Словом, у этой реки есть все, что полагается иметь рекам.
На пятой миле в долине река проточила ложе под высокой скалой, с
которой в воду свешивались плети дикого винограда и папоротников. В тени
скалы спряталась заводь, зеленая и очень глубокая, и тут же небольшая
песчаная отмель манила путника отдохнуть, развести костер и сварить на
нем пищу.
Мак с ребятами расположились на этой отмели и были наверху
блаженства: лучшего места на земле поискать! Если где и водится
множество лягушек, то, конечно, здесь. Всю дорогу сюда им сопутствовала
удача. Кроме большого рыжего петуха, они разжились еще мешком моркови,
упавшим с встречного грузовика, и полдюжиной луковиц, которые попали им
в руки несколько иным путем. У Мака в кармане оказался пакет кофе. В
фордике нашлась жестяная пятигаллонная банка с отрезанным верхом.
Коктейля Эдди осталось еще почти полкувшина. Соль и перец захватили с
собой. Мак с ребятами считали - очень глупо не брать в дорогу соль,
перец и кофе.
Без лишних споров и суетни притащили четыре камня и сложили из них
очаг. Рыжий петух, который еще утром заливисто приветствовал зарю,
теперь лежал вымытый и расчлененный в пятигаллонной жестянке, а вокруг
плавали в воде белые луковки; под банкой среди камней потрескивал
маленький костер из ивового сушняка, совсем маленький. Только круглые
дураки разводят большие костры. Сварить такого петуха - дело не одного
часа, да ведь и не в один же день достиг он таких размеров и столь
мощной мускулатуры. Вода наконец закипела, и от петуха сразу пошел такой
аппетитный дух, что у всех потекли слюнки.
- Самое лучшее время для ловли лягушек - ночь,- порадовал ребят Мак
и добавил: - так что пока можно и соснуть.
Скала давала уютную тень; ребята один за другим повалились на песок
и незаметно для себя заснули.
Мак был прав. Днем лягушки не очень выдавали себя; прятались в чаще
папоротников, лишь изредка выглядывая из расщелин. Ловят лягушек
ночью, при свете электрических фонариков, и ребята сладко спали в
предчувствии бурных событий. Бодрствовал только Элен - поддерживал огонь
под банкой с петухом.
Солнечному полдню места под скалой не было. В два часа солнце
совсем зашло за скалу и кругом воцарились шелестящие тени. Полуденный
ветер играл с листьями платанов. Маленькие водяные змейки заползали на
камни, мягко скользили в воду и плавали в заводи, выставив го ловки как
крошечные перископы и разводя мелкую волну. Выпрыгнула из воды большая
форель. Боящиеся солнца комары и москиты слетелись в тень и громко
звенели над водой. А светолюбивые жуки, мухи, стрекозы, осы, шершни -
все попрятались по своим домикам. Только что тень коснулась берега,
закричали первые перепела, Мак с ребятами проснулись. Запах от
куриного рагу шел умопомрачительный. Элен сорвал с куста свежий лавровый
листок и бросил в банку. Морковь уже была там. В другой банке кипел
кофе. Мак открыл глаза, встряхнулся, потянулся, проковылял к воде, вымыл
лицо, сложив ладони ковшиком, хакнул, сплюнул, прополоскал рот, пустил
ветры, затянул пояс, почесал ноги, разгладил пальцами мокрые волосы, от-
пил из кувшина, икнул и сел у огня.
- Клянусь небом, пахнет недурно,- сказал он.
Все мужчины в мире проснувшись ведут себя одинаково. И дружки Мака,
продрав глаза, почти точно повторили описанный выше порядок действий.
Скоро все расселись у костра и каждый произнес в адрес Элена похвальное
слово. Элен попробовал петуха перочинным ножом.
- Эту курятину нежной не назовешь,- сказал он.- Две недели надо
варить, тогда она будет таять во рту. Как по-твоему. Мак, сколько было
лет этому петуху?
- Петуху? Мне сейчас сорок восемь. Но, надеюсь, я еще не такой
жесткий.
- Интересно, до скольких лет живут петухи? - сказал Эдди,- если
умирают своей смертью?
- Этого, я думаю, никто не знает,- ответил Джонс.
Лучшего времяпрепровождения не придумать. Кувшин ходил по кругу, и
в теле разливалось приятное тепло.
