Лейтенант наконец перестал высматривать меня и повернулся лицом к
платформе. В ту же секунду часовые выстрелили. С такого расстояния не
промахнулся бы даже я, а уж они и подавно.
В него угодили по меньшей мере три заряда. Лейтенант свалился с
ковра, точно корзина с бельем. Я ничуть не преувеличиваю - сквозь его
продырявленное тело можно было увидеть луну. В следующее мгновение мимо
проскользнула акула: она так торопилась попробовать лейтенанта на вкус,
что буквально отпихнула меня в сторону.
На моих глазах кто-то из солдат схватил ковер. Пришлось оставить
надежду: мне почему-то верилось, что ковер обязательно развернется,
подлетит ко мне и доставит на плот, который сейчас, наверно, качается на
волнах в километре или двух к северу отсюда. Признаться, я, как бы это
сказать, сроднился с ковром и с мифом, который он олицетворял, поэтому
расставание с ним, тем более такое, отозвалось болью в груди.
К горлу подкатила тошнота. Естественно, я наглотался воды, к тому
же потерял много крови... Некоторое время я просто лежал на спине,
удерживая над водой голову и сжимая в руках пистолет.
Если я собираюсь куда-то плыть, надо избавиться от наручников. Но
каким образом? Цепочка была толщиной в половину моего запястья; как бы я
ни старался, мне не удастся развернуть ствол пистолета так, чтобы пуля
угодила в нее.
Между тем акулы расправились с тем, что осталось от лейтенанта, и
стали потихоньку подбираться ко мне. Их наверняка привлекала кровь,
сочившаяся из моих многочисленных ран, в первую очередь из порезов на
боку и на правой руке. Соленая кровь течет в соленый океан... Если эти
твари и впрямь похожи на саблеспинов и земных акул, они способны
почувствовать кровь за несколько километров. Значит, необходимо
добраться до платформы, пристрелив по дороге парочку наиболее
бесцеремонных рыбин, и взобраться на стойку. А там начну звать на
помощь. Глядишь, услышат. Выбора все равно не остается.
Я перевернулся на живот и поплыл на север, в открытый океан. С меня
вполне хватило того времени, что я провел на платформе. Больше Рауля
Эндимиона туда не заманишь.
34
Никогда раньше я не пытался плавать со скованными руками и искренне
надеюсь, что та попытка была первой и последней. Я дрыгал ногами,
размахивал руками, дергался из стороны в сторону, однако наверняка
утонул бы, если бы не высокое содержание соли в океанской воде. Только
соль удерживала меня на плаву; о том, чтобы добраться до плота, я,
откровенно говоря, не помышлял - течение проходило по меньшей мере в
километре к северу от платформы, а мы договорились держаться от нее как
можно дальше.
Спустя несколько минут меня вновь окружили акулы. Я увидел среди
волн радужные тела. В следующую секунду одна из рыбин пошла в атаку. Я
извернулся и пнул ее тем же манером, каким действовал покойный
лейтенант. Кажется, получилось. Вскоре выяснилось, что умом акулы не
блещут - они нападали поодиночке, словно соблюдая некий порядок, а я
исправно отбивался. Тем не менее мои силы постепенно убывали. Незадолго
перед тем, как появились акулы, я подумывал о том, чтобы скинуть
тяжелые, тянувшие под воду башмаки, но стоило мне представить, как я
тыкаю босой ногой в оскаленную акулью пасть, как всякое желание
расстаться с башмаками бесследно исчезло. Зато пистолет был вроде ни к
чему. Перед тем как совершить очередной выпад, акулы ныряли и нападали
уже снизу; вряд ли пуля из старинного оружия пробьет слой воды толщиной
в пару метров. Поэтому я сунул пистолет в кобуру, а через какое-то время
пожалел о том, что вообще оставил его при себе. Затем меня окончательно
допекли башмаки: стараясь не упускать из вида акул, я избавился от
обувки, мгновенно канувшей в пучину; когда я съездил ногой по рыбьей
морде, мне показалось, будто по коже провели наждачной бумагой. Акула
клацнула зубами, промахнулась и вильнула в сторону.
