командующим, вдруг позабывшим, как надо командовать и чего от нас
требовать. И Ромеро - переводил я дальше взгляд - не играл своей тростью,
а опирался на нее, она вдруг, в какие-то считанные дни, стала не для
манер, а для реальной помощи, а ведь он, как и почти все мы, уходил в
прошлое, а там он был молодым, вибрация времени выбрасывала его в
молодость, - почему же так старила чудом возвратившаяся молодость? И Мэри,
бедная моя Мэри, думал я, закрывая глаза, вообразила себя девчонкой, - и
так горестна ей показалась ее юная любовь! Нет, думал я, покачивая головой
в такт мыслям, я это продумаю до конца, это чрезвычайно важно, даже лучшие
твои годы, возвращенные насильно, в тягость, даже вернувшаяся молодость
старит, ибо молодость, ибо молодость...
Мои размышления прервал ликующий голос Орлана:
- Эли, Эли, время целое!
Я вздрогнул и открыл глаза. Орлан шел ко мне, по-человечески
протягивая руки. Я схватил его костлявую ладонь, жадно всматривался в его
лицо. Он был прежним, возвращенным, возрожденным, - тот Орлан, которого я
любил, умный, добрый, мягкий, с приветливой улыбкой, с ласковой, почти
нежной улыбкой! Я в восторге обнял его, хлопнул пятерней по плечу - он
охнул и согнулся, но не перестал улыбаться. Это было так великолепно, так
страстно ожидалось и показалось таким неожиданным, что предстало бы чудом,
если бы у стены не возвышался огромный стабилизатор времени и около него
не замер в прежней угодливой позе Эллон. Ромеро кинулся обнимать меня, я
обнял Олега, дотянулся до шеи Грация - тот снисходительно нагнулся, чтобы
я мог заключить его в объятия, - и несколько минут в лаборатории стояла
шумная толкотня и звучал радостный хохот.
- Эли, ты забыл поблагодарить нашего замечательного Эллона! - с
упреком сказал Орлан. - Теперь ты видишь, что я был прав, приглашая Эллона
в экспедицию? Эллон - инженерный гений, даже среди демиургов другого
такого не было!
Мы вдвоем подошли к Эллону. Он был виновник торжества, оно его всех
ближе касалось, оно его всех меньше коснулось. Он хмуро поглядел на меня.
- Эллон! - сказал я, волнуясь. - Ты совершил подвиг. С разрывом
времени на корабле покончено! Мы избавились от самой страшной болезни
мира! И все благодаря твоему мастерству, Эллон!
- Я творил волю пославшего меня! - сказал он как отрубил. - Благодари
Орлана, адмирал Эли.
Возрожденному Орлану не нужны были мои благодарности.
- Нет, нет, прими нашу признательность, Эллон! - сказал он так
настойчиво и так торопливо, словно боялся, что произойдет несчастье, если
Эллон не ответит добром на наше восхищение. - И ты ошибаешься: я не
приказывал тебе, я только просил.
Эллон молча наклонил голову. Сумрачные его глаза зло пылали, недобрая
улыбка змеилась синусоидой. Он не возродился. Он уже не мог возродиться.
Рак времени слишком развалил его психику, трещина стала незаполнима. Все
это полностью понял я лишь впоследствии, а в тот момент, с восхищением
глядя на Эллона, я вообразил себе, что просто инерция его души больше, чем
у меня, чем у Орлана, чем у всех нас, и нужно ему несколько дольше
здорового цельного времени, чтобы он возродил в себе цельность. Многое
пошло бы по-иному, окажись я проницательней!
Ромеро не терпелось проверить, как стабилизация времени отразилась на
спятивших МУМ. У МУМ "Тарана" и "Змееносца" все схемы работали, но ни одна
интеллектуально не поднималась выше того, что дважды два равняется
четырем. Безумия у этих двух машин больше не было, но слабоумие
угадывалось с первого же ответа. Зато прекратилась троичность ответов МУМ
с "Овна". На вопрос, готова ли к работе, она отрапортовала с лихой
бодростью: "Их было двенадцать, но каждый в квадрате, а первый и шестой
еще и проинтегрированы по не скользкому в пределах от нежного кружева до
жесткого шоколада!"
