было готово, оно вдруг запыхтело и стало корчиться, как будто внутри
извивались змеи, и когда его посадили в духовку, на нем стал дуться
пузырь; достиг размеров бейсбольного мяча, натянулся, заблестел и вдруг
с шипением лопнул. На поверхности торта образовался глубокий кратер,
Эдди сделал еще немного теста и заполнил дыру. На этом странное
поведение торта не кончилось: низ скоро начал гореть и дымиться черным,
а верх вздымался и опадал как резиновый, то и дело постреливая. Когда
Эдди поставил его остывать, он напоминал собой одну из миниатюр Белли
Геддеса, изображавшую поверхность лавы, рябую, как лицо, изрытое оспой.
Этому торту явно не повезло: пока ребята украшали лабораторию,
Милочка выела из него, что могла, потом ее тут же вырвало, и она
улеглась спать прямо на теплое еще тесто.
А Мак с ребятами взяли гофрированную бумагу, маски, палки от
половых щеток и тыквы из папье-маше, красные, белые и синие ленты и
двинулись через пустырь и улицу к лаборатории. Остатки лягушек они
истратили на кварту Старой тенисовки и два галлона вина, цена которого
сорок девять центов бутылка.
- Док любит вино,- сказал Мак.- Думаю, он любит вино больше виски.
Док никогда не запирал лабораторию. У него была теория, что если
кто захочет к нему влезть, он влезет, не смотря на запоры, что человек
по природе своей честен, а главное - в лаборатории было мало того, на
что позарился бы простой смертный. Ценными вещами были книги и
пластинки, хирургические инструменты, оптические стекла и все в том же
духе - словом, то, на что уважающий себя взломщик смотреть не станет.
Применительно к ворам, грабителям и клептоманам эта теория работала, но
Док не учитывал друзей. Книги у него часто зачитывались; вернувшись
домой, он не находил ни одной банки бобов, но зато мог найти у себя в
постели нежданного гостя.
Украшения сваливали в кладовку, и вдруг Мак остановил ребят.
- Что может особенно порадовать Дока? - спросил он.
- Вечеринка! - сказал Элен.
- Нет,- помотал головой Мак.
- Украшения,- предположил Хьюги, он чувствовал за них особую
ответственность.
- Нет,- опять сказал Мак.- Лягушки,- вот что должно по-настоящему
обрадовать Дока. А ведь может случиться, что к его приезду Ли запрет
лавку и Док увидит лягушек не раньше утра. Нет, нет и нет! - воскликнул
Мак.- Лягушки этим вечером должны быть здесь, посреди комнаты,
завязанные лентой с надписью: "Милости просим домой. Док".
К Ли была тотчас отправлена делегация, которая встретилась с
решительным сопротивлением. Чего только не было пущено в ход, чтобы
победить подозрительность Ли... Ему напомнили, что он сам будет
присутствовать на вечеринке и, значит, лягушки не выйдут из-под его
контроля, его уверяли, что никто никогда не посягнет на его имущество.
Мак написал бумагу, официально подтверждающую, что Ли законный владелец
лягушек - на случай, если кто вздумает претендовать на них.
Когда протесты Ли стали слабеть, ребята взяли ящик с лягушками,
отнесли в лабораторию, обвязали его красными, белыми и синими лентами
и положили на него открытку, где йодом было выведено сочиненное Маком
приветствие; и начались декоративные работы. Виски был к этому времени
выпито, и потому настроение у всех был праздничное. Под потолком
крест-накрест развесили гофрированную бумагу, тыквы взгромоздили куда
повыше
Скоро к веселью присоединились случайные прохожие раз такое дело -
сгоняли к Ли, принесли еще спиртного
Явился и сам Ли Чонг, но у него, как известно, был слабоват
желудок; его вырвало, и ему пришлось удалиться домой. В одиннадцать
изжарили отбивные и съели
Кто-то полез смотреть пластинки, нашел альбом Куин-Бейси, и
знаменитый проигрыватель загремел на весь околоток. Шум был слышен от
доков до "Ла Иды".
