сербских крестьян и евреев, то, когда мы приходили туда за водой, имели
возможность наблюдать, что там творится. У нас в лагере поддерживалась по
крайней мере видимость порядка, так как нас считали политическими
заключенными. "Башня" же предназначалась для тех, кто должен был умереть или
быть угнан в Германию. Нетрудоспособных убивали целыми группами или
умерщвляли их голодом и болезнями. Детей отнимали у таких родителей и
размещали в отдельных помещениях. Нас заставляли дежурить возле них, хотя
наше дежурство было бесполезным, поскольку детям ничего, кроме подобия чая,
усташи не давали. Больные, до предела истощенные, сущие скелеты, дети лежали
на полу и умирали один за другим. Однажды меня назначили дежурной по 6
комнатам, в которых было размещено несколько сот детей. Эту картину я не
могу описать словами. Но об этом знать необходимо и никогда нельзя забывать.
В ту ночь я вынесла 16 маленьких трупов. Мне было приказано вынести их на
улицу, помню, что там были картофельные грядки.
На следующий день пришли евреи-могильщики и закопали трупы. Это осталось у
меня в памяти как самое тяжелое воспоминание о пребывании в лагере. Плач,
стон, крики матерей, бабушек, отцов и сейчас стоят у меня в ушах, и поэтому
я просто не в силах оправдать ни одного усташа, человеческий разум не в
состоянии сделать это.
Через несколько дней после моего дежурства остальных детей, около 2 тыс.,
согнали в помещение, которое усташи наполнили газом. Но не всех детей
удалось убить газом; тех, кто проявлял признаки жизни, один из усташей
добивал штыком. Я помню, что мы просто онемели, когда он вышел из этого
помещения с окровавленными по локоть руками.
Мы тогда не надеялись на то, что когда-нибудь выйдем оттуда живыми. Поэтому
сегодня я, к сожалению, не могу назвать фамилии, все забыла, помню только
подобные, особенно потрясшие меня моменты.
То, что я написала, лишь частица нашего вклада в то, чего мы добились
сегодня. Пусть это будет вечным напоминанием людям, чтобы они знали, чего
стоит свобода, плодами которой мы сейчас пользуемся".
ОХОТА НА ЛЮДЕЙ
КАРАТЕЛЬНЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ. После своего третьего неудавшегося наступления на
освобожденные партизанами территории Югославии весной и летом 1942 года
немцы с остервенением обрушились на безоружных людей. Массовое уничтожение
населения они назвали переселением беженцев из "районов, находящихся под
угрозой".
Карательные отряды, действовавшие на всей территории Боснии и Герцеговины и
Хорватии, арестовывали и угоняли в лагеря не только целые партизанские
семьи, но и все население некоторых сел и даже краев.
Только с территории Босанска-Крайны, из района предгорий Козары они
отправили в лагеря более 5 тыс. стариков и женщин, но больше всего детей. В
концентрационные лагеря был превращен целый ряд небольших городов и сел,
расположенных по обе стороны рек Сава и Уна поблизости от лагерей Ясеновац и
Стара-Градишка.
В результате этого "переселения беженцев" погибли тысячи югославских детей,
пострадали тысячи семей.
Из концентрационных лагерей узников "переселяли" группами, как правило,
насчитывавшими тысячи людей, в лагеря "ожидания смерти" Уштице, Ябланац,
Млака и другие известные места массового уничтожения людей.
Оттуда "нежелательные элементы" - женщин и мужчин, больных и немощных
стариков - "переселяли" в Ясеновац с целью ликвидации. Остальных же, прежде
всего женщин и детей, отправляли в лагерь Стара-Градишка, а с июня 1942 года
преимущественно в новый концлагерь для матерей и детей, в так называемый
"центр по переселению беженцев" в Сисаке.
Это началось в лагере Стара-Градишка. Отобрав около 70 детей, усташи
разместили их на чердаках и в подвалах, лишив их пищи и ухода. Дети
заболевали и умирали.
