исчезновение совсем лишило покоя. Ничего у меня в жизни не осталось. Если бы
я знал, что ты жив, я, вероятно, собрался бы с силами, что-то предпринял,
потому что ты был моей единственной надеждой на будущее. Но без тебя
завтрашний день лежал во прахе. В моей жизни вдруг не стало никакого смысла,
ничто меня не радовало. Десять лет я размышлял обо всем этом. Я готовился к
смерти. Я провел испытание совести и тайно отправился к исповеднику. Но как
только я начал исповедоваться. Дьявол узнал об этом -а я и не сомневался - и
/.a+ + переодетого колдуна на огнедышащем чудовище, чтобы убить меня. Хвала
моим верным рыцарям - всего лишь они двое при моем дворе были тайно
верующими, их я и взял с собой. Они дрались с колдуном, покуда я
исповедовался. Едва я закончил, как колдун убил и меня, и священника, который
отпустил мне грехи.
- Но кто был тот колдун? - спросил нетерпеливо Бонкорро.
- Это мне неведомо, - вздохнул Маледикто, - он был в маске, а моя душа еще
не так очищена, чтобы знать больше, чем знала при жизни. - Вдруг около
призрака короля взметнулось пламя. - Я должен возвращаться, я не могу больше
оставаться здесь! Благословляю тебя, мой внук! Повернись лицом к Богу и
Добру!
При упоминании Бога Ребозо взвизгнул, как от острейшей боли, а вместе с ним
многие из придворных. Пламя вспыхнуло ярче, а когда угасло, призрак короля
уже исчез.
- Сам я на большее не способен, - проговорил Спиро. - Мой голос не долетит
на Небеса, но среди вас есть один человек, чей голос там услышат.
Бонкорро в шоке уставился на призрака.
- Кто это? - дрожа от волнения, вопросил он.
- Кто? - эхом вторил ему Мэт, нервно поглядывая на Ребозо.
- Он! - И палец Спиро указал на Аруэтто. - Жизнь его была небезупречна, но
почти такова, единственным его пороком было то, что он не видел всех пороков
человечества и не старался делать добра для своих ближних. Он помогал тем,
кто к нему обращался, но не пытался искать, кому бы помочь. И все же душа его
пока довольно чиста и может обратиться к Небесам!
- Так вот почему ты хотел, чтобы он ушел от меня. - Король Бонкорро одарил
Ребозо взглядом, в котором была не только убежденность, но и приговор.
Мэт смотрел на канцлера. Тот выпучил глаза и затрепетал. Мэт приготовился к
неприятностям: в таком состоянии люди способны на все, а этот человек был
колдуном.
- Молись, ученый! - воззвал к Аруэтто призрак. - Молись, чтобы душа принца
Касудо явилась на твой зов! Настало время, пробил час. Если Небеса услышат
твою молитву, мученик может явиться сюда.
Аруэтто, дрожа, опустил голову на сцепленные руки и пробормотал несколько
слов по-латыни.
В тронный зал ворвалась вспышка света, и Спиро не стало видно. Он померк,
сжался, а перед изумленными людьми предстала сияющая призрачная фигура в три
человеческих роста - фигура мужчины лет тридцати, стройного, бородатого, с
восторженными глазами.
- Отец! - вскричал король Бонкорро, а Ребозо мешком опустился на колени.
Призрак принца Касудо обернулся и посмотрел сверху вниз. Вот его лицо
смягчилось.
- Сын мой! Как наполняется радостью мое сердце: я вижу тебя выросшим и
неиспорченным! О, прости меня, что я тебя покинул!
- Я простил, давно простил! - воскликнул Бонкорро. - Ты же не виноват! Но я
не могу простить твоего убийцу и Бога не могу простить за то, что он отобрал
тебя у меня!
- Ах... - Лицо принца стало печальным. - Бога винить не нужно, сынок. Вини
меня, ибо я хотел умереть.
- Ты... хотел покинуть меня? - Из уст Бонкорро вырвалось сипение, глаза его
были широко раскрыты.
- О нет, не тебя, никогда! - Касудо так протянул руки, словно хотел обнять
сына прижать к себе. - Но я хотел умереть, потому что я запятнал свою душу
искушением, которое, как я знал, стало моим грехопадением!
- Искушением? - изумился Бонкорро. - Ты?
