пятерых четников. Эту вторую казнь я вынужден был наблюдать, так как меня
принудил к этому Динко Шакич. Пятерых православных вешали Лаичо Неорчич,
Стипе Квесич и другие усташские унтер-офицеры.
Перед казнью усташ Приморац Сильвестар спросил заключенного Хаджию, "прощает
ли он его за то, что тот его избивал". Хаджия ответил, что он никогда его не
простит. В ответ Приморац Сильвестар сказал Хаджии, когда ему уже накинули
петлю на шею: "До свидания на том свете".
Эти подробности я привожу для того, чтобы показать, как усташские бандиты
издевались над людьми, которым оставалось жить всего несколько секунд. В
1944 году после этой экзекуции было повешено трое заключенных, работавших
электриками, в том числе Аврам Алтарец из Земуна, Альберт Израэль, рабочий
электростанции в Фойнице, и Франьо, электротехник из Загреба. Причиной казни
послужило, что электротехник Франьо получал посылки с продуктами через
одного из домобранских офицеров, служившего где-то под Ясеновацем в одной из
частей зенитной артиллерии.
Осенью 1944 года, а именно 24 октября, были арестованы почти все
заключенные, работавшие в усташской больнице. Я запомнил следующие фамилии:
д-р Клейн, врач; д-р Лейндорфер, врач; Тито Вейса, студент-медик; Сигпрейд
Шустер; д-р Сатлер, врач; Мийо, повар усташской больницы; д-р Катц, дантист
из Дарувара. Фамилии остальных я не могу вспомнить. Их арестовывал сотник
Твртко Крешич и усташский сотник Павличевич. Я видел, как их поместили в
бывшую часовую мастерскую. Они были в кандалах. Их обвиняли в том, что они
якобы изготовили взрывное устройство, но, скорее всего, это специально
выдумали усташи, чтобы обмануть нас, а также, чтобы оправдать их
уничтожение. Все они были казнены, но не сразу, а в течение нескольких дней.
По моим подсчетам, было казнено около 30 человек, в числе последних - д-р
Клейн и д-р Лейндорфер.
После этого наступил период, длившийся по крайней мере месяц (с начала
октября до ноября 1944 года), когда действовала новая система массового
уничтожения в Гранике. В это время узников уничтожали почти каждый день.
Часть заключенных согнали в Граник на берег Савы, убили ударами молота по
голове и сбросили в реку. То, что орудием убийства были кувалды, можно было
судить по доносившимся до лагеря звукам. В этих убийствах участвовали
усташи: Никица Миличевич, взводный, Анте Зринушич, прапорщик, Владо (Лаичо)
Неорчич, взводный, Миле Судармладший, Миле Судар-старший, оба взводные,
Стипе Прпич, обер-поручик, Приморац Сильвестар, прапорщик, Латиф Ходжич,
Алага Гулкич, взводные, Славко Мартинович, взводный. Марко Перкович,
прапорщик, Станко Маркович, взводный, Петар Павичич, взводный, Стьепан
Новосел, Миле Фркович, взводный, Марко Михалевич, прапорщик, эмигрант.
Какие конкретно функции выполнял каждый из перечисленных, я не знаю, потому
что не мог этого видеть, но нет сомнения в том, что все они принимали
участие в убийствах заключенных, так как на это время они отлучались из
лагеря и возвратились после уничтожения последнего узника. В убийствах в
Гранике принимали участие также специально приглашенные Анте Маркотич,
усташский унтер-офицер, и усташ Гьогич.
Во время массовых убийств в Гранике было уничтожено около 3,5 тыс. человек;
я знаю со слов заключенного, исполнявшего обязанности писаря: до начала
операции в лагере насчитывалось 7,5 тыс. человек, после нее осталось 4 тыс.
В 1945 году уничтожение узников продолжалось в меньших масштабах, однако я
не располагаю точными данными. Лагерь Ясеновац подвергся бомбардировкам 30
марта (дважды), затем 5 апреля 1945 года и еще раз несколькими днями позже,
но на этот раз ему не было причинено никаких повреждений. Во время первых
двух бомбежек были уничтожены мастерская по производству цепей, механический
цех, тюрьма, часть караульного помещения, загорелся кирпичный завод. Под
бомбежкой погибло около 40 заключенных, многие были ранены. Когда вспыхнул
пожар на кирпичном заводе, усташи погнали всех заключенных на его тушение.
