астральное заключение?
-- В немалой степени пока да, но, если ты будешь не против
облегчить мою последующую жизнь, то иногда я буду пользоваться
твоим телом.
-- Господи! -- воскликнул Божив. -- Да кто же против?! Мое
тело полностью к твоим услугам.
-- Спасибо, друг. А о своем существовании на то время,
когда я буду овладевать твоим телом, можешь не беспокоиться,
есть одна астральная библиотека, моя библиотека, в который ты
неплохо проведешь часы дальнейшего совершенствования по
энергетике и Космическому Сознанию.
Да и потом, я не думаю, чтобы тебе пришлось скучать: в
большинстве случаев, мне думается, все-таки, что ты будешь
помогать мне работать здесь, на физическом плане из Астрала.
Вдвоем-то мы быстрее поставим на место астральную шайку.
-- Да, конечно, же, Сережа, ты прав, я обязательно
согласен, только вот не пришлось бы и мне оказаться в земных
застенках...
-- Ты все-таки беспокоишься о гибели художника?
-- Вика родила, она уже дома, -- задумчиво сказал Божив.
-- Я понимаю тебя, но еще раз гарантирую самым крепким
образом: недоказуемо! Твое алиби совершенно, улики его не
смогут преодолеть, нет на Земле еще уголовных законов по
энергетике и Космическому Сознанию.
-- Я верю тебе, Сережа, и все-таки знобит меня от моего
воображения.
-- У страха глаза велики, не будем больше об этом.
-- Да, верно, достаточно. Значит, говоришь, Купсик в
тюрьме, а заключенный из сорок пятой согласился тебя заменить?
-- Именно так, но здесь есть один не очень приятный нюанс,
в котором ты мне сегодня должен помочь.
-- И что же это? Что мне необходимо сделать? Я согласен на
любую грязную работу.
-- Твои действия скорее будут деликатными, Юра. Правда,
придется сыграть роль, но иначе нельзя.
-- Хорошо, объясни в чем дело, сценарий.
-- Ты знаешь, Божив, это от нас не уйдет, это мы
обязательно выполним в конце моего посещения.
-- Как скажешь.
Мы немного помолчали...
-- Сергей, -- первым заговорил Божив, -- я тебе должен
кое-что сказать о твоем учителе.
-- О Корщикове? -- переспросил я.
-- Иване, -- определился Юра.
-- И что же?
-- Совершенно случайно я узнал, что он тебе помогал.
-- Та-ак, -- задумался я, -- а что тебя в этом
обеспокоило?
-- Насколько я понял из твоих дневников, Иван обладает не
меньшей астральной силой, нежели Магистр, Остап Моисеевич.
-- Это верно, и я начинаю понимать, что ты хочешь этим
сказать, ты имеешь в виду, почему он мне не поможет
освободиться от летаргии?
-- Разве для него сложно?
-- Для него труда нет, но это сложность моя, я ее сложил.
А вот насчет того, что я был под постоянным присмотром Ивана, я
не ожидал узнать.
-- Так ты ничего не знал? -- удивился Божив.
-- Нет, я в самом деле ничего не знал, -- сказал я и
немного призадумался, проговорил вслух, словно для самого себя,
-- это нехорошо, Иван... получается неправда... Да-а... Но
почему?
-- Сергей!
-- Что? -- тут же опомнился я.
-- Не исключено, что тело этого кооператорщика скоро
начнут разыскивать.
-- Я в этом не сомневаюсь... Его семья, товарищи по фирме,
вскорости они и в самом деле заподозрят исчезновение, потому я
сегодня и здесь.
-- Нет. И это тоже, но... есть еще и другие
обстоятельства.
-- Какие же?
-- Скажи, ты был у Наташи?
-- А ты откуда знаешь?
-- "Сказка о любви".
-- Вот оно что... Наташа догадалась?
-- Нет, совершенно случайно ее прочел один товарищ твоей
мамы, друг ее детства, он криминалист, Алексей
Константинович...
-- Понятно.
-- Свеженаписанная рукопись была датирована прошедшими
годами.
Заострилось молчание...
-- Наташа тоже знает? -- обратился я к другу.