- Ты, Эдди, только не обижайся,- вдруг сказал Джонс.- А что если
тебе под стойку поставить три кувшина и сливать в один виски, в другой
вино, а в третий пиво...
Потрясенные приятели потеряли дар речи.
- Я не хотел сказать ничего плохого,- поспешил поправиться Джонс,-
вообще-то мне и так очень нравится...
Он почувствовал, что ляпнул глупость, и смешавшись сыпал словами
без остановки.
- Мне почему нравится? Пьешь и понятия не имеешь, это такое
выкинешь. Вот, например, виски,- частил он,- выпьешь и более-менее
знаешь, что произойдет. У кого кулаки чешутся - подерется. У кого глаза
на мокром месте - заплачет. А тут...- сказал он, и в голосе у него
зазвучали похвальные нотки,- неизвестно: то ли на сосну полезешь, то ли
захочется плыть в Санта-Крус. Так оно гораздо интереснее получается...
- Кстати о плавании,- прервал его Мак, стараясь замять неловкость.-
Интересно, что стало с Мак-Кинли Мораном, ныряльщиком. Помните такого
парня?
- Как же, помню,- отозвался Хьюги,- мы с ним одно время вместе
болтались. Работы у него было мало, и он начал пить. А ныряльщикам пить
нельзя, опасно. Он стал бояться воды, взял и продал шлем, костюм и
насос. Затем и сам куда-то уехал. С ним ведь что случилось? Одного
итальяшку с "Двенадцати братьев" утянуло за борт якорной цепью.
Мак-Кинли нырнул за ним без всего. Барабанные перепонки у него и
лопнули. После этого все пошло кувырком. А итальяшка и сейчас
жив-здоров.
Мак опять приложился к кувшину.
- Когда был сухой закон,- сказал он,- Мак-Кинли много заколачивал.
Он тогда проверял, не спрятано ли где на дне спиртное. Надзор платил ему
двадцать пять долларов в день. А Луи платил еще по три доллара за каждый
ненайденный ящик со спиртным. Один ящик в день он все таки находил,
чтобы надзор был доволен. И Луи не возражал. Могли ведь другого
ныряльщика нанять. Он тогда имел хорошие деньги.
- Да, это верно,- кивнул головой Хьюги.- Зарабо тал много и решил
жениться, как все. Три раза женился, пока были деньги. Вижу, раз купил
он белую лисью шубу - ну так и знай, женится. Я это сразу понял.
- Что все-таки могло случиться с Гаем?- вдруг спросил Эдди,
упомянув имя Гая первый раз за все время.
- А то же самое,- ответил Мак,- вернулся к жене. Женатым доверять
нельзя. Как бы он ни ругал свою бабу, все равно к ней вернется. Начнет
думать, вспоминать и не выдержит. Нет уж, раз женился - веры тебе нет,-
про должал Мак.- Вот, пожалуйста, Гай. Баба поколотила его. А он, бьюсь
об заклад, три дня не прошло, давай себя винить, раскаиваться. Ну и
побежал домой просить прощения.
Ели петуха долго, с чувством. Выловят кусок, а с него так и капает,
остудят немного и рвут зубами жесткие петушиные жилы с косточек;
острыми ивовыми прутиками подцепят морковку - и в рот. Потом пустили по
кругу банку и выпили до дна бульон. А вечер разливался в воздухе как
тихая музыка. Окликали друг друга перепела, спускаясь к реке. Форель
плескалась в заводи. Явились ночные бабочки и тихо шелестя порхали над
водяной гладью. Тьма все заметнее примешивалась к дневному свету. Выпили
кофе, передавая жестянку из рук в руки. Сидели сытые, довольные,
умиротворенные.
- Черт побери,- нарушил молчание Мак.- Ненавижу тех, кто врет.
- А кто тебе что наврал? - спросил Эдди.
- Я говорю не о тех, кто врет, если иначе не проживешь, и не о тех,
кто любит приврать. Ненавижу того, кто врет сам себе.
- Кто же это сам себе врет?