При этом усташи обращались с узниками крайне жестоко, особенно выделялся
Анте Зринушич, усташский прапорщик, застреливший двух узников из пистолета.
Это я видел собственными глазами. Видел я также, как стрелял в заключенных
Станко Зовко, усташский унтер-офицер, не знаю, правда, попал ли он в
кого-нибудь из них. В тот день погиб Вольф, заключенный, работавший в
мастерской по изготовлению цепей. Мне, однако, неизвестно, от чьей пули -
Зринушича, Зовко или кого-то другого.
На другой день заключенные убирали лагерь. Усташи вновь избивали их палками,
при этом особенно проявили себя Марко Михалевич и Мирко Перкович, усташские
прапорщики.
Я был свидетелем еще одного массового убийства, которое происходило с 8 по
22 апреля 1945 года. По существу, это была ликвидация почти всех узников,
находившихся в лагере. Тогда их насчитывалось около 3 тыс. человек. 8 апреля
1945 года усташские сотники Драгутин Пудич и Йосип Судар-Йоя затребовали из
канцелярии списки всех заключенных. В тот же день около 19 часов они
отобрали 10 евреев: Бори Леви, парикмахера из Биелины, Рафа Кабильо из
Висока, Штерна. Имен других я не помню. Им было приказано построиться с
вещами возле канцелярии, чтобы оттуда отправиться на работу. Вечером их
увели, и больше я о них ничего не знаю, так как они были уничтожены.
9 марта 1945 года утром было отобрано 10 узников православного
вероисповедания с той же целью. В тот же день в полдень еще 20 узникам было
приказано отправиться на работу. Я видел, как эта группа направилась в
сторону Градины. Вечером я обратил внимание на густой дым, клубившийся в
трех местах в Градине, клубы дыма можно было наблюдать вплоть до моего
отъезда из Ясеноваца 22 апреля 1945 года. Говорили, что это сжигают останки
людей, извлеченные из земли, а также трупы узников, убитых в последнее
время. Делалось это с целью замести следы преступлений.
Все это повторялось изо дня в день, причем группы, предназначенные для
уничтожения, становились все больше и больше. В эти дни, видимо, перед
сдачей Сараева, в лагерь было доставлено около 400 жителей из этого города.
Мужчин разместили в недостроенном здании, предназначавшемся для
мясокомбината, а женщин - в здании комендатуры. Все они также были
уничтожены в ходе массовых расправ, при проведении которых особенно
отличились Драгутин Пудич, Йосип Судар, Любо Милош и Приморац Сильвестар.
18 апреля 1945 года прапорщик Лисац направил меня в усташскую больницу в
Ясеноваце. Из числа заключенных там тогда работали д-р Кохн, дантист; д-р
Павел Спиццер, терапевт; д-р Руди Липкович, хирург; д-р Зора Файсткивург;
д-р Иво Йонич, окулист; Йоже Шеноэр, магистр-фармацевт; Буки Шалом
(Буки-прозвище, фамилии я не знаю); Йозеф Финци-Чучо, дантист; Маринко
Алтарац, электрик; Данон Якоб (то есть я); Шалом Данон, Маргита Фурст,
Гиордана Мандич, Даница, Катица, Видойка, Юлька, Олга (фамилий не знаю),
Репац из Нова-Градишки и еще трое мужчин, фамилии которых я не могу
вспомнить. В ночь с 21 на 22 апреля 1945 года началась сильная стрельба,
продолжавшаяся целую ночь, которая была задумана усташами как инсценировка
нападения на них. Это было сделано для того, чтобы иметь повод для
ликвидации оставшихся узников. В ту же ночь лагерь был заминирован, и
значительная его часть взорвана. Утром оставшиеся в живых заключенные (около
1200 человек) предприняли попытку вырваться из лагеря. Как это было
организовано и как происходило, я точно не знаю. К вечеру того же дня была
уничтожена кожевенная мастерская, также находившаяся в Ясеноваце. Поднялась
стрельба, все окутал густой дым. Мне сказали, что заключенные - около 150
человек - попытались совершить побег. Удалось ли им это и как все
происходило, мне неизвестно. Мы, то есть все, кто находился в усташской
больнице в Ясеноваце, помогали в эвакуации больницы. Кроме больничного
оборудования, мы перевезли врачей, а также Маргиту Фурст и Гиордану Мандич.