- О да! Не думай, сынок, что, устояв против стольких искушений, я не
испытывал мук!
- Но какое же искушение могло соблазнить тебя, поистине святого человека?
- То искушение имело вид прекрасной служанки, - вздохнул Касудо. - Ее
доставил ко двору канцлер Ребозо и каким-то образом уберег от лап моего отца.
Она была так мила, хотя и не была девственницей. Ее лицо, фигура - от этого
растаяли бы камни! А я ведь был не каменный, сынок, о нет... но она была
a+(h*., низкого происхождения для того чтобы я, принц, мог на ней жениться...
- Ты любил другую женщину, не мою мать? - Бонкорро побелел.
- Любил? О нет, к моему стыду: любви в моем чувстве было мало, но много
похоти - целый океан похоти, и его волны бились о берег моего безбрачия! Но
не думай обо мне дурно, молю тебя, помни, что восемь лет я прожил без жены, и
знай, что эта служанка была очень привлекательна и кокетлива и так искушала
меня, что я был близок к грехопадению. Но я слишком хорошо знал себя. Я знал,
что, совершив грех, я постараюсь как-то оправдать его, найти ему какое-то
объяснение, стану убеждать себя в том, что этот грех - благое дело и что я
смогу сделать эту женщину своей любовницей, не женясь на ней! Эти оправдания
мало-помалу привели бы к тому, что я воспринял бы дьявольские богохульства, а
потом, уверовав, что проклят, я бы объявил себя прислужником Сатаны. Тогда
мне перешел бы по наследству престол, и, вместо того чтобы спасти Латрурию, я
бы вместе с собой подверг страну проклятию. Нет! Я терпел ее заигрывания, я
отказывался от ее безмолвных намеков, отказывался от приглашений в словах,
которые последовали затем, но кровь моя так бешено бушевала в жилах, что я
понимал: терпеть такие муки всегда я не смогу! Я стучался своими молитвами во
врата Рая, просил Господа избавить меня от этого искушения! Я вновь и вновь
твердил себе, что Господь не пошлет мне испытания, какое я был бы не в силах
понести! Но в конце концов я стал молить Бога, что раз уж он не может
избавить меня от соблазна, не может искоренить похоть в моем сердце, то пусть
заберет меня к себе, в Рай! В этом мой грех - в том, что я просил Бога лишить
меня жизни! Это только моя вина, но не вина Бога! Он услышал мои молитвы и
ответил на них - он ослабил свою защиту и дал ножу убийцы избавить меня от
мучений, вызванных моей слабостью.
- Воистину слабостью! - вскричал Бонкорро. - Ты был призван думать о
стране, о сыне, которому в один прекрасный день досталась бы по наследству
забота о благе этой страны! Как ты смел вот так меня покинуть?! И как ты смел
покинуть свое королевство?!
- Но я никогда не покидал ни тебя, ни королевство, никогда, поверь! -
воскликнул призрак. - Верно, я покинул жизнь и не смог находиться рядом с
тобой во плоти, не мог обнять тебя, когда тебе было грустно и тоскливо, не
мог дать тебе совета, когда ты не знал, как быть, - и все же я всегда был так
близко к тебе, как только мог. Я всегда находился рядом и старался утешить
твое сердце и укрепить твой разум. Увы, я не сумел полностью оградить тебя от
набегов Сатаны, но когда твое сердце билось часто, а потом вдруг
успокаивалось, знай, это был я, это я призывал на тебя милость Господню! И
если тебе снился страшный сон, если мучили сомнения и ужасы, а потом являлся
я и прогонял от тебя чудовищ, показывал тебе волшебные чудеса, знай, это были
не просто сны, это был мой дух! Если ты чувствовал искушение кого-либо
возненавидеть, кому-то отомстить, но холод сковывал твою руку, знай, это я
помогал тебе! Нет, на самом деле я никогда не покидал тебя, сынок, я всегда
оставался с тобой, в твоем сердце, и разуме, и - насколько мог - в твоей
душе. Я укреплял тебя, чтобы ты мог выстоять против искушений, я давал тебе
советы против греха похоти. Это был я, это всегда был я, и я постоянно буду с
тобой, чтобы уберечь тебя, чтобы дать тебе покой, если уж ты не хочешь
истинно обратиться к Господу Богу!
