нетерпеливая, она так напомнила отца, что, если бы одевалась в мужскую
одежду, я принял бы ее за молодого Леонида. Я знал, что мне достанется от
нее, и готовился отразить упреки.
- Да, с Эллоном! Почему вы так презираете его, адмирал?
Этого обвинения я не ожидал.
- Не слишком ли, Ирина? Мы все - и я, и Олег, и капитаны с таким
уважением...
- Об Олеге разговор особый! А ваше уважение к Эллону - слова,
равнодушные оценки - да, необыкновенен, да, пожалуй, гениален, да, в
некотором роде выдающийся... А он не пожалуй, а просто гениален, не в
некотором роде, а во всех родах выдающийся. Кто может сделать то, что
может он?
Разговор становился серьезным, и я ответил серьезно:
- Зато он не сделает многого того, что умеют другие. Невыдающихся на
кораблях нет. В поход отбирали только незаурядных. Или, по-твоему, Камагин
середнячок? Или твоя мать?
- Я говорю об Эллоне, а не о моей матери или Камагине. Он заслуживает
душевного, а не равнодушного уважения.
- Чего ты хочешь?
- Почему вы предпочитаете ему дракона? - выпалила она. -
Отвратительный пресмыкающийся вознесен выше всех! Дракон еле-еле заменял
МУМ, когда они не работали, а сейчас, когда они правильно функционируют,
путает их команды. Он в сочетании с МУМ хуже, чем МУМ одна!
- Один раз машины уже выходили из строя...
- Ну и что? Еще десять раз разладятся, еще десять раз будут
восстановлены! Ваша привязанность к дракону оскорбительна! Можете вы это
понять?
- Я не могу понять другого, Ирина. Почему Эллон так ненавидит бывшего
Бродягу?
- Спросите лучше, почему, я не терплю дракона!
- Хорошо - почему ты не любишь Голос?
- Не люблю, и все! Вот вам точный ответ. Он мне был отвратителен еще
на Третьей планете. Б-р-р! Громадная туша, дурно пахнет!..
- Он изменился с тех пор, Ирина.
- Да, одряхлел, амуры не строит да и не с кем. Но запах свой принес и
сюда. Я пробегала мимо дракошни, закрыв нос, а вы проводили там часы.
- Понятия не имел, что он тебе так неприятен.
- Олегу он тоже неприятен, но Олег уступил, как и всегда во всем
уступает вам. А вам плевать, вы считаетесь только с собою!
Я покачал головой:
- Сильное обвинение, Ирина!
- Справедливое! Лусин кроме пса хотел взять и двух кошек. Но кто-то
сказал, что вы не терпите кошек. Специально проверяли, так ли. И выяснили
- да, недолюбливаете. Лусин и заикнуться уже не посмел о кошках! А вы
поинтересовались у кого-нибудь, нравится ли ему общество огнедышащего
динозавра?
- Дракона больше нет, Ирина. Есть мыслящий Голос, координирующий
работу двух МУМ. Если координация идет плохо, мы освободим Голос от его
нынешней функции и оставим в резерве.
Ирина поднялась. Я задержал ее:
- Ты сказала, что об Олеге разговор особый. Как это понять?
У нее в глазах показались слезы.
- Олег не тот, каким я его раньше знала. Вы первое лицо на эскадре,
Эли. Вы подчинили себе всех. Он с этим примирился. Я гордилась им, теперь
мне обидно за него. Я ему сказала: мой отец тоже летал с Эли, но не
позволял так собой командовать. Олег считает, что я все придумываю.
- Придумываешь ты мною, это верно.
После ее ухода я молча шагал по комнате. Мэри повеселевшими глазами
следила за мной. Я сердито сказал:
- Ты радуешься тому, что возникли свары? Что нашу дружбу с Олегом так
превратно толкуют?
Она смеялась так заразительно, что и я захохотал.
- Меня радует, что ты услышал о себе несколько неприятных, но
правдивых слов. И я сама много раз собиралась сказать тебе то же самое, но
ты так принимаешь близко к сердцу каждый пустяк... Между прочим, кошек я
сама посоветовала не брать.
- И напрасно! Я бы перенес кошек на корабле. Примирился бы...