-- Она не знает... С ней вообще творятся непонятности.
-- В каком смысле?
-- Если бы не обстоятельства времени, я бы вообще мог
сказать, что она бредит одержимо печалью разлуки с тобою. Меня
это заинтересовало.
-- Что ты имеешь в виду под обстоятельствами времени? --
осведомился я.
-- Небольшая загвоздка вышла, и, честно говоря, я сам
виноват; поспешил, необдуманно поступил: Наташа приходила сюда,
в кинотеатр, совсем недавно, и в это же самое время, как
выяснилось, она была дома. Здесь, в кабинете, она почему-то
ожидала встретить тебя и выглядела, мягко говоря, в растерянном
ужасе, если не сказать безумно, и эти обстоятельства уже
известны твоей маме.
-- Спасибо, Юра, я постараюсь со всем этим разобраться.
Конечно же, тебе было бы лучше не выставлять Наташу перед
мамой...
-- Извини, но я сам испугался и потому поспешил.
Теперь снова на некоторое время мы замолчали...
-- Кое-что я у тебя хотел уточнить, Сережа, -- сказал
Божив. Я отзывчиво посмотрел другу в глаза.
-- Скажи, Созерцатель... кто это?
-- В двух словах будет сложно объяснить даже то, что мне
известно о нем, поверь, не все пока доступно и мне, но
прежде... откуда ты об этом узнал?
-- Магистр сказал, что по разрешению Созерцателя было не
допущено помешать Ивану тебе помочь.
-- Так, еще одно то, о чем я не знал. Хорошо, с этим я
тоже сам разберусь... -- сказал я, немного подумал и повторил:
-- Созерцатель, -- и я оживился, -- это некое существо,
насколько я понимаю, обладающее мощным источником Космического
Сознания, ему подчинены все и все, но, в отличие от Бога, он
является как личность... Пожалуй, больше сказать я пока не
могу, разве что добавить последнее: Созерцатель ни на чьей
стороне.
-- Знаешь, Сережа, -- резко вдруг поменял тему разговора
Божив, -- мне кажется, хорошо было бы, если бы ты навестил
Наташу и постарался объясниться. Думаю, что я смогу тебе в этом
помочь. Это меня тоже мучило и озадачивало, и потому в
несколько минут я и Юра оговорили вопрос и некоторые детали
моего посещения Наташи. Вскоре приблизилось самое главное,
наступило время прощаться.
-- Теперь, -- сказал я, и в моем голосе прозвучали нотки
итога, интонация окончания, -- нам пора завершать, ты сейчас,
Юра, снимешь телефонную трубку и вызовешь "скорую помощь". --
Божив слушал меня внимательно, -- объяснишь врачу, что с
посетителем кинотеатра, то бишь со мной, случилась
неприятность, подозрение на помешательство. Остальное беру я на
себя, постараюсь оправдать предполагаемое директором
кинотеатра.
-- Ясно, -- печально отозвался Божив.
Пожар
Только что спеленутого в рубашку для буйных сумасшедших
председателя кооператива утащили из кинотеатра на носилках в
машину "скорой помощи": огрызнулась захлопнутая дверца
медицинского автомобиля, на секунду буксанув на месте от
резкого газа, взвились колеса на своих осях и, перешептываясь с
асфальтом, унесли в кузове здравоохранения очередную жертву на
лечение.
Божив еще оставался стоять на ступеньках, прочно
задумчивый с виду, а внутри его сосредоточенность суетилась, и
ей трудно было остановиться, каждое мгновение все новые чувства
Юрия Сергеевича отказывали ей в приеме.
Молниеносное изменение произошло в болевых точках психики
Божива, ущемленные случившимся, они наперебой напоминали о
себе.
Солнце уже отвисало на небе за полдень, но его откровенная
жара продолжалась, и жесткий свет его впивался в глаза.
... Неожиданно из-за кинотеатра стремительно подрулил к
Юрию Сергеевичу мотоцикл с коляской, в седле сидел Дубинин, он
тут же умертвил мотор, отключив зажигание, и Божив не видел,
как из-за того же угла, откуда только что объявился участковый
милиционер, пришпоривая три колеса, выглядывала в пол-лица
Марина Ивановна.
