попавшуюся дверь. Где откроют, -- там и я!..
-- Ну, так как? -- переспросил я в улыбке озадаченно
молчавшую Зою Карловну. Она смотрела мне под ноги и часто
моргала.
-- А-ха-ха-ха-ха! -- расхохоталась она, наконец понявши в
чем дело, но замолчала и засуетилась открывать кабинет...
Так неожиданно прервалась моя шутка, но не прервалось мое
желание! Да, именно желание одолевало мою натуру сейчас. И я
это понимал с полной ответственностью перед собою! Проверять
себя, -- так проверять!.. "Решайся на что-либо: сразу,
мгновенно, или не решайся совсем..." -- вспомнил я наставление
Ивана и ринулся в большое фойе через зал...
И нестерпимая радость и сила обдавала меня с ног до
головы! И я, наверное, слишком сильно дернул кинозальскую дверь
на себя, ибо контролер, хотя и громила в плечах и по росту,
чуть не вывалился из кинозала ко мне под ноги! Видимо, он стоял
в кинозале и держался за ручку двери, и, может, не так уж слабо
держался!
-- Ой, извините! -- сказал я контролеру спешно, оглядев
его с ног до головы. "Но зачем ты держал дверь?.." -- подумал
я.
-- Ничего страшного! -- ответил контролер.
"Если в зале что-то и существовало, чего нельзя мне было
видеть, -- думал я, продолжая анализировать, -- то теперь
наверняка уж поздно... Этот следы замел! Он в их компании, это
вне сомнения!.."
-- Ну, как там, все в порядке? -- спросил я.
-- Фильм дерьмовый! -- ответил контролер.
-- Опять с премией пролетим! -- послышался ехидный голос
позади меня. Я обернулся: это подошел Палыч.
Круг замкнулся. Отступать было некуда. Мои скандалы с
Палычем всегда начинались вот так: с его стороны оттачивались
копья для решающей схватки, там, в кинобудке, а с моей стороны,
здесь, внизу, в кабинете. А потом возникала подобная ситуация
для стычки. Я насторожился.
-- Плана в этом месяце опять не будет, Сергей
Александрович! -- подтвердил свою позицию контролер.
-- А я тут при чем? -- было ощетинился я.
-- Вы же директор... -- улыбчиво, умиленно произнес Палыч,
чуть ли не в реверансе!
-- Ну, так и что же?.. А вы киномеханик! -- съязвил я как
можно отрешеннее.
-- Это ваше дело: фильмы заказывать, Сергей Александрович!
-- раздраженно выкрикнул он, глянув на контролера. Начиналась
атака.
-- Конечно! -- предательски подтвердил контролер.
Но я уже успокоил себя полностью. Мне даже стали они
безразличны оба: контролер и киномеханик.
"Какой-то глупый разговор", -- сказал я про себя. -- "Надо
его заканчивать..." Палыч набирал обороты. Это было хорошо
видно по его манере входить в раж: кулаки в карманах брюк, и от
этого карманы оттопырены, немного покачивается всем туловищем,
плечи приподняты.
И тут в зале неожиданно послышался разношерстный свист и
какие-то крики. В следующее мгновение из зала выскочил и
наткнулся на Палыча мальчик, лет десяти, худенький. Он жалко
потирал свое плечо, потому что ударился о киномеханика.
-- Шпаненок, куда летишь?! -- возмутился тот.
-- Дядя, звука нет! -- сказал мальчик.
Наверное, Палыч чувствовал, как его авторитет безупречного
работника падает в моем лице. Он побелел от злобы, прикусил
нижнюю губу от досады.
-- Сколько раз я тебе говорил, -- рухнул его гнев на
ошалевшего контролера, -- в зале надо быть. Стоишь здесь...
мать твою. Рот разинул!
Контролер тут же, вслед за мальчиком, исчез в зале, а
Палыч будто десятилетний кинулся к себе в кинобудку через фойе,
поскользнулся у дверей и едва не растянулся.
-- Кирилыч! -- заорал он где-то на лестнице своему
напарнику.
-- Ого! -- отозвался тот радостно.
-- Звука, звука нет в зале! Мать твою! -- и еще что-то
орал Палыч, но уже было не разобрать что. Дверь в кинобудку с
оглушительным треском захлопнулась! Словно затрещину отвесила!
