зочно восхищенный японский народ послал нас выразить славному Его
Величеству уважение в виде огромного восхищения и подарков...
Если у короля такие лихие рыцари, как cлавный рыцарь Большая
Ставка, а тем более славный рыцарь Честь и Достоинство, то каким
же крутым и славным должен быть сам король!
- Что касается описания короля, то тут все совпадает. Даже
дочь рыцаря Большая Ставка нами найдена, зовут Катарина Красота
Спасет Мир. Я, между прочим, с ней даже менуэт танцевал... Только
почему-то она больше на танцы не ходит... Так что описываемый
вами король - это вылитый я. Вот и с моей бронзовой статуей
можете сравнить в мою пользу... А вот Чести и Достоинства у нас
давно нет, добровольно в Карабаса переименовал его мой
августейший предок-маразматик...
Японцы стали быстро кивать и кланяться, всем своим видом
выражая несогласие. Они, мол, тоже раньше ошибочно полагали, что
представителем короля и рыцарства вообще был омерзительный
Карабас, и даже о войне подумывали, так сильно он им не
понравился... А они, мол, японцы, там на своем Востоке - ну чисто
дети малые, если кто понравится, то они со всей душой, а если не
понравится, то сразу давай воевать и скандалить...
Вот они и приехали извиняться... Теперь они понимают, что
такого Карабаса просто не могло быть в подданных у такого
замечательного короля. Это самозванец... И насчет карабасова
замка мистификация... это замок самого славного рыцаря Честь и
Достоинство. Пора мемориальную доску прибивать, которую они с
собой привезли. Тогда никто не скажет, что это замок Карабаса,
даже если их случайно спросят.
Более того, они с сожалением должны признать, что
командированный в королевство совсем с другой целью самурай
японизировал по ошибке родовой замок рыцаря Честь и Достоинство,
а также из лучших побуждений распространения японской культуры на
туземные пространства создал культурный заповедник... Что вызвало
у Его Величества осложнения на международной арене... Поэтому
самурай будет строго дома наказан за старание. Может даже его
выпорют с солью. А замок вернут славному рыцарю Честь и
Достоинство, если Его Величество не возражает против прекращения
деятельности самозванной империи в его королевстве...
Его Величество не мог не согласиться, поскольку забота об
отечестве подсказывала ему заботу о собственной славе. Кроме того
японцы постоянно намекали на дорогие подарки... Он и сломался.
Королю подарили именной меч для харакири с такой огромной
золотой ручкой, что король, хотя и не был специалистом в этом
деле и очень приблизительно знал, что это такое, потерял от
восторга свой скромный дар речи... Глядя на большую золотую ручку
он заподпрыгивал от радости и громко захлопал в ладошки.
Под крики "Банзай!" придворных подхалимов королю вручили
грамоту почетного японца сроком до конца квартала...
А фаворитке короля подарили красивый японский веер из
настоящей рисовой бумаги, на котором были адреса модных дамских
магазинов Японии и маршруты, как туда проще добраться.
Усиленной королевской охране японские делегаты выдали
костюмы для дзю-до и черные пояса бесплатно. Когда усиленная
королевская охрана с почетом и криками "Гип-гип-ура!" проводила
японскую делегацию за ворота не без прощальных чаевых с каждого
за культуру обслуживания и еще отдельно за багаж, у всех
охранников это было на лбу написано японскими иероглифами вместо
квитанции. Гордая и без комплексов усиленная королевская охрана
после этого долго не мылась и даже не умывалась, отчего вынуждена
была охранять короля с почтительного расстояния с подветренной
для августейшей особы стороны... Со временем исполненный на лбу
японской тушью иероглиф все-таки пришлось заменить татуировкой...
Владелец многострадального замка де факто Рыцарь Честь и
Достоинство был признан владельцем этого замка де юре. Чтобы
прекратить массовую эмиграцию в дальнее зарубежье, возникшее под
самым носом в самой середине королевства, лучше уж замок поскорее
отдать рыцарю, чтобы ничего такого больше там не завелось... И
Служба Главной Хиромантии, кстати, уже серьезно заволновалась.
Массовая эмиграция угрожала правильному Методу. Поэтому Служба
уже была готова на все. А тут само все собой... Поэтому решили
придать мероприятию вес.
Взяв с собой свиту и для храбрости свой новый красивый меч
для харакири с большой золотой ручкой, король поехал встречать
рыцаря, возвращающегося из похода. А навстречу королевской
команде из замка под развернутыми японскими знаменами уже уходил
в полном составе гарнизон замка-психушки. Причем сверх обещанной
стопроцентной эвакуации, следом за сотым процентом увязался
изрядный дополнительный процент лекарей, которые были засланы в
замок под видом послов, а сейчас также маршировали в меру своих
медицинских способностей в полном составе в направлении Японии...
Король не сдержался при виде такого безобразия на фоне
радостного события и спросил лекарей:
- А вы-то куда наладились?!
- Ясное дело, в Японию!- ответили те, хитро сощурившись и
поклонившись, - Там всю страну лечить надо, там жуткое количество
японцев... А это наш профессиональный долг, от которого мы
никуда...
Колонну замыкал Моня с семьей, который оказался еще и
примерным семьянином... На немой вопрос короля: "А это еще
куда?", Моня показл тому заверенную справку, что он тоже лекарь.
У него было еще много других полезных справок на всякий случай...
Рыцарь Честь и Достоинство (де юре) вошел наконец один в
свой родовой замок (де юре), который всеми был покинут. Прошел в
кухню и доел остатки холодного искусственного риса местного
производства, который остался от покинувшего замок гарнизона.
Затем спустился в винный погреб. Там имелись небольшие запасы,
которые позволили бы отряду настоящих воинов продержаться до
нового пополнения... Рыцарь продержался на ногах не больше часа.