- Да хотя бы я,- ответил Мак.- И вы, наверное, тоже,- прибавил он
горячо,- вся наша честная компания. Мы решили угостить Дока. Приехали
сюда, наслаждаемся природой. Потом вернемся домой, Док нам заплатит
деньги. Нас пятеро, а Док один, значит ему достанется в пять раз меньше,
чем нам, взятым вместе. Я не уверен, что мы затеяли это для Дока, а не
для своего собственного удовольствия. А так поступать с Доком нельзя,
стыдно. Я не встречал таких людей, как Док. И не хочу пользоваться его
добротой. Как-то хотел я выудить у Дока доллар. Помню, плету ему
что-то несусветное и вдруг вижу, он прекрасно знает, что все это треп.
Тогда я говорю ему: "Извините, Док, я все вам наврал". А он сунул руку в
карман и вынимает доллар. "Мак,- говорит,- я знаю одно: если человек
из-за доллара лжет, значит, ему действительно этот доллар нужен". И дает
мне этот проклятый доллар. Я вернул ему его на другой же день. Я не
истратил его. Он пролежал у меня ночь, и я вернул его.
- Док очень любит всякие вечеринки,- сказал Элен.- Мы устроим ему
вечеринку. Не знаю, какая муха тебя укусила.
- И я не знаю,- ответил Мак.- Просто я думаю, нельзя делать что-то
для Дока и самим к этому примазываться.
- А если что-нибудь ему подарить?- предложил Хьюги.- Давайте купим
виски и подарим ему, пусть что хочет, то и делает.
- Верно,- поддержал его Мак.- Так и поступим. Дадим ему виски и
смоемся.
- А знаете, что будет? - охладил их пыл Эдди.- Анри и другие с
холма учуют виски и сбегутся к Доку, так что вместо пяти человек
примажется двадцать. Док сам говорил, что запах его бифштексов долетает
из Консервного Ряда даже до Пойнт- Сура. Не скажу точно, сколько к нему
сбежится. Но лучше, если мы пятеро устроим ему вечеринку.
Мак задумался.
- Возможно, ты прав,- сказал он наконец.- А что если подарить ему
кроме виски еще что-нибудь? Например, запонки с его инициалами.
- Ерунда,- сказал Элен.- Док это дерьмо терпеть не может.
Ночь уже раскинулась над миром, и в небе зажглись белые звездочки.
Элен подбросил в огонь хворост, и в темноте взметнулась башенка света.
Где-то за скалой резко пролаяла лисица. С гор долетел сильный
горьковатый запах мяты. Там, где глубокая заводь опять становилась
речкой, слышался мелодичный плеск воды о камни.
Мак обдумывал последнее замечание Элена, как вдруг из темноты
донеслись чьи-то шаги и все разом повернули голову. К свету огня твердой
походкой подошел высокий темный человек с дробовиком в руке, за ним
деликатно, даже застенчиво, бежал пойнтер.
- Что, черт побери, вы здесь делаете? - спросил он.
- Ничего,- ответил Мак.
- Это частное владение. Здесь запрещено ловить рыбу, охотиться,
устраивать привалы. Собирайтесь, тушите огонь и идите отсюда.
Мак покорно-почтительно встал.
- Я этого не знал, капитан,- сказал он.- Честное слово, капитан, мы
не видели запретного знака.
- Знаки здесь на каждом шагу. Их нельзя не увидеть.
- Простите, капитан. Наша вина, мы очень сожале ем,- проговорил
Мак, помолчал немного, поглядел на сутулящуюся фигуру.- Вы ведь военный,
не так ли, сэр? Я сразу узнал. У военных особая выправка. Я сам долго
служил в армии. И сразу узнаю военного человека.
Плечи подошедшего незаметно распрямились; и манера держаться стала
другая, явно другая, хотя и нельзя сказать, что изменилось.
- Я не разрешаю разводить костры на моей земле,- сказал он.
- Мы очень, очень сожалеем,- повторил Мак.- Мы сию минуту уходим,
капитан. Видите ли, мы работаем на ученых. Думали наловить здесь
лягушек. Ученые изучают рак, а мы помогаем им, ловим лягушек.
Человек секунду колебался.
- А что они делают с лягушками? - не удержался он.
- Как что, сэр,- ответил Мак,- прививают им рак, а потом изучают,
ставят опыты. Чуть не облизывают. Им их только подавай. Но раз на вашей
земле ловить лягушек нельзя, мы сию минуту уйдем, капитан. Никогда бы не
посмели расположиться здесь, знай мы, что это ваше владение. Боже,
какая восхитительная сука! - Мак при кинулся, что только что увидал