Мне доставил удовольствие такой ход событий. Это сработал
во мне Человек-Ветер. Я торжествовал!..
На втором этаже занималось несколько групп ритмической
гимнастики. Этим самым удавалось как-то, худо-бедно,
подрабатывать наличные деньги для различных нужд нашего
скромного увеселительного заведения. Открывалась возможность
приобретать необходимые культ- и канцтовары, стоящие больше
десятирублевых чеков, установленной разовой нормы по смете.
Поскольку в кинотеатре материально-ответственным лицом
является директор, мне приходилось три раза в неделю выставлять
и убирать комплект радиоаппаратуры. Она хранилась в библиотеке,
и мне ее надо было каждый раз перетаскивать в комнату напротив
и обратно в библиотеку. Правда, за это я получал доплату в
сорок рублей, но зато и косились на меня в кинопрокате, а
непосредственное начальство даже пыталось искать пути запретить
мне подрабатывать!
Я зашел в библиотеку. На книжных полках, напротив стола, в
расшатанных книжных рядах рылись дети: две девочки и мальчик.
За столом величественно восседала Екатерина Васильевна.
Мы обменялись приветствиями.
-- Как у вас тут с любовью? -- спросил я у Екатерины и,
напрямик подойдя к ней, нагнулся и поцеловал ее в щеку.
-- О-о!.. Какой вы!.. Сергей Александрович... -- обалдело
сверкнув лукавыми глазами, произнесла она умиленно.
Но ничего не говоря больше и не делая красивой сцены с
продолжением, я отвернулся от Екатерины Васильевны и пошел
прочь по своим делам. Ощущая пристально-изумленный взгляд ее у
себя на спине, я быстренько, за два прихода, перетащил
аппаратуру куда полагается.
Я закрыл комнату на ключ. Я потом буду еще подробно
вспоминать об этом. У Тани, девушки-выпускницы
хореографического отделения культпросветучилища, имелся свой
ключ от этой комнаты.
Дверь в мой кабинет была немного приоткрыта. Я хотел уже
войти к себе, как услышал:
-- А-а- ха-ха-ха-ха! Вы шутник! -- послышался хохотливый
голос Зои Карловны. Она все еще разговаривала по телефону.
Я остановил свою руку, и она неподвижно зависла в воздухе,
едва не коснувшись двери. Так я и оставался стоять на месте и
вслушиваться:
-- Нет, нет!.. Я же сказала -- нет!.. Вы меня не так
поняли!.. Я сегодня занята!.. Что?.. Хо-хо!.. А?.. Да!.. Да!..
Еще будет!.. Я говорю -- еще будет! Да, Да!.. Безусловно!..
Конечно!.. Как и договорились!.. Адью, Остап Моисеевич!.. -- В
кабинете послышались шаги. "Значит, разговор закончился". --
подумал я и резко открыл дверь: деловито прошел к вешалке и
стал озабоченно раздеваться. Мне казалось, что у меня на лбу
было написано, что я подслушивал. И поэтому я отвернулся от Зои
Карловны, испытывая неловкость. Человек-Ветер улетучился,
чувства и навязчивые образы повисли надо мною и засасывали мою
сущность в себя. Возникло состояние дискомфорта.
-- Спасибо, Сергей Александрович, -- поблагодарила
библиотекарь.
-- Да, да... Не за что... Зоя Карловна... -- отрывисто
отвечал я, потому что уже нервно выдергивал в этот момент из
рукавов кожаной куртки на меху свои руки.
-- Давайте помогу! -- обратилась Зоя Карловна.
-- Нет... Спасибо... Я сам... -- отчеканил я, краснея от
усердия. Зоя Карловна направилась к двери. Наконец-то мне
удалось стащить с себя куртку. Я повесил ее на вешалку рядом со
своей спортивной шапочкой.
-- Ну, я пошла, -- сказал Зоя Карловна, уже в дверях. --
Ключи настоле, -- добавила она.
-- Ага! -- ответил я, подкивнув.
Дверь в кабинет захлопнулась. Я остался один. "Остап
Моисеевич..." -- прозвучало у меня в голове... Из разговора по
телефону я, конечно же, ничего не понял, но... "Остап
Моисеевич" снова прозвучало у меня в голове... "Это он...
Вчерашний... К Богу! -- мелькнуло у меня в голове. -- Прочь,
прочь лукавые!"
