Дело в том, что планетооснащенность - галакт применил именно этот
термин - светил Персея в сотни раз выше планетооснащенности других звезд
Галактики. В Персее десять - пятнадцать крупных спутников у одной звезды -
рядовое явление. Предание приписывает обилие планет в Персее рамирам,
умевшим скатывать эти космические шары из уплотняемого пространства.
Возможно, сами скопления Персея произошли оттого, что рамиры,
вычерпав между звездами запасы свободной пустоты, насильственно сблизили
их.
- Реакция Танева, - вставил слово Ромеро. - Люди пользуются ею для
перестройки своих звездных окрестностей. Могущество рамиров того же
порядка или на порядок выше, но не более, как современное человеческое.
- Но оно выше нашего, - возразил галакт. - Ни создавать планет, ни
тем более разрушать их мы не умеем.
Дальнейшие известия о рамирах делаются все неопределенней. Часть
рамиров переселилась к ядру Галактики, где происходили какие-то
грандиозные перестройки звездных масс, за ними последовали новые
экспедиции. Одна за другой пустели созданные рамирами планеты, отряд за
отрядом устремлялся к ядру Галактики.
И сейчас там происходят звездные катаклизмы, ядро пульсирует, словно
его разрывают мощные силы. А в Персее, после исчезновения рамиров, все
планетные системы поступили во владение галактов.
- И разрушителей, очевидно? - спросил Ромеро. - И сколько понимаю,
разрушители и галакты не поделили доставшееся космическое богатство.
- Персей принадлежал галактам безраздельно, ибо разрушителей, или,
точнее, сервов, мы создали потом.
- Разрушители - ваше творение?
- Да. Мы их сотворили себе на голову! Не сотворили, а изготовили.
Просчет был в том, что разрушители были созданы вначале механизмами.
О том, что в организме головоглазов много синтетики - полупроводники,
сопротивления, конденсаторы, механические сочленения, - мы знали с битвы
на Сигме. Нас и тогда поразило, что сердце у них - маленький гравитатор.
У невидимок, как мы узнали вскоре после знакомства с ними,
искусственного было еще больше, чем у головоглазов.
Но что сервов собирали на конвейере, вмонтируя в механизмы выращенные
отдельно биологические ткани, было ново.
- Конструкторы галактов, создав сервов, продолжали их
совершенствовать, - сказал Тигран. - С каждой новой генерацией понижалась
механичность сервов и повышался градус биологичности. Биологическая ткань
энергетически самая совершенная. Если рассчитать машину, развивающую на
единицу массы наибольшее количество умений, то такая машина может быть
только живой. Повышение биологичности сервов было необходимостью, а не
прихотью.
- Такой же необходимостью вам впоследствии показалось наделение
сервов разумом и даром самовоспроизводства, - заметил Ромеро, не тая
иронии.
- Разумом мы наделили сервов с самого начала. Неразумные сервы нам
были не нужны, мы создавали помощников, а не рабов. И отказать им в даре
самовоспроизводства, когда другие признаки организма были вживлены, было
бы недобросовестно. Правда, разнополостью их не снабдили. Сервы были
сотворены бесполыми, но способными воспроизводиться.
В те времена бесполость сервов казалась усовершенствованием.
Разнополость относили к конструктивным излишествам природы, ибо она
обязательно приводит к появлению индивидуальной любви, со всеми ее
крайностями и необъективностью. Конструкторы галактов ныне задумываются
над существенным умножением полов в живых существах. Двуполость слишком
элементарна, грубое противопоставление мужчины и женщины - примитив,
который нельзя оправдать ни морально, ни конструктивно.
Расчеты показывают, что только шестиполость гарантирует совершенство.
Схема такова: один прямой мужчина и одна прямая женщина, но одновременно -
левосконструированная и правосконструированная женщина, такие же право- и
левосконструированные мужчины.
- Мы отвлеклись от сервов, - сказала Мэри, хмурясь.
Тигран возвратился к сервам. Сервов проектировали, как совершенство,
но получилось уродство. Их избавили от индивидуальной любви, вызывающей
искажение реальной картины мира, но зато у них развилось самообожание, еще
более путающее объективные пропорции.
В эпоху, когда еще продолжалась работа по улучшению сервов, эти
незапроектированные черты таились в глубине.
Сервами не могли нахвалиться. Умные, работящие, быстро
размножающиеся, они легко овладевали расчетами, производили сложнейшие
эксперименты в лабораториях, конструктивные их дарования уже и тогда
поражали.
Но по мере того как от поколения к поколению увеличивалась их
биологичность, становилась ясным, что для серва существует один объект,
незаконно выделяющийся среди всех других, истинный объект для поклонения -
он сам.
Самообожание стало у серва из постыдного индивидуального чувства,
всегда тайного, открытой формой взаимоотношения. Они были черствы,
холодны, равнодушны ко всему, кроме себя. Тело у них было живое, душа -
мертва. Искусственность механизма, преодоленная инженерно, психически все
умножалась.
- Эгоизм как философская система, - заметил Ромеро. - В древности и у
людей пытались внедрить эту философию Штирнер и Ницше. Вы просто не нашли
метода борьбы с созданными вами демонами зла.
Галакты, оказалось, испробовали разные методы воздействия на сервов.
Сервов уговаривали, спорили с ними...
Под конец было признано, что духовный перекос сервов вызван
двойственностью их природы, сочетавшей мертвое и живое, искусственное и
естественное. Новый государственный закон объявлял недопустимым внедрение
в живую ткань искусственных органов.
Отныне сервов полагалось создавать полностью живыми, только это могло
выправить их изуродованную психику.
Но они не стали ждать переконструирования. Началось массовое бегство
сервов с планет галактов.
