реально уже существовали.
- Создадут, - сказал мне с волнением Лусин. - Мы - чепуха. ИНФ -
кустарщина. Галакты - великие творцы. Величайшие! Пойду в ученики. На
Землю не возвращусь. И не проси, Эли!
Мэри успехи галактов тоже взволновали, но по-иному.
- До этого они все-таки не додумались, чтоб выводить штаммы бактерий,
преобразующих одни элементы в другие, - сказала она мне, сияя. - Их
строительные микробы - не больше чем химические фабрики. Меняют связи
между атомами, но не вторгаются в ядро. Нет, Эли, ты посмотрел бы, как у
них раскрылись рты, когда я извлекала из сейфа нашу металлопереваривающую
живую продукцию!
- Отлично, Мэри! Очень рад, что ты не дала им захвастаться своими
успехами. Роль младшего брата при галактах мне что-то не по душе.
И чем внимательнее я изучал труды галактов на Массивной, тем чаще
возвращались ко мне давние мысли, - теперь они были определенней.
Нет, думал я, как бы изменилась развитие жизни во Вселенной, если бы
галактов не загнали в их звездные резервации!
Гонимые боги какие-то, могущественные вечные пленники, бессмертные
парии, страшащиеся высунуть нос за ограды своих планетных гетто!
Нет, какое гигантское ускорение приобретет разумная жизнь во
Вселенной, если помочь этим жизнетворцам выбраться в очищенные от
разрушителей мировые просторы!
После осмотра Массивной Граций сказал:
- Готовь речь к галактам. Мы возвращаемся на нашу планету. Оттуда
будет вестись передача на все спутники Пламенной, а также на дружественные
звездные системы. Аудитория у тебя будет обширная, друг Эли!
Все мы волновались, не я один.
Ромеро мог бы состязаться в невозмутимости с Орланом, не уступил бы
ни одному галакту в умении держать себя. Но и на Ромеро не было лица. Даже
Гиг утратил всегдашнюю жизнерадостность, а у Труба уныло обвисли крылья.
Мне пришлось забыть, что я сам не в себе, и подбодрить товарищей. Я
улыбнулся Гигу, похлопал Труба по крылу, перекинулся несколькими словами с
Орланом.
Мэри мне сказала:
- Ни пуха ни пера, Эли. - Она добавила, увидев мое недоумение: -
Старинное заклинание, оно к добру, а не ко злу. А меня нужно в ответ
послать к черту.
К черту послать ее я постеснялся, но мысленно выругался. "Черт
проклятый!" - сказал я, усмехнувшись.
Граций с Тиграном ввели нас в пустой зал с двумя столами. За первым
разместились оба галакта, Ромеро, Орлан и я, за вторым - наши товарищи.
Ромеро по дороге оказал:
- Сегодня Орлан с Осимой подсчитали, что Аллану потребуется тысяча
лет, чтоб добраться до Третьей планеты, если темпы его продвижения не
изменятся, и ровно пять тысяч лет, пока он притопает к первой звездной
системе галактов. Разумеется, когда у тебя в запасе вечность, что стоит
потерять одно-другое тысячелетие...
Если бы Ромеро не прошептал этих иронических слов и если бы его
ухмылка не была такой мрачно издевательской, я, вероятно, держал бы себя
по-иному - говорил бы мягче и аргументы подбирал бы другие. Но сейчас
жребий был брошен на спор - нападение, а не уговоры.
Вокруг были одни тускло светящиеся стены, сходившиеся вверху куполом.
Но, если сами мы никого не видели, то почти триллион задумчивых,
спокойных, благожелательных глаз был обращен в эту минуту на нас: все
звездные системы галактов подключены к Пламенной, бесчисленные обитаемые
планеты внимают голосу далекой звезды, рядового сверхгиганта огромной
светимости, а сегодня - и огромной звучности. Впоследствии выяснилось, что
разрушителям не удалось заглушить передачу с Пламенной.
Думаю, они и не старались: в Персее назревали грозные события, враги
хотели быть в курсе своей судьбы.
- Говори, Эли, - оказал Граций.