Мало-помалу я продвигался на север, отдыхая через каждые несколько
метров, высматривая акул и облегчая душу ругательствами. Мне повезло,
что на небе не было ни облачка: тела акул сверкали и переливались в
лунном свете, иначе я бы их не заметил... Наконец мои силы иссякли: я
вновь перевернулся на спину и лег на воде, жадно хватая ртом воздух и
вяло отбиваясь от настырных рыбин.
Раны болели все сильнее. Казалось, у меня в боку разгорается пожар;
чуть выше тело постепенно немело. Я был уверен, что истекаю кровью;
когда акулы на какой-то миг оказались достаточно далеко, я на мгновение
прижал к боку ладони. Красные... Гораздо краснее, чем фиолетовое море,
которое приобрело в лунном свете багровый оттенок. Волной накатила
слабость. Вода становилась теплее, как будто ее нагревала моя кровь; так
и подмывало закрыть глаза и погрузиться в убаюкивающее тепло...
Всякий раз, когда меня поднимало на гребень волны, я оглядывался по
сторонам в поисках плота, продолжая в глубине души надеяться на чудо. Но
плот не показывался. Отчасти это меня радовало: вполне возможно, плот не
заметили с платформы и Энея с А.Беттиком добрались до портала. Во всяком
случае, я не видел в воздухе ни скиммеров, ни орнитоптеров. Пожалуй,
спасти Рауля Эндимиона может только отправленный на разведку
орнитоптер... Нет, не надо; я уже решил, что платформы с меня хватит.
Меня то подбрасывало на гребни, то опускало в промежутки между
волнами. Казалось, фиолетовый океан глубоко и размеренно дышит. Я
перевернулся на живот, выставил перед собой руки и задрыгал ногами, но,
как не замедлило выясниться, в таком положении удерживать над водой
голову было гораздо сложнее. Кровотечение из правой руки, похоже,
усилилось, она сделалась чуть ли не втрое тяжелее левой... Наверно, нож
лейтенанта задел мышцу.
В конце концов я наотрез отказался от дальнейших попыток плыть и
вновь улегся на спину, сжав руки в кулаки и слегка подрабатывая ногами.
Акулы, по-видимому, почувствовали, что я слабею - стали подплывать все
ближе, разевая зубастые пасти. Я как мог отбивался, стараясь не остаться
при этом без ног, и вскоре содрал ступни в кровь. Гнусные твари
становились все настойчивее, а я вдруг понял, что слишком устал, чтобы
отбиваться. Одна из рыбин распорола мне правую брючину, оставив на ноге
царапину, и торжествующе взмахнула хвостом.
В уголке сознания, как ни странно, нашлось место теологическим
размышлениям. Я не то чтобы молился - думал о Космическом Божестве,
которое позволяет своим созданиям измываться друг над другом. Сколько
людей, млекопитающих и прочих тварей провели последние минуты жизни в
животном страхе - сердца бешено колотятся, в кровь выбрасывается
адреналин, из-за чего силы иссякают еще быстрее, а крохотные умишки не в
состоянии что-либо придумать... Как Божество может именовать себя
Милосердным - и создавать таких вот зубастых гадин? Помнится, бабушка
рассказывала об ученом со Старой Земли, некоем Чарлзе Дарвине, который
одним из первых выдвинул теорию эволюции (а может, гравитации или
чего-то еще); христианин до мозга костей - хотя в ту пору о крестоформе
никто и слыхом не слыхивал, - он превратился в атеиста, наблюдая за тем,
как оса парализовала паука и всадила в него свою личинку. Когда наступит
срок, объяснила бабушка, личинка сама прогрызет себе дорогу на
свободу...
Я потряс головой. Ко мне устремилась очередная акула. По голове я
не попал, зато угодил в плавник (похоже, удар оказался весьма
чувствительным), а потом пришлось резко подтянуть ноги к подбородку,
чтобы не остаться без них. В результате я потерял равновесие и
наглотался соленой воды, когда меня накрыло волной. Акулы подплывали все
ближе. Пошарив руками под водой, я вытащил из кобуры пистолет, чуть не
выронил его, но все обошлось. Дуло пистолета уткнулось мне в подбородок.