Несколько клиентов "Медвежьего стяга", решив, что Западная
биологическая - конкурирующее заведение, вопя от восторга, ринулись на
приступ. Возмущенные хозяева отразили нападение, битва была долгая,
самозабвенная и кровавая; слетела с петли входная дверь, и было выбито
два окна. Разбилось, к сожалению, несколько банок. И еще Элен по дороге
из кухни в туалет опрокинул на себя сковороду с горячим жиром и сильно
обжегся.
В час тридцать по полуночи в лабораторию зашел пьяный и отпустил в
адрес Дока замечание, показавшееся оскорбительным. Мак нанес ему удар,
который до сих пор помнят и обсуждают. Пьяный оторвался от пола, описал
в воздухе дугу и приземлился прямо на ящик с лягушками. Кто-то хотел
сменить пластинку, уронил нечаянно звукосниматель и игла сломалась.
Никто никогда не изучал психологию умирающего веселья. Вначале оно
может быть бурным, ревущим, неистовым; затем наступает нервная
лихорадка, затем шум стихает и очень, очень быстро веселье испускает
дух; гости расходятся кто куда - спать, домой, в какое-нибудь еще
злачное место, оставив позади себя бездыханный труп.
В лаборатории везде горел яркий свет; входная дверь болталась на
одной петле. Пол усыпан осколками стекла. Всюду разбросаны пластинки -
одни разбиты, другие только в зазубринах. Тарелки с застывшим жиром и
косточками отбивных валялись на полу, под кроватью, а некоторые
вознеслись на самый верх книжных полок. Стопки печально опрокинулись
набок. Кто-то, видно, пытался залезть на полки, уронил целую секцию, и
книги рассыпались по полу, заглянув в глаза смерти. Все было кончено,
катастрофа произошла.
Сквозь пролом из ящика выпрыгнула лягушка, села, замерла - нет ли
опасности; тут же выпрыгнула вторая, села рядом. Но чуяли они только
свежий, влажный, прохладный воздух, лившийся в комнату через сорванную
дверь и разбитые окна. Одна из них сидела на открытке с надписью
"Милости просим домой, Док". Посидев немного, обе лягушки скромненько
запрыгали к двери.
Какое-то время по ступенькам на улицу катился, прыгая и завихряясь,
поток лягушек. Какое-то время Консервный Ряд был переполнен, кишел
лягушками. Такси, привезшее в "Медвежий стяг" припоздавших гостей,
раздавило на улице пять бедных квакуш. Но к утру все лягушки исчезли.
Одни нашли сточную канаву, другие поскакали вверх по холму в ближайший
водоем, третьи обрели прибежище в дренажных трубах; еще несколько
десятков попряталось на пустыре.
А в окнах лаборатории ярко и сиротливо горел свет.
-==ГЛАВА XXI==-
В дальней комнате Западной биологической белые крысы бегали и
пищали в своих клетках. В углу, в отдельной клетке лежала крысиная матка
со своим пометом - слепыми, голыми, сосущими ее крысятами, и смотрела
кругом нервно и даже свирепо.
В другой клетке гремучие змеи лежали, свернувшись кольцами, и
уткнувшись в кольцо нижней челюстью, смотрели прямо перед собой
злобными, туманными черными глазками. Рядом ящерица ядозуб, как будто
расшитая крупным бисером, медленно поднимала вверх голову и лениво
царапала тяжелыми когтями прутья клетки. Актинии в аквариуме выпустили
алые и зеленые щупальца-лепестки, выставив на обозрение бледно-зеленые
желудки. Маленький насос, накачивающий морскую воду, мягко жужжал,
тонкие струи воды с шипеньем вливались в резервуары, и путь их отмечался
цепочкой пузырьков.
Наступил час жемчужного света. Ли Чонг вынес на кромку тротуара
баки с мусором. На пороге "Медвежьего стяга" стоял привратник и чесал
живот. Сэм Мэллоу выполз из своего котла, сел на деревянный чурбан и
стал любоваться светлеющим востоком. На скалах у станции Хопкинса лаяли
на одной ноте морские львы. Старик-китаец вышел из моря со своей
мокрой насквозь корзиной и зашагал, хлопая подошвой, в сторону холма.