Подготовлено это было хитро. Колонии сервов переселялась на
необитаемые планеты, якобы для освоения их.
Галакты радовались, что жизнь, начавшаяся в их звездных системах,
быстро охватывает все светила Персея. К тому же без сервов с их неприятным
характером было проще.
А когда галакты уразумели размеры бедствия, было поздно. В
межзвездных просторах Персея разразилась истребительная война.
И, может быть, самым ужасным было то, что сервы, превратившиеся в
разрушителей, не просто завоевывали себе место под звездами, но
провозгласили политику уничтожения всего, что галакты насаждали во
Вселенной.
Галакты, где обоснуются, повышают биологичность разумных объектов,
превращая механизмы в организмы, помогая организмам достичь наивысшей
степени усложненности. Сервы же понижают биологичность организмов,
постепенно превращая живые существа в машины, этап за этапом заменяют
животворения конвейерным производством.
Несчастные биологические автоматы на захваченной людьми Станции
Метрики - все эти операторы, Главный Мозг, Надсмотрщик - наглядные примеры
космической политики обезжизнивания и оболванивания...
В общем, все, о чем рассказал Тигран, мы знали и раньше.
И все же нас поразила глубина противоречий, разделивших галактов и
разрушителей. Я задумался, Мэри и Лусин тоже молчали.
Ромеро сказал, что людям посчастливилось отыскать свой путь развития,
непохожий на пути галактов и их врагов.
- Вы оживотворяете механизмы, они механизируют организмы, а мы
оставляем механизмы механизмами, а существа существами. Наши машины
вооружают, а не разоружают человека. Мы не стремимся сделать машины
биологически совершенными универсалами, зато грандиозно увеличиваем их
специализированные мощности. На старом человеческом языке, вам неизвестном
это называлось так: не путать божий дар с яичницей.
- Что такое яичница, я не знаю, - признался галакт. - А что вы
превзошли нас в могуществе, мы поняла при первом же вашем появлении в
Персее.
Я опросил, в какой фазе находится сейчас война галактов с
разрушителями. Тигран ответил, что разрушители безраздельно владеют
межзвездными просторами, а на своих планетах галакты в безопасности.
Дело в том, что ими изобретено оружие, неотвратимо поражающее все
живое, и разрушители страшатся его смертельно. Практически они оставили
галактов в покое.
- Но перспектива? - настаивал я. - Хорошо: они вас оставили в покое,
а вы их? Вы примирились с их злодеяниями?
- Не примирились, но что мы можем сделать? Перенять разрушительную
философию сервов и перейти к их уничтожению, раз перевоспитание не
удалось? Это не для нас. К тому же сражения в космосе приведут к смерти
многих галактов.
Ромеро надменно проговорил:
- Вот как - приведут к смерти? А разве на ваших планетах вы не
умираете? Или одна форма смерти - приемлема, а другая - нет?
- На наших планетах мы - бессмертны. Однако, дорогие гости, вы
устали. У нас еще будет случай побеседовать. - Он показал на дом на другом
берегу. - Вы будете жить там.
- Мне надо соединиться с "Волопасом", - сказал я, вставая. - Если мой
голос не услышат, подумают, что мы попали в беду.
- О, это просто исполнить! - приветливо сказал Тигран и провел меня к
передатчику, который находился неподалеку места, где мы вели беседу.
7
Дом внутри походил на земные гостиницы. Мирный пейзаж в окнах
усиливал впечатление, что мы на Земле.
Ромеро в салоне водрузил трость между ног и оперся на нее руками.
- Трудный орешек, - сказал он хмуро. - Теперь я понимаю, друзья мои,
почему они не вышли на помощь трем нашим звездолетам, когда мы появились в
Персее. Боюсь, у них мания изоляционизма, как это формулировалось в
старину.
- Бессмертие на планетах, - озабочено высказался Лусин. - Смертные в
космосе. Интересно.
- Важно пока одно - они нам друзья, а не враги, - вставил и я слово.
- Это и прежде было ясно, - возразил Ромеро.
Он готов был затеять новый спор, но я отказался от спора.
- Что-то мне в галактах не нравится, - призналась Мэри, когда мы
остались одни. - Красивы они божественно. И умны, и обходительны, и
благородны, одеты так нарядно, что глаз не отвести. Тебе понравилась его
туника? По-моему она не окрашенная, а самосветящаяся...
- Ты собиралась говорить, что не нравится в них, а вместо этого все
хвалишь.
- Не все. В их присутствии я ощущаю стеснение, почти неприязнь. А
ведь этот галакт, Тигран, смотрел на меня так, что если бы земной мужчина
посмотрел с таким восхищением, я бы почувствовала себя польщенной.
- Смотрел он на тебя отвратительно, - подтвердил я. - Если бы земной
мужчина посмотрел на тебя так, я завязал бы ссору.
Мэра обняла меня за шею.
- Как хорошо, что у людей - примитив. Один мужчина и одна женщина. И
оба - прямые, без вправо и влево закрученных.
- Право- и левосконструированных, - поправил я.
- Все равно. Один ты - и этого достаточно!
- Нужна еще ты - тогда, пожалуй, хватит.
Так мы обменивались шутками, и за шутками таилась снедавшая нас
озабоченность.
Были бы мы просто людьми, непреднамеренно повстречавшимися с
галактами, вероятно, ничего, кроме радости, такая встреча не вызвала. Но
мы добивались от галактов действий на общую пользу - задача была непроста.
И, лежа в ванной, я размышлял лишь об этом. Никогда я еще не принимал
столь отличной ванны. Это была, конечно, вода - но превосходно выделанная.
Она нежила и пьянила, успокаивала и радовала. Если бы мне сообщили, что
для ванн галакты употребляют особый сорт легчайшего вина или полувоздушный