Я начал с того, что мы - друзья, а между друзьями, откровенность -
норма общения. Свершения галактов огромны, мы, люди, и не мечтаем пока о
многом таком, что стало у них бытом. Они несравненно превзошли уровень
могущества и благополучия, который некогда суеверные люди приписывали
своим богам.
Но вот беда: галакты примирились с ролью пленников, отрезанных от
беспокойного, страдающего мира, - люди неспособны это понять, неспособны
примириться с этим.
Мир, изнывающий под пятой разрушителей, взывает о помощи, - где
помощь могущественных галактов? Галакты стали глухи к терзаниям мира -
такова действительность.
- Да, я знаю, вы боитесь гибели, ибо смерть для вас не наш неизбежный
конец, а недопустимая катастрофа, - сказал я прямо. - И я не могу дать вам
абсолютной гарантии, война есть война, ничего не поделаешь. Но я хочу
указать, что вы будете не одни в сражениях, рядом с вами пойдут корабли
людей со своими аннигиляторами. Я командую человеческим флотом и
торжественно обещаю, что если один из ваших звездолетов промахнется и
убийственный заряд умчится в пространство, мы аннигилируем пространство
вместе с биологическими лучами, технические возможности для этого есть.
Итак, вам ничто не грозит, кроме ваших собственных страхов. А ждет вас -
весь мир! Идите навстречу зову мира!
Мэри потом говорила, что я кричал и размахивал руками, как наши
предки на митингах. Орлан, сидевший справа от меня, вытянул шею в шест и
со стуком прихлопнул голову в плечи - так, без слез, он просалютовал мне.
А Ромеро и в этот драматический момент не удержался от иронии.
- Если галакты и впрямь какая-то порода богов, то вы, дорогой
адмирал, такой швырнули камешек в их божественное болото, что породили не
круги, а бурю. Интересно, донесется ли до нас гром ветра активной звездой
политики, разрывающий сейчас шатры их изоляционной защиты.
- Я бы проще высказал эту же мысль, Павел, - ответил я и спросил
Грация: - Можем ли мы узнать, что сейчас происходит на ваших планетах?
- Даже увидеть можете.
Мы по-прежнему находились в зале с прозрачными стенами и таким же
прозрачным куполом - и одновременно летели над планетой. И это был не
туристский облет живописных мест, перед нами открывались площади - и толпы
на площадях, улицы - и спорящие галакты и их друзья.
А еще спустя время перед нами появилась другая планета, сперва
красный шарик, потом заполнившая все небо сфера: мы падали на планету, но
не упали, а полетели над ней.
Она выглядела по-иному, чем наша, - малиновые растения, озера и моря,
не синие, а оранжевые, горы, венчавшиеся причудливыми розовато-белыми
факелами, даже водяные облака, плававшие в атмосфере этой планеты, были
желто-зеленые, а не грязно-серые.
Уверен, что на этой радостно яркой планете среди пылающих красок не
только глазам отрадно, но и жить легко.
И на ней мы опять увидели галактов и их звездных друзей, - и на
площадях, под светящимися деревьями, и в залах.
Картины повторялись - оживленные беседы, взаимные уговоры. Содержание
дискуссий не переводилось, но мы и без перевода понимали, о чем спорят
галакты.
- Можем посетить другие планеты Пламенной, можем выбраться в соседние
звездные системы, - предложил Граций. - Передача идет на сверхсветовых
волнах.
Не знаю, сколько часов продолжался облет планет и звезд, но мы
порядком устали. Граций предложил подкрепиться и отдохнуть.
После обеда мы собрались в салоне. Из него вели двери в зал.
- Большую бы, - сказал Лусин с сожалением. - Суммировать. Так спорят
- ужас!
Ромеро сказал, пожимая плечами:
- Не сомневаюсь, что у них имеется способ суммировать индивидуальные
желания в коллективное мнение общества. Конечно, не наша Большая
Государственная машина, но какой-нибудь вечно молодой галакт,
специализировавшийся на всеобщем подслушивании, или, скажем так, -
выслушивании.
Больше всех нас тревожился Орлан, я видел это по его посеревшему
лицу. Он разговаривал с Мэри, я подсел к ним.