Через пару часов он уже ничего не помнил и очнулся через пару
суток. Но не во всеоружии, как обычно...
Первое, что он увидел - это была веселая физиономия
Вилли-меньшого, который неожиданно потерялся еще в Японии. Теперь
Вилли-меньшой также неожиданно нашелся в замке. Он уже успел
бурно развернуться и набрать в штат замка кухарок, служанок...,
даже одного профессора фонетики с хорошими рекомендациями для
обеспечения рыцарю полнокровной творческой жизни...
Но все это рыцарь узнал не сразу, а после того, как выпил
большую чашу рассола.
- Что делать будем? - спросил Вилли-меньшой.
- Что сделаешь, если я по собственной глупости навсегда
обидел Катарину! Она меня отшила запертой перед носом дверью. И
правильно сделала! Так что у меня теперь нет смысла в жизни, хотя
я наконец-то имею все, а главное, восстановил доброе имя своего
рода... Имя то восстановил, но род скоро прекращу напрочь...
естественным ходом событий. Так мне и надо... Хотя что тут
естественного. Ни замок не построил, ни сакуру не посадил и с
потомством все обломилось... Если бы предки были такими же
дураками, как я, то вообще рода бы не было. А он был. В нем даже
гении встречались. А что я умею? Кому это надо? Что я после себя
оставлю? Анекдоты вот выучил, да и то не свои...
Он стал мучительно искать смысл жизни по-новой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
в которой рассказывается о том,
что Вилли-меньшой тоже человек
Все было не ко времени, чтобы взять да и пролить свет на
краткосрочные, но фантастические приключения Вилли-меньшого после
японских переговоров на среднем уровне... Те еще приключения!..
Под покровом полярной ночи. Для Вилли-меньшого - судьбоносные.
Так что откладывать рассказ дальше невозможно.
Проспав случайно (ровно на сутки, тютелька в тютельку) время
отправления боевого отряда с японских берегов на родину,
Вилли-меньшой решил догонять на попутных. Удачно подвернулся
почтовый дилижанс, который вез японских обывателей после тяжелого
рабочего дня от крутого берега подальше в глубь материковой Азии.
Приятная компания, все молчат. Особенно приглянулась
Вилли-меньшому невысокая пухленькая круглолицая гейша, которая
улыбалась грустно... Он пытался ей ободряюще улыбнуться, с его-то
физиономией... Мужчины, которых было большинство, не отрывали от
нее взглядов. Один даже, глядя на нее, подавился слюной и потом
долго кашлял...
Как из-под земли посреди дилижанса вырос контролер. Молодой
и халатный. Он формально проверил билеты, совершенно не вложив ни
капли души, ни частички сердца в это ответственное дело, и на
ходу бесследно исчез, никого не оштрафовав - только его и видели.
Но пассажиров это не удовлетворило и они подняли неожиданный
визг, вокруг гейши...
Возмутительным для ветеранов с удостоверениями было не то,
что девица легкого поведения ехала в общественном транспорте
наравне с честными тружениками, а то, что пред'явила при этом
льготный ученический проездной. Так что до ближайшей остановки
крик не прекращаясь нарастал, хотя моральная победа давно была
одержана и девушка плакала, размазывая на лице туш по пудре.
Пассажиры мобилизовались все разом:
- Я сразу понял, что она на букву 'г'! Я первый!...
- Тоже мне школьница нашлась, иероглифа негде поставить!..
- Я на них свои сбережения и лучшие годы потратил! Думаете
они мне хоть раз скидку сделали?!.. Убил бы всех!
- Я, простая японская женщина, рис рОстила и бамбук
выхаживала, а в ее возрасте даже не слыхала про проездной... На
мне всю жизнь наоборот ездили... А теперь я должна ее терпеть
рядом, с такой же как у меня льготой... Да я в матери этой г...
гожусь!
- Я сразу понял, что она на букву 'г'!..
- И я сразу!..- сказал наконец прокашлявшийся...
Вилли-меньшой не выдержал в конце-концов такого
издевательства. В дремучем лесу такое варварство не допускалось.
Он рявкнул на пассажиров по-вассальски:
- Или с'еште ее или замолчите!
Все на время притихли кроме простой японской женщины,
которая уже успела набрать обороты до конца своей нелегкой
жизни...
На ближайшей остановке Вилли-меньшой вместе с девушкой
досрочно вышли. Он из принципа, она в отчаянии. Оба решили дальше
добираться как-то иначе... А дилижанс нельзя уже было больше
остановить - он развалился от эмоционального перенапряжения за
вторым поворотом.
Вилли-меньшому дальше надо было в сторону заходящего солнца,
а очаровательной гейше, которую звали Трави-Тата, в сторону
Большой Медведицы. Что интересно, они, оказывается, собирались
дальше ехать в разных направлениях!.. Как бы это у них получилось
в одном и том же дилижансе, если бы они из него досрочно не
вышли, остается только догадываться... Но она была так беспомощна
и несчастна, что Вилли-меньшой понял - она без него не только до
Большой Медведицы, но и значительно ближе сама не доберется.
Что-то кололо в его стариковское сердце, когда он смотрел на
нее. Больше всего он ненавидел в своей жизни добропорядочность в
средневековом смысле этого слова... Поэтому ему хотелось стать
надежной защитой несчастному легкоранимому существу... Она совсем
не походила на тех женщин, которых он боялся... Он вдруг принял
решение помочь униженной бедной девушке, хотя не представлял, в
чем эта помощь должна состоять... Хорошо, что у Вилли-меньшого
было с собой немного денег. Они пошли на постоялый двор, чтобы
отдохнуть и осмотреться. Девушка доверчиво рассказала ему всю