При этом усташи оставляли больных детей рядом со здоровыми, мертвых - рядом
с живыми. Истощенных и ослабленных детей они затем стали ликвидировать в
массовом порядке. Только в течение нескольких месяцев 1942 года в
Стара-Градишке было уничтожено более 7 тыс. детей-узников.
В июле в лагерь прибыла немецкая комиссия по набору рабочей силы. Было
объявлено, что дети тех матерей, которые добровольно изъявят желание поехать
на работу в Германию, будут освобождены из лагеря и переданы до их
возвращения под опеку Красного Креста.
Для партизанских детей были созданы специальные концентрационные лагеря.
Менее чем за месяц в эти лагеря из смешанных лагерей было переселено 10 тыс.
детей в возрасте от нескольких дней до 14 лет. В результате и без того
измученные дети остались совершенно одни, без матерей и близких, в лагерях,
где их ожидала неизбежная смерть.
Переселением детей занималась социальная служба усташского правительства, а
также Красный Крест, который использовался как прикрытие с целью успокоить
матерей и общественность. Но обман скоро обнаружился, и матери стали
отказываться отдавать детей, предпочитая умереть вместе с ними. Тогда усташи
стали отнимать детей силой.
ГОРНЯ РИЕКА. В старом замке в селе Горня Риека, в хорватском Загорье, с
первых дней оккупации располагался известный лагерь для евреев,
преобразованный в июне 1942 года в лагерь для детей. Он получил название
"детский дом" и находился под покровительством ведавшего социальной службой
усташского министра Ловре Сушича и под управлением фашистской организации
"Усташская молодежь". Здесь в помещениях, зараженных сыпным тифом, было
размещено 300 партизанских детей, мальчиков в возрасте от 10 до 14 лет,
которых доставили тремя партиями - 24 июня, 13 июля и 2 августа 1942 года. К
13 августа 1942 года в "детском доме" умерло 150 детей, а 150 было
отправлено в больницы Загреба. Благодаря профессору Камило Бреслеру,
которому вместе с группой женщин удалось вовремя вывезти их из "детского
дома", было спасено около 100 детей.
СИСАК. В июне 1942 года был создан специальный лагерь для детей в Сисаке,
функционировавший и в 1943 году. Он назывался "приютом для детей беженцев",
находился под опекой Женского союза усташского движения и должен был служить
местом пребывания только для детей, матери которых находились в
концентрационном лагере в Сисаке. Однако сюда доставлялись дети и из других
лагерей, а также из сел, со всей территории "НГХ".
Лагерю в Сисаке принадлежит особое место среди всех лагерей, так как в нем
нашли приют новорожденные, грудные и малолетние дети. Здесь жесточайшим
пыткам подвергались матери и их дети - самые невинные создания на свете.
ЯСТРЕБАРСКО (ЯСКА). Детский дом, существовавший в Яске еще до войны,
использовался до июня 1942 года в качестве концентрационного лагеря. Затем
он был расширен и превращен в специальный лагерь для детей. Он
функционировал с 11 июля до конца октября 1942 года под названием "сборный
пункт для детей беженцев". Управление лагерем находилось в руках монахинь
конгрегации св. Винко Паульского. Здесь детей подвергали самым изощренным
пыткам, в чем особое рвение проявляли монахини.
На основании того, что писал в самом начале войны официальный усташский
орган "Хорватский народ" в № 116 от 10 июня 1941 года, можно утверждать, что
речь шла о целой программе:
"...Все дети, в отношении которых будет установлено, что у них нет родителей
или кормильцев либо родители или кормильцы о них не заботятся, ввиду чего
дети предоставлены улице, будут размещены вначале в сборных пунктах. Из этих
пунктов уроженцы г. Загреба будут направляться в село Клинча, дети родом из
любого другого края на территории Независимого Государства Хорватии - в
детские дома в Осиеке, Яске и Орославле. Дети, определенные в исправительные
дома, разместятся в Глине и Госпиче, где сейчас имеется достаточно мест.