- Инерцию благополучной замкнутости - вот что им надо преодолеть, -
сумрачно говорил Орлан. - А выход наружу грозит потерей благополучия. И
потом, разрушители - их союзники! Даже в ясной голове галакта это не
укладывается. Вы поверили в меня сразу, но не потому ли, что до сих пор,
по существу, не встречались с разрушителями. А они миллионы ваших лет
изучали нас!
- Нет, не поэтому мы поверили в тебя, Орлан, что плохо вас знаем, -
вмешался я. - Просто мы, люди, убеждены, что добро разумней зла и
сотрудничество полезней, чем истребительная война. Мы взываем к вашему
разуму и подкрепляем ваш разум своей силой. Союз разума и силы - что может
быть действенней!
Орлан сказал с печалью, проступавшей сквозь маску бесстрастия:
- Не сомневаюсь: одно хорошее поражение в бою - и Империя Великого
разрушителя развалится. Но как передать эту мою уверенность галактам?
В салон вошли Граций и Тигран. Мы обступили их.
- Ты нас не убедил, адмирал Эли, - объявил Граций. - Ты говорил с
нами откровенно, и галакты хотят поговорить с тобой откровенно. Мы ставим
перед тобой два вопроса и просим дать на них ясный ответ. Первый. Считаешь
ли ты разумным, чтобы галакты променяли обеспеченность своего нынешнего
состояния на невзгоды и превратности войны не за их интересы? Второй.
Уверен ли ты, что наши враги могут переменить свою природу? Можно ли
приобщить к созидательной жизни тех, кто до сих пор предавался одному
разрушению? Какие гарантии этого?
Орлан громко вхлопнул голову в плечи.
- То самое, о чем мы только что говорили, Эли, - сказал он невесело.
Мэри с тревогой дотронулась до меня рукой.
Я молча досмотрел на нее. Она была очень бледна.
- Успокойся, - оказала она. - Нельзя выступать в такой ярости!
- Пойдемте, - оказал я Грацию и Тиграну. - Если заданы вопросы, будут
даны и ответы.
12
Пока мы шли в зал, я взял себя в руки.
Криком и упреками тут помочь нельзя было. И если недавно я выступал,
как на древнем митинге, то больше этого повторять не следовало. Всех, кого
я мог убедить и зажечь, я убедил и зажег, остальных нужно было не
убеждать, а опровергать.
И когда я встал за стол, открытый миллиардам невидимых мне глаз,
разум мой был ясен и холоден.
- Итак, первый вопрос, - сказал я, - разумно ли променять нынешнее
благополучие на невзгоды и превратности войны? Да, разумно. Больше чем
разумно - неизбежно! Ибо иного способа сохранить ваше сегодняшнее
благополучие нет, кроме вот этого - подвергнуть себя опасностям и
превратностям. И воевать вы будете не за чуждые вам интересы, а за свои
собственные. Вам, бессмертным на ваших планетах, равно доступны и сегодня
и отдаленное будущее, - почему же вы живете одним "сегодня"? Мне,
человеку, легче бы отказаться от будущего, оно все равно не мое, тело мое
сгниет, когда оно наступит, а я борюсь за него, чужое будущее, ибо оно
будет "сегодня" моих потомков и они вспомнят меня и похвалят. А у вас это
будущее - ваше, даже не потомков ваших, просто ваше, - как же вы решаетесь
отказаться от него, так обокрасть самих себя? Ах, вы не верите, что ваше
"завтра" и ваше "всегда" будут хуже, чем это замечательное "сегодня"?
Тогда послушайте меня, внимательно слушайте и размышляйте!
Там, в мировых просторах, откуда вас некогда изгнали, ныне
господствуют ваши враги - разрушители. Вы считаете, что они вам не опасны?
Вы полагаете, что ужасные биологические орудия - надежная защита от них?
Сегодня, дорогие мои, только сегодня они надежны, но завтра - нет, а ведь
вы существуете "всегда". Хотите знать, что произойдет завтра и чем
закончится это ваше "всегда"?
Разрушители отлично понимают, что живому существу к вам не