Пожалуй, гораздо проще оставить его так и спустить курок, чем стрелять
по морским разбойникам. Ну да ладно, пуль достаточно, хватит и на то, и
на другое.
Неожиданно вспомнился рассказ, который бабушка читала мне в
детстве. Классика, Стивен Крейн [Американский прозаик, поэт и журналист
(1871-1900).]; назывался рассказ "В лодке". Несколько человек спаслись с
потерпевшего крушение парохода, провели в море много дней без пресной
воды, а когда оказались рядом с сушей, выяснилось, что они не могут до
нее добраться - прибой слишком сильный и лодка наверняка перевернется.
Один из этих людей - забыл, как его звали, - разочаровался в религии:
сперва он молился, считая, что Бог милостив и не оставит его; потом
обзывал Господа нехорошими словами и наконец решил, что Бога нет и
некому услышать людские просьбы. Я сообразил, что до сих пор не понимал,
в чем смысл рассказа, несмотря на объяснения бабушки и ее наводящие
вопросы. Того беднягу чуть не хватил удар, когда он понял, что до берега
придется добираться вплавь и что не всем это удастся. Ему захотелось,
чтобы Природа - так он стал думать о вселенной - была высоким стеклянным
зданием; тогда бы он кидал в нее камни. Впрочем, что толку...
Вселенной на нас глубоко плевать. Вот с такой мыслью тот парень
прыгнул в воду, чтобы достигнуть берега или утонуть. Мы вселенной, как
говорится, до фонаря.
Я внезапно осознал, что одновременно смеюсь и плачу, проклинаю акул
и приглашаю подплывать ближе. Изловчившись, я выстрелил в ближайшую
тварь. На плоту грохот выстрела показался мне ужасающим, сейчас же он
просто-напросто затерялся в морском просторе. Рыбина, в которую я
стрелял, ушла вглубь, зато ко мне устремились две другие. В первую я
выстрелил, вторую лягнул, и тут что-то ударило меня по затылку.
Я не настолько погрузился в теологические дебаты с самим собой,
чтобы безропотно умереть. Резко обернулся, не имея ни малейшего понятия,
сильно ли меня задело, но с твердым желанием прострелить башку нахальной
твари. Стиснул обеими руками пистолет - и увидел в метре от себя лицо
Энеи: мокрые волосы прилипли к щекам, глаза сверкают в лунном свете.
- Рауль! - Наверно, она окликала меня и раньше, но я не слышал
из-за грохота выстрелов и шума в ушах.
Я моргнул. Не может быть! Господи, почему она здесь, одна и без
плота?
- Рауль! Ложись на спину и отгоняй рыб. Я тебя вытащу.
Я покачал головой, ровным счетом ничего не понимая. Почему девочка
оставила на плоту андроида, который гораздо сильнее? И каким образом...
Над гребнем волны показалась голова А.Беттика. Андроид плыл, сжимая
в зубах мачете. Признаюсь, я не мог удержаться от смеха - андроид
выглядел точь-в-точь как пират из дрянного голофильма. Впрочем, то был
смех сквозь слезы.
- Ложись на спину! - крикнула девочка. Я подчинился, выстрелил в
акулу, подбиравшуюся к моим ногам, и угодил ей точно промеж пустых
черных глаз. Рыба исчезла под водой.
Энея просунула руку под мою, обхватила меня за плечи и потянула за
собой. А.Беттик плыл рядом; он загребал одной рукой, а в другой держал
мачете. На моих глазах андроид рубанул по воде, и подкравшаяся было
акула резко вильнула в сторону.
- Что вы... - я поперхнулся и закашлялся. Мы скатились с гребня во
впадину между волнами.
- Побереги дыхание, - посоветовала девочка. - Плыть еще долго.
- Пистолет, - проговорил я и попытался передать оружие Энее.
Подступала темнота, я словно падал в сужающийся колодец... Нет, слишком
поздно: пальцы выпустили пистолет. Тот булькнул и скрылся под водой. -
Извини. - Колодец сузился до предела.
Напоследок я успел пересчитать все то, что благополучно потерял в
ходе своей первой самостоятельной вылазки: бесценный ковер-самолет, очки