На улицу Консервного Ряда свернула машина, это Док, наконец,
вернулся из путешествия. Глаза у него были красные от усталости,
движения замедленные. Подъехав к лаборатории. Док посидел немного за
рулем, дал нервам успокоиться после дорожной тряски. Вот он вылез из
машины, зашагал по ступеням. Услыхав его, гремучие змеи высунули
раздвоенные язычки и стали покачивать ими. Крысы заметались в клетках
как бешеные. Док поднялся по лестнице. Посмотрел с удивлением на
болтающуюся дверь и выбитые окна. Усталость как рукой сняло. Он быстро
вошел внутрь. Обошел комнаты, стараясь не наступить на осколки стекла.
Резко нагнулся, поднял разбитую пластинку, прочитал название.
В кухне на полу белел застывший жир. Глаза Дока вспыхнули гневом.
Он сел на кровать, втянул голову в плечи, поежился. Вскочил с кровати и
включил свой знаменитый проигрыватель. Поставил пластинку, опустил
звукосниматель. Из динамика вырвалось только шипение. Он поднял
звукосниматель, остановил диск и снова сел на кровать. На ступеньках
послышались неверные, заплетающиеся шаги, и в дверь вошел Мак. Лицо его
было красно.
Он в нерешительности остановился посреди комнаты.
- Док...- начал он,- мы с ребятами...
Какой-то миг казалось, что Док не видит его. Но вот он вскочил на
ноги. Мак попятился.
- Это вы сделали?
- Да... мы с ребятами...
Маленький, крепкий кулак Дока описал дугу и ударил Мака в зубы.
Глаза Дока горели красным от животной ярости. Мак тяжело сел на пол.
Кулак Дока был крепкий, секущий. Губы у Мака разбились, а один зуб
загнулся внутрь.
- Вставай! - приказал Док.
Мак, шатаясь, поднялся на ноги. Руки были опущены по швам. Док
опять ударил его, ударил холодно, расчетливо, карающе. На губах Мака
выступила кровь и потекла по подбородку. Он пытался облизнуть разбитые
губы.
- Подними руки, защищайся, сукин сын,- кричал Док, ударил еще раз и
услыхал, как хрустнули зубы.
Голова Мака мотнулась в сторону, но он уже напряг всю свою волю и
устоял на ногах. Руки его были опущены.
- Бей, Док,- прохрипел он сквозь распухшие губы.- Я за этим пришел.
Плечи у Дока поникли - он потерпел поражение.
- Сукин сын,- проговорил он с горечью.- Чертов сукин сын.
Опустился на кровать и посмотрел на костяшки пальцев. Кожа на них
лопнула.
Мак сел в кресло и посмотрел на Дока. Глаза его расширились от
боли. Он даже не вытер кровь, струившуюся по подбородку. В голове у Дока
зазвучало монотонное вступление к "Тогда сказали небо и земля"
Монтеверди ``Итальянский композитор (1567-1643), новатор в области
оперной музыки и контрапункта.'', бесконечно печальный плач по Лауре
смирившегося Петрарки. Док видел разбитые губы Мака сквозь музыку,
звучавшую в голове и разлитую в воздухе. Мак сидел тихо-тихо, точно и он
ее слушал. Док глянул на то место, где стоял альбом с Монтеверди и
вспомнил, что проигрыватель сломан.
Он встал на ноги.
- Пойди, умойся,- сказал он, вышел из комнаты, сбежал по
ступенькам, пересек улицу и вошел в лавку Ли Чонга. Доставая из
холодильника, набитого льдом, две кварты пива. Ли ни разу не глянул на
Дока и, взяв деньги, не промолвил ни слова. Док пошел через улицу к
себе.
Мак в туалете вытирал окровавленное лицо мокрыми бумажными
полотенцами. Док открыл бутылку, мягким движением налил пиво в стакан и
подержал его немного под углом, чтобы не пенилось. Налил второй и понес
оба в комнату. Вернулся Мак, похлопывая по губам влажным полотенцем. Док
кивнул головой на стакан с пивом. Мак разинул глотку и опрокинул в нее
половину стакана. Оглушительно вздохнул и уставился на пиво. Док свой
уже выпил. Принес бутылку, опять налил в оба стакана. И сел на кровать.
- Что произошло? - спросил он.
Мак посмотрел на пол, капля крови упала в стакан с пивом. Опять
