закончил чтение капитан.
- Так точно. Если, конечно, это вас не затруднит.
- Нисколько, погода прекрасная, и я с удовольствием прокачусь верхом.
Капитан позвал денщика и приказал седлать лошадь.
- Мы отправимся сначала на берег моря, а затем проедем вдоль фронта по
направлению к Артуру, - объяснил капитан. - Возможные позиции и
наблюдательные пункты я нанес на эту карту, которую возьму с собой. Это
ускорит и облегчит нашу работу.
- Со мной приехала мадемуазель Белая, дочь нашего генерала. Она хотела бы
сопутствовать нам, - робко проговорил прапорщик.
- Она интересная? - улыбнулся капитан.
- Весьма своеобразна, во всяком случае.
- И прилично ездит верхом?
- Очень.
- Буду рад с ней познакомиться.
Подъехав к кумирне, где расположился отряд Красного Креста, они вызвали
Варю. Узнав о приезде начальника отряда, на крыльцо вышел врач.
- Нас можно поздравить: мы наконец получили необходимые нам медикаменты и
перевязочный материал, - радостно сообщил он. - Нам его любезно доставила
сестра Белая.
- Позвольте поблагодарить вас, мадемуазель, и выразить свое удовольствие
по поводу предстоящей совместной прогулки, - протянул руку девушке капитан.
Через пять минут они ехали по направлению к Голубиной бухте - Варя
посредине, офицеры по бокам.
- Вы прекрасно сидите на лошади, мадемуазель, - заметил Романовский,
критически осматривая Варю. - Повод держите крепко, лошадь хорошо слушается
вас. Дать вам в руки меч и копье, и вы станете воплощением девы-воительницы.
- Я всего лишь скромная казачка, - ответила девушка, польщенная похвалой.
Вскоре впереди открылась Голубиная бухта. В нескольких десятках саженей
от берега из воды торчал остов миноносца "Внушительный", взорванного здесь
11 февраля командой при приближении японцев. Исковерканные трубы,
обломанные мачты и сиротливо стоявшие на палубе пушки четко виднелись на
лазурно-голубом фоне воды.
- Памятник трусости наших морячков. Вместо того чтобы принять бой, они
поспешили выброситься на берег и взорваться, - высокомерно заметил
Романовский.
Выехав к берегу севернее Юдзянтуня, всадники направились к небольшому
скалистому, на полверсты выдающемуся в море мысу, именуемому Промежуточной
горкой. На нем виднелись стрелковые окопы, а дальше, маскируясь со стороны
моря, - скорострельная пушка и несколько фанз. На ближайшей из них висел
маленький флажок. Сюда Романовский и направил своего коня. Спешившись,
офицеры вошли в дом, а Варя пошла навестить знакомых китайцев. При появлении
начальника отряда из-за стола вскочило несколько человек.
Один из присутствующих, штабс-капитан Соловьев, отдал рапорт
Романовскому.
- Прошу вас, господа, отправиться к своим частям, я обойду весь участок,
- обратился к ним Романовский.
Офицеры поспешили выйти из фанзы, за исключением Соловьева.
- Сейчас мы втроем - пардон, вчетвером, я упустил из виду мадемуазель
Белую - направимся к деревне Шаньятоу. Побываем на горке, что к северу от
нее. Там расположены окопы сборной роты штабс-капитана Соловьева.
- Придется немного обождать, пока приведут мою лошадь, - предупредил
Соловьев. - Мы тем временем пройдемся к ближайшим окопам.
В нескольких сотнях шагов по берегу виднелась скала высотою в тридцать -
сорок саженей, на вершине которой был устроен полукругом окоп, фронтом на
север и запад. Отсюда открывался широкий вид на бухту и море, а также и на
прибрежные холмы, занятые японцами.
Романовский, на ходу здороваясь со стрелками, прошел вдоль окопа и
поднялся на бруствер. Звонарев и Соловьев последовали за ним. Звонарев
осмотрелся. Скала, на которой они находились, вдаваясь в море, делила
Голубиную бухту на две части: меньшую - северную, берег которой был занят
японцами, и большую - южную, оставшуюся за русскими. На стороне японцев было
заметно движение. В море плавало много парусных и весельных шлюпок. На
берегу суетились рыбаки, вытаскивая сети. Им помогали небольшие группы
японских солдат. Несколько ближе к русским японцы косили пожелтевший гаолян,
тут же рядом паслись лошади.
- Картина совсем мирная, - заметил Звонарев.
- Да, стреляют здесь редко. Мы экономим снаряды, а японцам стрелять не по
чем - все голо и пусто. У нас здесь так мало войска, что задирать неприятеля
нам не приходится.
Подошедший солдат доложил, что лошади заседланы.
- Где же мадемуазель Белая? - оглянулся Романовский. - Вы не видели
сестры милосердия, что приехала с нами? - спросил он у стрелков.
- Они находятся в фанзе, в которой стоят артиллеристы, и подпоручик с
ними.
Звонарев и Романовский застали Варю в разгаре операции. Она старательно
обмыла нарыв и ловко вскрыла его. При этой операции солдат то и дело
вскрикивал от боли, но Варя не обращала на него никакого внимания.
- Грязь у вас, господин подпоручик, поразительная. Все солдаты завшивели.
Не мудрено, что они болеют в таких антисанитарных условиях, - вполголоса
отчитывала Варя молодого офицера.
Романовский молча наблюдал эту сценку. Заметив его, подпоручик забормотал
в ответ что-то неразборчивое.