Бонкорро сидел, не сводя глаз с призрака отца. Щеки его постепенно
покрывались краской. Наконец он как-то обмяк, и по его щеке сбежала одна-
единственная слеза.
- Да благословит тебя Господь, отец! Я вновь прощаю тебя, ибо на твоем
месте я не смог бы сделать больше для спасения своего королевства и своего
сына. Только в страшном сне мне может привидеться то, что могло бы стать с
моей жизнью, если бы ты пошел в услужение к силам Зла!
Ответом королю было молчание. Замер и тронный зал. Король Бонкорро смотрел
на отца - более не мальчик, а взрослый и сильный мужчина - мужчина телом,
душой и волей.
- А Бога простить можешь? - вопросил призрак.
Когда Бонкорро заговорил, голос его прозвучал приглушенно:
- Да, могу, но только потому, что сейчас, когда ты говорил со мной...
скажи, это ты сейчас открыл мое сердце для милости Божьей?
Призрак не ответил, но его глаза сияли радостью.
- Я смутно понимаю, - продолжал Бонкорро, - что Господь сделал все так, как
было бы лучше для всех нас, что, не стань я сиротой, я не стал бы тем
человеком, каким являюсь сейчас, и, наверное. Бог этого хотел почему-то, но,
может быть, и для того, чтобы славно жилось народу Латрурии.
Ребозо, торчавший за спиной у короля, жутко вздрогнул.
- Да, я могу начать прощать его, - продолжал Бонкорро. - Хотя мне нужно
будет как можно больше узнать о Его божественном плане, прежде чем я
соглашусь. Но скажи мне то, что для меня имеет величайший смысл! Почему тебя
убили?
- Ты ведь уже догадался почему, и догадался верно, - сказал призрак. - Как
только мой убийца понял, что я вознамерился обратиться к Богу и обратить к
Боту всю страну, если мне перейдет трон, он попытался не дать мне этого
сделать. Около меня стали виться наемные убийцы...
- Конюх Ачерезе?
- Нет, не он. Ни в коем случае! Этот бедняга только лишь нашел мое мертвое
тело - не он пронзил меня ножом! Нет, Ачерезе обитает здесь, в Раю, среди
святых, ибо маленькие грехи его жизни были искуплены мучительной смертью и
тем, что он до последнего мгновения был предан Господу!
- Вот и весь толк от твоих пыток, Ребозо, - буркнул Бонкорро, даже не
оглянувшись через плечо на скрюченного канцлера, который дергался при каждом
упоминании Бога. - Но Господь защищал тебя, отец?
- Да, - ответил призрак. - Но и я не оплошал. Я был бдителен, я истязал
себя бессонными ночами и многих убийц остановил сам - когда делал обманное
движение, а когда и встречал смертоносный удар выставленной для защиты рукой.
Такому учишься, вырастая при дворе, где кипят интриги.
- Верно, - негромко проговорил Бонкорро. - Этому учишься.
- И тебе пришлось поучиться, сынок. Когда твой канцлер понял, что и ты тоже
собираешься стать реформатором,
он послал убийц охотиться за тобой, но ты оказался для него слишком крепким
орешком, а твое волшебство не подпускало к тебе убийц.
Вот теперь-то Бонкорро развернулся и посмотрел на Ребозо. Тот вскочил,
раскинул руки, потом выставил их перед собой, готовый защищаться.
-Ваше величество, нет? Это все ложь! Признаюсь, я действительно поначалу
подсылал к вам... у... убийц, но когда я понял, что вы не собираетесь
ударяться в религию, то я им сразу сказал, чтобы они убирались! Потом я
только старался вас соблазнять, портить роскошью, показывать вам разные
восторги, радости власти, буйства и веселья!
- И многого добился, не так ли? - Бонкорро взглядом сверлил старика
насквозь.
- Да, покуда не притащился этот меровенсский заклинатель! - выкрикнул
Ребозо. - И мне не было нужды пытаться убить вас!
- Да, зачем же... - хмуро кивнул Бонкорро. - Я слушал тебя. Я не устоял
перед искушением и завел гарем! Я узаконил проституцию и тем самым повел
женщин к гибели! О, ты славно нес службу у своего повелителя, Ребозо, но я
уже начинал догадываться, что твой повелитель не я! - Король обернулся к
призраку. - Кто убил тебя, отец?