- Вот этого и опасались, что ты заставишь себя примиряться.
- Ладно о кошках, не терплю их! Скажи лучше, что делать?
- Самое важное - что в совместной работе МУМ и Голоса появились
рассогласования. Если это правда, то это серьезно.
- Пойду проверять, - сказал я.
В рубке вдоль стен шествовал Граций. Он с обычной неспешной
серьезностью выполнял свои новые обязанности. Они сводились пока к беседам
с Голосом обо всем на свете и о многом прочем.
- Голос, - сказал я, - как работа с мыслящими машинами?
- Обе МУМ слишком медлительны, - пожаловался он.
- Ты рассчитываешь варианты быстрее?
- Я не так глуп, Эли, чтобы утверждать это. Рассчитывать быстрее МУМ
невозможно. Но я уже говорил тебе, что не перебираю варианты. Я сразу
нахожу ответ.
- Да, ты говорил. Но как это возможно?
- Варианты появляются во мне сразу. Мое дело - взять верный, а
отброшенные даже не проникают в сознание. Я их оцениваю в целом, а не
перебором причин и следствий. МУМ еще не вычислила всех вариантов, когда я
подсказываю решение. Это немного путает ее работу, но ни разу не направило
нас по неверному пути.
Я обратился к Грацию:
- И ты мыслишь готовыми оценками, а не сравнением вариантов?
- Стараюсь, Эли, - ответил он величаво.
Все это было не то и не так, как представлялось Ирине. Я пошел к
Олегу. Он повел меня к себе. Я еще не бывал у Олега дома, все встречи
происходили в служебных помещениях. Посреди комнаты стоял круглый столик,
вокруг него кресла, на стенах висели портреты знаменитых звездопроходцев,
среди них и мой. Я загляделся на портрет Андре: пышная, как бы пылающая
шевелюра обрамляла бледное, тонкое лицо, глаза Андре смеялись. Он был
все-таки очень похож в молодости на Олега, только теперь мода на завитые
локоны прошла.
- Сфотографировано на Оре?
- В день высадки на Сигме, где отца захватили невидимки. Вера
доставила эту фотографию маме, когда вы с Ольгой и Леонидом продолжали
путь к Персею. Что ты мне хотел сказать, Эли?
Я рассказал о требованиях Эллона, о просьбах Ирины. Олег слушал
бесстрастно и только раз улыбнулся, когда я упомянул, что, по ее мнению,
подавил собой всех.
- Тебя, кажется, это задело, Эли?
- Неприятны такие обвинения.
- Не расстраивайся. Я не из тех, кого можно принудить против воли.
Если я соглашаюсь с тобой, то потому, что ты прав. Это содружество, а не
потеря самостоятельности. Очень жаль, что Ирина этого не понимает.
- И много другого не понимает, - добавил я.
Олег ровно кивнул головой. Я сказал, что отступать назад неразумно.
Голос создает новую систему управления кораблем, и она эффективней
реализованной в МУМ.
- Все дело в том, Олег, - сказал я, - что конструкторы использовали в
мыслящих машинах лишь одну особенность человеческого мышления: способность
рассуждать, способность выводить следствия из причин, то есть строить
логическую цепь. Каждое разветвление логической цепи дает один вариант
оценки ситуации.
Но мышление человека не исчерпывается этим. И в трудных ситуациях
узость машинного мышления грозит крупными неприятностями.
Я привел такой пример. Каждый знает, что такое мать. А машине, чтобы
уяснить все богатство понятия "мать", нужны сотни тысяч признаков и
фактов. Мы увидели пейзаж города и восклицаем: "Как красиво!" Но машине,
чтобы точно восстановить наше восприятие, нужно перечислить все здания,
все улицы, все деревья, все облака над улицами, а в каждом здании описать
его архитектурную красоту и историческое значение, и начать с кирпичей, с
красок стен, с перекрытий, с фундамента и еще черт знает с чего, и тогда
красота, которую мы постигаем мгновенно, будет достигнута в качестве
нескорого результата бесчисленного ряда сопоставлений и совпадений -
венцом безмерной цепочки причин и следствий.