Я быстро достал из сейфа крохотную библию в нежно-мягком
зеленом переплете из полиэтилена, сел за рабочий стол и
разлистнул этот священный памятник человечества наугад, где
придется. Я загадал, что меня ожидает, и начал читать вслух:
"И пришел Ангел Господень из Галгала в Бохим, и сказал: Я
вывел вас из Египта и ввел вас в землю, о которой клялся отцам
вашим -- дать вам, и сказал Я: "Не нарушу завета Моего с Вами
во век.
И Вы не вступайте в союз с жителями земли сей; жертвенники
их разрушьте". Но вы не послушали гласа Моего. Что вы это
сделали?
И потому говорю Я: не изгоню их от вас, и будут они вам
петлею, и боги их будут для вас сетью.
Когда Ангел Господень сказал слова сии всем сынам
Израилевым, то народ поднял громкий вопль и заплакал.
От сего и называют то..."
В дверь неожиданно резко постучали... Я замер... Постучали
еще раз, внушительнее.
-- Да! -- выкрикнул я. -- Войдите, -- и испуганно
притаился за столом, сидя. Дверь уверенно раскрылась
нараспашку! В кабинет вошла, вот я совсем не ожидал, Катя! И я
успокоился.
Кате было всего четырнадцать лет, живет напротив
кинотеатра, известна своим легким поведением. Частенько я
замечал, как три-четыре подростка затаскивали ее по вечерам в
одну из беседок кинотеатра за плетень из дикого винограда.
Катя очень красивая: курносая, круглолицая, с голубыми
глазами, через плечо толстая белая коса крепко заплетена.
Эта девочка мне нравилась своим прямым и игривым нравом.
-- Можно? -- спросила она.
-- Ты же уже вошла, и видишь, что я не против. Значит,
проходи! -- сказал я.
-- И правда! -- воскликнула театрально Катя.
-- Ты по делу? -- спросил я.
-- Нет, -- сказала она, -- просто поболтать!.. Мне можно
раздеться?
-- Конечно... Вон, пальто на вешалку повесь.
-- Да вижу я, куда вешать...
-- А что тогда спрашиваешь?!!
-- Проверить: злой ты или нет, Сергей Александрович.
-- Как видишь, добрый!
-- Это еще надо подтвердить! -- сказала Катя.
-- Если надо, подтвердим! -- отпарировал я.
Катя сняла пальто. Я не встал ей помочь, потому как
сомневался, что подобные манеры с моей стороны окажутся в ее
стиле.
Она еще никогда не заходила ко мне в гости. Изредка мы
переговаривались в малом фойе или на улице, да и то больше по
части порядка. А сегодняшнее посещение меня удивило. Словно
выявилось подземное течение и потекло серебристым ручейком
снаружи...
Теперь, раздевшись, Катя выглядела совсем привлекательно!
Ее отец работал директором бетонного завода, и одевалась она
внушительно! На Кате уютно и красиво сидела короткая джинсовая
юбка, индийская, с золотыми переливами на черном фоне,
кофточка.
Катя расстегнула кофточку, и под ней обнаружилась
приталенная коттоновая рубашка. На правой руке у девочки сиял
золотой перстень с граненым рубином. Катя, проходя от вешалки,
не останавливаясь, по пути захватила стул и села на него слева
от меня, облокотившись на стол.
Мы смотрели друг на друга.
-- Ну, что? -- спросила она.
-- Ничего! -- ответил я, будто вовлекаясь в игру.
-- Что у тебя новенького, Сергей Александрович?
-- Да вот же, ты пришла! -- сказал я и протянул руку,
провел указательным пальцем Кате по носу, едва прикоснувшись к
нему.
-- А дальше что? -- спросила она.
Настроение у меня поднималось, я отодвинул библию в
сторону.
-- А ты хотела бы что-то еще? -- спросил я, не отводя глаз
от Кати.
-- Ну, ты же сам хочешь, я вижу! -- сказала девочка,
нагловато улыбаясь мне в лицо.
-- Да... Нюх у тебя собачий! -- сказал я. -- Хочу!
-- Так в чем же дело, давай, -- предложила Катя.
С минуту я молчал и сидел неподвижно. Во мне шла борьба!
Снова меня щекотало и подталкивало на решительность