-- Так, Юрий Сергеевич, что здесь происходит? -- бойко
заговорил Василий Васильевич, спрыгивая с подножки мотоцикла на
асфальт. -- От сообщников избавляемся или как? Что молчите?
-- Извините, но вы еще не уступили мне место для ответа,
-- определилися Божив.
-- Кого забрали, почему?
-- А я откуда знаю.
-- Как же так, не знаете?
-- Нет, не знаю.
-- А разве этот толстячок, которого увезли, не ваш
товарищ? Взбунтовался, хотел вас выдать?
-- Ну вот, видите, вы сами все знаете...
-- У меня служба такая: глаза и уши по всему поселку
расставлены, и каждый шорох таких, как вы, Юрий Сергеевич, в
особую тетрадку записан.
-- Ну ладно, хватит театральных подмостков. Во-первых,
толстячка в товарищах никогда не имел -- для меня он случайный
посетитель, а во-вторых, мне уже начинает надоедать ваша
назойливая подозрительность, а в третьих, вам знакомо такое
понятие, как "презумпция невиновности".
Дубинин немного помолчал, словно припоминая, что же такое
"презумпция".
-- Я же все равно выясню, кто это был и зачем, -- сказал
он, -- чистосердечное признание смягчит обстоятельства вашего
дела.
-- Постойте, какого дела?
-- Вашего, товарищ Божив.
-- Ошибаетесь, Василий Васильевич, пока ничего не
доказано, это ваше дело, а не мое.
Участковый злобно запнулся, подыскивая необходимые слова,
а Божив тем временем было собрался возвратиться к себе в
кабинет и сделал уже пару шагов по направлению к входной двери.
-- Вы что же думаете, вы уходите, а я остаюсь? -- окликнул
Божива участковый.
-- Мы вместе проследуем к вам в кабинет.
Теперь Божив сидел за своим рабочим столом и равнодушно
смотрел в лицо Дубинину.
-- Будьте добры, я подожду, -- говорил тот, -- напишите
мне объяснительную записочку по поводу сегодняшнего
происшествия, связанного, как вы изволили выразиться, со
случайным посетителем.
Неторопливо, небрежным почерком Божив письменно объяснил
участковому недавнее событие, и Дубинин внимательно освоил их,
прочитывая и перечитывая слова, останавливаясь призадуматься на
запятых и точках.
-- Хорошо, -- скоро сказал он, -- я присовокуплю это к
делу, -- но я не сомневаюсь, что вы подписали себе еще лишние
годики.
-- Как же вам хочется меня посадить, Василий Васильевич.
-- Не посадить, а посадить на место, -- сказал участковый,
и тут же внутренне возгордился и обрадовался собственной
удачливой находке в словесах. "Мы тоже не лыком шиты", --
поду-мал он.
И тут Божив как-то хладнокровно, чисто созерцательно, в
единое мгновение, когда ненадолго прикрыл глаза ладонью, увидел
необычную картину.
Участковый и Марина Ивановна, искаженные страхом,
выглядывают из-за увесистых фасадных колонн кинотеатра на
площадь Лесного поселка, а у самого кинотеатра стоит мотоцикл,
объятый огнем.
И Божив не успел даже разобраться, проанализировать: то ли
он это захотел увидеть сейчас, то ли это видение пришло
откуда-то само внезапно, и он всего лишь подсмотрел его.
Почитав объяснительную и уложив ее в толстенную папку,
Дубинин распрощался с Юрием Сергеевичем. Вскоре Юра услышал
страшные вопли, душераздирающее "караул!", оно ворвалось в
малое фойе с улицы и зависло в кабинете.
"Что за чертовщина?" -- подумал Божив и поспешил выяснить
в чем дело.
Когда Юра выскочил на ступеньки, то происходившее на
площади поразило его: от мотора мотоцикла полыхал огонь, и уже
начинал облизывать бензобак.
Справа от Юры за колонной стоял участковый, слева, тоже за
колонной, -- уборщица Марина Ивановна, видимо, она и возопила
только что о помощи.
Оба они, словно ожидая взрыва гранаты, которую только что
бросили на площадь, в одну секунду выкрикнули в сторону