- Ты машиноборец, Эли! - сказал Олег, улыбаясь. - Не берусь судить,
прав ли ты. Но ты сказал о возможных крупных неприятностях. Неприятности в
рейсе командующего близко касаются. Что ты имел в виду?
- Только то, что любая цепь в любую минуту может порваться в любом из
звеньев - и весь длиннейший расчет станет абсурдом. Вспомни аварию на
"Таране". В какой-то момент были перепутаны несколько следствий и причин.
И вся логическая цепь полетела в пропасть! МУМ стала выдавать неверные
решения. Еще хорошо, что она выключила себя. Среди абсурдных команд могла
попасться и такая, как взорвать корабль или направить аннигиляторы на
другие звездолеты.
- МУМ снабжены системой самоконтроля, Эли.
- Я говорю о ситуациях, когда и самоконтроль может отказать.
- Ты уверен, что с Голосом подобные неприятности невозможны?
- Если он внезапно не сойдет с ума. Он мыслит целостными образами. Он
и рассуждает, и высчитывает, но это у него лишь подсобный прием.
Естественно, он имеет преимущество перед машинами.
- Я согласен с тобой. Считай, что ты опять подмял меня под себя и
навязал свою волю. Трудные ситуации наверняка будут.
- Кто из нас скажет Эллону и Ирине, что их просьба вторично
отклоняется?
Олег какое-то мгновение колебался.
- Скажи лучше ты. Мне трудно разговаривать с Ириной. Она без памяти
от своего руководителя.
- Но это смешно! Наши звездные друзья - друзья, не больше. Любовь -
чувство лишь для особей одной природы. Оно куда уже товарищества. Ирина
путает два несходных чувства.
Олег рассеянно глядел мимо меня.
- Я слышал, что ты влюблялся в некую Фиолу, змею с Веги. Разве змеи
одной с нами природы?
- Юношеское увлечение! Все нас с Фиолой разделяло, а соединяло очень
немногое. Я это скоро понял.
- Ирина тоже это поймет, но не уверен, что скоро.
7
Мы вступили в ядро. Как спокойно звучат слова "вступили в ядро"! Как
будто была межа, отделяющая ядро от околоядерного пространства, и ту межу
пересекли. Не было межи, не было даже особенною сгущения звезд - в любом
шаровом скоплении их напрессовано гуще. Но мы вступили в ядро, сразу
поняв, что уже в ядре. Звезды вдруг стали шальными. Я продиктовал "вдруг"
и "шальные" и задумался. Астрофизик упрекнет меня в приписывании мертвым
телам человеческих свойств. Ничего не могу поделать, самое точное описание
поведения светил будет это: ошалели! То, что светила светили, было уже не
самым характерным, Они неистовствовали, это было важней.
Этого не передать словами! Нужно самому окунуться в хаос бешено
налетающих, дико отлетающих звезд, чтобы содроганием души, не одними
глазами постигнуть: вокруг забушевал взрыв, и сам ты среди летящих сияющих
осколков не больше, чем темная пылинка!
Мы знали звездные скопления - и рассеянные, как Плеяды, и два
скопления Хи и Аш в Персее, и шаровые, вроде того, через которое
пролетали. Там звезды были как звезды - висели в своих координатных узлах,
их взаимные расстояния почти не менялись. Гармония звездных сфер там
звучала мелодией всемирного тяготения, там был порядок.
А здесь господствовал хаос! Какая гармония во взрыве? И когда одна
звезда настигала соседку, из каждой выносились дымные протуберанцы, и у
меня возникало ощущение, что одна вырывает у другой из головы клок волос.
- Эли, я не способна рассчитать траекторию ни одного из светил, -
почти с испугом сказала Ольга, когда мы вчетвером сидели в командирском
зале. - Законы Ньютона здесь перекрыты какими-то силами, вызывающими
беспорядок. Ядро кипит. И я не могу понять, что вызывает кипение звезд.
Какая гигантская мощь нужна, чтобы так нарушить звездное равновесие!
Олег задумчиво разглядывал звездоворот на экранах:
- Не кажется ли вам, друзья, что мы наблюдаем взаимное падение звезд
в одну кучу? С последующим превращением их всех в разлетающуюся
туманность!
- Это станет гибелью Галактики, - ответила Ольга. - В ней больше ста