Будет также решен и вопрос о беспризорниках в возрасте от 14 до 17 лет. Их
отправят на принудительные работы, для чего уже сейчас создаются специальные
трудовые лагеря по образцу лагерей великих дружественных соседних стран -
Германии и Италии. В этих лагерях беспризорникам в возрасте от 14 до 17 лет
будет предоставлена возможность заниматься полезным трудом, овладевать
каким-либо ремеслом и таким образом стать полезными членами общества. Органы
государственной власти всеми имеющимися в их распоряжении средствами решают
этот вопрос, полицейские управления всех областей уже получили необходимые
указания на этот счет. Тем самым будет полностью и окончательно решен вопрос
о малолетних беспризорниках..."
Исходя из таких "гуманных" соображений, новое правительство "НГХ" начало
строить свою политику в отношении детей. И неудивительно, что оно докатилось
до страшных, чудовищных, не имеющих аналогов, извращенных пыток и
преступлений. Следует сказать, что Артукович как министр внутренних дел
руководил и этой кампанией.
ХАБАЗИН ДРАГИЦА, медсестра-доброволец:
"В июле 1942 года социальная служба направила меня в качестве
уполномоченного по приему детей в лагерь Стара-Градишка. При этом мне было
разрешено взять с собой несколько сестер из Красного Креста. Эта же служба
назначила комиссию во главе с Г. Штефанцем, который поехал с нами.
Мы прибыли в лагерь Стара-Градишка 9 июля 1942 года около 17 часов.
Обратились к коменданту лагеря Векославу Лубуричу. Я представилась. Он взял
мое удостоверение и ушел, не сказав ни слова. Никто и из числа других
усташей не разговаривал с нами. У них был банкет в честь немецкого генерала,
прибывшего с целой свитой, чтобы отобрать женщин для отправки на
принудительные работы в Германию. Уже приближалась ночь, а нам еще не дали
ответа. И в то же время нас не отпускали из лагеря. Только около 8 часов
вечера немецкий офицер из бригады по набору рабочей силы, которому,
очевидно, была прекрасно известна цель нашего приезда, передал нам через
дежурного усташского офицера, чтобы мы пришли завтра утром и приступили к
приему детей.
Мы пришли на следующий день в 7 часов утра. Со мной было около 15 сестер. В
лагере нам выделили одного заключенного, врача по профессии, еврея по
национальности, который должен был ввести нас в курс дела.
Я сразу же назначила сестер, которые будут отбирать и доставлять детей в
Окучани для отправки поездом, идущим в Загреб.
Отобранные нами дети ждали во дворе, пока их перепишут. Здесь же немцы и
усташи отбирали женщин для отправки в Германию. В этом участвовали и женщины
в форме Красного Креста, передававшие нам детей, матерей которых отправляли
в Германию.
Тем временем узник-врач отвел госпожу Будисавлевич и меня в так называемую
"детскую больницу". Она находилась в первом здании, справа от входа. Комнаты
были чистыми и убранными, но дети лежали на голом полу. В углах стояли
ночные горшки, на каждом из них сидел ребенок, больше похожий на привидение
или мертвеца, чем на живое существо. Мы увидели дверь и спросили врача, куда
она ведет. Он еще не успел произнести "На чердак", как одна из нас открыла
ее. Мы увидели груду скелетов и трупов умерших детей. Несколько трупов
выкатились в комнату, в которой мы находились. Умерших в этой "больнице"
складывали рядом с тяжелобольными детьми. Нам рассказали, что больных детей,
которые и сами выглядят живыми скелетами, усташи заставляют выносить своих
мертвых друзей на лестничную клетку.
На мой вопрос, могу ли я увезти и этих больных детей в Загреб, врач ответил:
"Если сможете, и если Вам удастся, я бы Вас очень просил, чтобы об условиях
содержания здесь детей узнали на воле".
Мы включили больных в список и без ведома Лубурича отправили их в первую