Вечером 23 апреля 1945 года к нам пришел усташ Коциян, санитар, который был
в общем порядочным человеком. С грустью в голосе он сказал нам, что мы
должны собраться в инфекционном отделении больницы на втором этаже. Там Йойо
Судар объявил нам, что нас отправят в Лоню. Он пояснил, что при этом нас
свяжут, чтобы мы не пытались бежать подобно узникам из кожевенных
мастерских, убившим при попытке бегства усташского офицера. Потом пришел
усташский поручик Томич, командир взвода в Ясеноваце, и с помощьою своих
людей связал заключенных. После этого мы, связанные, один за другим стали
спускаться вниз. Я вместе со своим отцом Шаломом шел в числе последних. На
первом этаже больницы я заметил у дверей Любо Милоша. Мне было ясно, что над
нами готовится расправа: я сделал этот вывод на основании того, что
заключенных из усташской больницы отправляли в той одежде, которая была в
тот момент на них надета. По моему разумению, если бы усташи собирались
отвезти нас в Лоню, то вначале они приказали бы собраться в дорогу и
переодеться. Заметив Любо Милоша, я сказал ему:
- Господин Любо, неужели я это заслужил?
В ответ он сказал, чтобы я проходил дальше. Тут же за своей спиной я
услышал, как Любо Милош спросил:
- Это что, парикмахер?
Услышав утвердительный ответ, он приказал:
- Пусть вернется.
Я взял с собой и своего отца. Мне развязали руки, и я сразу же развязал руки
отцу. В ту ночь мы с отцом спали в усташской больнице. Еще хочу отметить,
что видел, как девушек-узниц из больницы вывели из здания и повели в
неизвестном направлении. Правда, их руки не были связаны, но их сопровождала
вооруженная охрана. Утром следующего дня ко мне подходили усташи и говорили,
что я счастливый, и, видимо, кому-то сделал что-то хорошее, раз мне так
повезло. Из этого я делаю вывод, что все остальные заключенные, работавшие в
усташской больнице, были уничтожены. Об этом можно было судить и по
поведению санитара Коцияна, который в ту ночь просил Любо Милоша отпустить
санитарку Видойку, поскольку, мол, она его родственница (хотя в
действительности она не была его родственницей), но тот ему отказал.
Я подтверждаю, что 23 апреля 1945 года были уничтожены: Йожа Шеноэр, Буки
Шалом, Йозеф Финци, Маминко Алтарац, Дорица, Олга, Кита, Видойка, Юла, Репац
из Нова-Градишки и еще трое мужчин, имен и фамилий которых я не знаю.
24 апреля 1945 года меня вместе с отцом и с усташами - служащими больницы
отвезли в Лоню.
В Лоне я встретился с нашими врачами-узниками и с двумя санитарками, так что
теперь нас было девять человек; д-р Драго Кохн, д-р Павел Спиццер, д-р Руди
Липкович, д-р Зора Файст, д-р Иво Йонич, я, Шалом Данон, Маргита Фурст и
Гиордана Мандич. Мы пробыли в Лоне пять дней, а затем нас повезли в Сисак.
Нам очень помог д-р Фабиянац, хирург по профессии, который незадолго до
этого был мобилизован на работу в усташской больнице в Ясеноваце. Д-р
Фабиянац заботился о нас, более того, он специально поехал с нами в Сисак,
чтобы нас по дороге не убили усташи. Известные головорезы Стойчич и Юричич,
по прозвищу Учо, возглавляли отряд охранников, который сопровождал нас.
Чтобы понять разницу в обращении с нами, хочу отметить, что до того, как
приехал доктор Фабиянац, усташской больницей заведовал усташ д-р Коморски.
Не успев вступить в должность, он отправил обратно в лагерь двух врачей и
двух санитаров: д-ра Кораицу и д-ра Кордича, санитаров Штерна и Альберта
Маэстро, вместо них назначил усташей. Этот Коморски наверняка поступил бы