- Нужно сегодня же вынести и проветрить все тюфяки, а фанзу вычистить и
побелить, а то у вас лошади прекрасно убраны, а люди живут по-свински, -
наставляла девушка.
- У кого еще что болит? - спросила она солдат.
- У меня сильно тело свербит, сестрица, - проговорил один из них.
- Сними рубашку.
Пока солдат раздевался. Варя обернулась и, увидав капитана, нахмурилась.
- Я, конечно, очень признателен вам за проделанную работу, мадемуазель,
но сначала следовало бы спросить на это у меня разрешение, - заметил
Романовский.
- Я сам попросил сестру осмотреть солдат. Наш фельдшер заболел, и мы
лишены всякой медицинской помощи, - заступился за Варю подпоручик.
- В таком случае мне остается лишь извиниться перед мадемуазель Белой, а
вам указать, что добровольные сестры не располагают знаниями даже ротного
фельдшера.
- Я сдала фельдшерский экзамен, работаю в госпитале и знаю наверняка
много больше, чем ваши ротные "эскулапы" - сердито отозвалась Варя.
- Опять неудача, - деланно засмеялся Романовский. - Еще раз извиняюсь. Вы
клад: ездите верхом, как Брунегильда, лечите не хуже самого Эскулапа и
воинственны не менее Афины Паллады!
Путь до Шаньятоу был проделан без приключений.
Романовский разговаривал с Соловьевым, а Звонарев с Варей ехали сзади.
- Терпеть не могу этого задаваку: "Я начальник отряда, потрудитесь меня
слушать, я предупреждаю", - передразнивала Варя Романовского. - Папа-генерал
и то так не разговаривает со своими подчиненными. Давайте отстанем от них
совсем или поедем другой дорогой.
- Мне неудобно. Я ведь командирован в его распоряжение.
Варя вздохнула и замолчала.
Соловьевская горка, как ее называли по имени командира оборонявшей роты,
оказалась полевым укреплением усиленной профили с двумя рядами проволочных
заграждений и прочными блиндажами для стрелков. На флангах стояли два
пулемета, а несколько сзади, около деревни, находилась скорострельная пушка.
С этой позиции открывалась огромная панорама от Голубиной бухты на западе до
горы Высокой на востоке, то есть на протяжении почти восьми верст. Прекрасно
были видны японские тылы в районе Высокой. И Звонарев с удивлением заметил,
что японцы успели уже взобраться почти до половины горы.
- Однако они времени даром не теряют, - проговорил он, указывая на
неприятельские траншеи.
- Зато мы о них совсем не думаем. Будь у нас здесь хотя бы две старые
шестидюймовые пушки, никогда японцы не смогли бы не только взять, но и
приблизиться к Высокой. Прошу вас обо всем этом довести до сведения вашего
начальства, - ответил капитан.
Проходя мимо группы солдат-стрелков, капитан неожиданно велел некоторым
из них раздеться. Поеживаясь от свежего ветра, стояли голые люди. Осмотрев
их, Романовский брезгливо потрогал заношенное грязное солдатское белье,
кишевшее вшами.
- Мадемуазель Белая кое в чем права. Вши и грязь могут оказать большее
влияние на длительность обороны крепости, чем все осадные батареи, вместе
взятые. Поэтому борьба с ними не менее важна, чем с японскими шпионами и
пушками. Господин штабс-капитан, намотайте эго на свой длинный ус.
Прозябшие солдаты поспешили натянуть на себя одежду, вполголоса ругая
начальство.
Уже вечерело, когда офицеры вернулись в деревню, где оставалась Варя.
Увидя Звонарева, она торжественно потрясла объемистым мешочком.
- Я достала чесноку, который сейчас в Артуре на вес золота. Здесь его
фунтов десять. Это все китайцы, им спасибо надо говорить, - пояснила
девушка. - Обещал завтра принести нам домой большую рыбу, которую еще и сам
не поймал.
- Рыболовство строго запрещено приказом Стесселя, - напомнил Звонарев.
- Есть-то все хотят, и солдаты и офицеры. Поэтому начальство и, смотрит
сквозь пальцы на нарушение этого распоряжения. Китайцы знают, как надо
ловить здешнюю рыбу и где она больше всего водится. Если бы не наши
китайские друзья, то мы давно, бы голодали.
- Значит, и я еще не умер с голоду благодаря китайцам? - спросил
прапорщик.
- Конечно. Ели конину и чумизу, а теперь при их помощи питаетесь
прилично, - пояснила Варя. - Вы покончили с делами?
- Так точно, госпожа амазонка, - откозырял прапорщик.
- Тогда поехали домой.
- Разрешите считать мою задачу выполненной? - спросил прапорщик у
Романовского.
- Вполне.
Свернув на Юдзянтунь, Звонарев и Варя пустили коней рысью и, миновав
деревню, вскоре оказались на окраине Нового города. Солнце уже садилось, но
на западе четко выступали Высокая и окружающие ее горы. Царила полная
тишина, - очевидно, на позициях шла вечерняя смена частей. Вдруг на батарее
Золотой горы взлетел огромный столб огня, сопровождаемый целой тучей искр,
за ним другой, третий. Донеслись гулкие звуки выстрелов, многократно
повторенные эхом.
- Заяц старается. И когда он только спит? Каждую ночь будит меня своей
канонадой, - проговорила Варя.
С тротуара их окликнули. Звонарев узнал Сахарова.