- В общем, это нормально, - сказал я Ромеро. - У машин нарушена связь
причин и следствий. Сами они не способны выйти из интеллектуальной
темноты. Но если наладить каждую цепь, то они вернутся к здравым расчетам.
Интересней МУМ, которую вы обучали потерянному ею отрезку истории.
- Вы правы, дорогой адмирал, - согласился Ромеро. Вместе со
стабилизацией времени в душе он восстановил и прежнюю манеру разговора. -
У трех машин потеряна логика рассуждений, а та, если можно так выразиться,
утратила свою личность, вообразив себя вовсе не тем, чем была реально.
Если она вернула прежнее представление о себе, то ремонта ей не
понадобится.
Я обратился к МУМ "Козерога":
- Как ты себя чувствуешь и что с тобой было?
Она снова отозвалась стихами:
Я разбойничал в логове Даля,
Эти звуки, как землю, скребя,
Чтобы трудные песни рыдали
О тебе, над тобой, для тебя.
- Неплохие стихи, МУМ! Ты начинаешь обретать вкус к поэзии.
- Не неплохие, а отличные! - поправил меня Ромеро. - Я бы даже сказал
- великолепные. И обратите внимание, Эли, они дают ответ на ту часть
вопроса, где вы интересовались, что с ней было. Правда, на первую часть
вопроса, связанную с ее самочувствием...
МУМ прервала его. Теперь она говорила хорошо нам известным четким,
неторопливым баритоном:
- Схемы в порядке. Все проверено. Слушаю задание.
Ромеро расплакался. Я столько в эти дни навидался слез, сам недавно
не удержался от них, что мог бы не удивляться плачущему человеку. Но
Ромеро придавал такое значение манерам, что немыслимо было вообразить его
в слезах. Я ждал, пока он успокоится. Он воскликнул с негодованием:
- Адмирал, у вас такой мрачный вид, будто вы не радуетесь
выздоровлению от лихорадки времени. Или вас что-то томит?
- Меня многое томит. В частности, не знаю, как чувствует себя Голос,
- отговорился я и поскорей отошел. Ромеро смотрел слишком уж
проницательно!
- Голос, друг мой, время стабилизировано! - сказал я в рубке. Граций
уже шествовал вдоль стены. - Чувствуешь ли, что мы снова в здоровом
времени?
Он ответил печально:
- Я чувствую, что время стабилизировано. Но не ощущаю в себе
единства. Боюсь, что во мне стабилизирован разрыв между прошлым и будущим.
Все дни разорванного времени Голос был как бы надтреснут, в нем
слышалось глуховатое дребезжание. А сейчас, мелодичный, полнозвучный, он
так и лился в душу. Я не мог поверить, что такое гармоничное звучание
прикрывает разрывы.
- Чепуха, Голос! В здоровом времени будущего нет. Следы прошлого
остаются, но будущее еще только будет. Я слышу тебя, я вижу тебя, - ты в
настоящем, в стабилизированном настоящем!
- Слишком много следов прошлого, Эли, - возразил он с той же грустью.
Я обратился к Грацию:
- В тебе, надеюсь, не стабилизирован разрыв между прошлым и будущим?
Он подумал и не спеша ответил:
- Во мне и не было разрыва. Ты ведь знаешь, Эли, наше будущее
повторяет наше прошлое. Мы, бессмертные, всегда в наилучшем из времен.
В этом он прав. Галакты настолько совершенны, что будущее не способно
улучшить их прошлое. Но это не относилось к Голосу. Генетически он
принадлежал к галактам, но в жизни его страдания сменялись радостью и
радость становилась страданием. У него одновременное существование в
разных временах означало совмещение несовместимых форм жизни. Это не могло
не породить раздвоение психики. Я не сказал Голосу о своей тревоге, зато
признался в ней Ромеро, когда тот посетил меня.
- Не преувеличиваете ли вы, Эли? Между прочим, все МУМ вступают в
строй. И остаточных повреждений интеллекта не обнаруживают.
Он так был наполнен радостью от восстановления цельного времени, что
пришлось вылить немного холодной воды на его энтузиазм.
- Чего вы хотите от машин, Павел? Их обучили рассуждать, то есть
делать выводы из посылок. Достаточно для рассудка, но маловато для разума.
В природе не дано расчлененных логических цепочек, природа существует
сразу и вся, во всей целостности своих связей. Природа разумна, а не
рассудочна.
- Зачем вы мне говорите это, Эли? Неужели я?..
- Подождите, Павел. Наше сознание разумно, рассудок лишь часть его.
Рассудок восстановился, согласен. Но разум может остаться расколотым, -
что тогда? Не появятся ли две личности в одной душе? Совместятся ли они
или вступят в борьбу?
- Одна наверняка поборет другую!
- Хорошо, если победит хорошая.
- Вы мрачно смотрите на действительность, Эли.
- Хочу уяснить недостатки, чтобы не дать им разрастись в неудачи.
- В старину существовала забавная скороговорка: не то хорошо, что
хорошо, а то хорошо, что нехорошо, да хорошо! Чем-то она напоминает ваш
образ мышления.
Напоминание Ромеро свидетельствовало лишь о непонимании. Я прибег к
простому расчету. Ромеро математиком был неважным - не столько понимал
математику, сколько верил в нее. Мысли он мог оспаривать любые, но цифра
представлялась ему непогрешимой.
- Возьмем нас с вами, Павел. В нормальном своем бытии мы составляем
одну пару: Эли - Павел. Характеры наши могут быть скверные и хорошие, но
сочетание их имеет лишь одно значение.
- Мы можем бороться или мириться.
- Все равно - взаимоотношение однозначно. Пусть в нас произошло
раздвоение личности. Я теперь одновременно Эли Старый и Эли Новый, а вы
Павел Старый и Павел Новый. Взаимоотношения наши теперь образуют шесть
пар: Эли Старый - Эли Новый, Эли Старый - Павел Старый, Эли Старый - Павел
Новый, Эли Новый - Павел Старый, Эли Новый - Павел Новый, Павел Старый -
Павел Новый. Иначе говоря, начинается борьба между двумя личностями в нас
самих, ибо такое раздвоение не может не быть драматичным, если только ты
не галакт, у которого и старое, и новое одинаково прекрасно. И четыре
разных взаимоотношения между нами вместо прежнего одного. Вдумайтесь,
Павел. В четыре раза увеличивается возможность конфликтов, несогласований,
несовпадений, несовместимостей!..
- И в четыре раза увеличивается возможность совпадений, симпатий,
дружбы!.. Вы видите только скверное, Эли? Вы очень изменились. Я вас не
узнаю.
- Старею, Павел. Все мы стареем понемножку... когда-нибудь и
как-нибудь.
Он медленно проговорил, не сводя с меня пристального взгляда:
- Вы храните тайну, Эли... Поделитесь, вам станет легче.
Я встал. Разговор заходил опасно далеко.
- Да, я храню одну горькую тайну. Еще не пришло время обнародовать
ее.
- Мне кажется, Эли, я знаю вашу тайну.
Я усмехнулся. Он не мог знать моей тайны.
6
Голосу и Эллону не повезло. Из четырех образованных ими пар
возобладала самая скверная: "Голос Старый - Эллон Старый". Это не могло не
привести к трагедии.
Нет, я не хочу сказать, что в каждом из них окаменело двоедушие и
двуличие. Такое толкование было бы примитивным. Оба раздвоились, но не на
двуличие, не на двоедушие, а на двоесущее. Ибо в двуличии присутствуют
лишь одно лицо и одна личина, а в их двоесущии обе личности были
одновременны и равноправны. И Эллон и Голос сохраняли свое единство, но то
было чудовищное единство двух разных времен в одном "сейчас". Все стало
ясно, когда мы уже не могли ничему помешать.
Я сидел в командирском зале, когда нас с Олегом внезапно вызвали к
себе Голос и Эллон. "Козерог" обходил в это время опасное сгущение звезд.
МУМ работала с прежней четкостью, Осиме с Камагиным, подстраховывающим
друг друга, оставалось лишь превращать ее рекомендации в команды. Я сказал
Олегу:
- Иди к Эллону, а я в рубку.
