вентилятор сунули кусок дерьма... Потом ковер полетел обратно, словно
кто-то потянул за веревочку... Пролетел пару метров и упал в море, рядом
со стойкой Л-3. Тут же подскочили акулы, ну и...
- Значит, тело вы не обнаружили?
- Нет, - с вызовом ответил Поул. - Я заставил Амента и Килмера
подобрать то, что осталось. Они взяли багры, "кошки" и сеть... Но это
было уже после того, как мы потушили пожар и убедились, что платформа в
общем и целом не пострадала. - Судя по тону, капитан постепенно обретал
уверенность в себе.
Де Сойя кивнул:
- И где сейчас эти останки?
Управляющий скрестил пальцы рук, которые едва заметно дрожали.
- Мы их похоронили, сэр. В море, разумеется. Сбросили на следующее
утро с южной стороны... Так сказать, устроили акулам званый завтрак.
- Но вы убедились, что это был тот самый человек? Поул прищурился,
отчего его глазки сделались совсем крошечными.
- Конечно, сэр. Тот самый браконьер. Вы меня простите, святой отец,
но я не понимаю, чем он вас заинтересовал. Обыкновенный браконьер, таких
на Безбрежном Море полным-полно.
- У вас что, все браконьеры летают на коврах-самолетах, то бишь на
старинных ТМП, капитан?
- ТМП? - дрогнувшим голосом переспросил Поул.
- Совершенно верно. Кстати, почему вы не упомянули о ковре в своем
отчете?
- Не думал, что это настолько важно. - Поул пожал плечами.
- Вы сказали, ковер некоторое время продолжал лететь? А потом упал
в море и утонул?
- Да. - Поул выпрямился и расправил складки кителя.
- Стрелок Амент утверждает, что все было по-другому. - Де Сойя
пристально взглянул на капитана. - По словам вашего подчиненного, ковер
достали из воды, после чего вы забрали его себе. Это правда?
- Ничего подобного! - воскликнул управляющий, переводя взгляд с де
Сойи на Грегориуса, затем на Спраула, на Ки с Реттигом и обратно на де
Сойю. - После того как он упал в море, я его больше не видел. Амент -
гнусный лжец.
Де Сойя кивнул Грегориусу и произнес, обращаясь к Поулу:
- Насколько мне известно, капитан, за старинную вещь, тем более в
рабочем состоянии, даже на Безбрежном Море можно выручить кругленькую
сумму. Так?
- Не знаю, - выдавая Поул, не сводивший глаз с Грегориуса. Сержант
приблизился к личному шкафчику управляющего, запертому на ключ. - Я не
имел ни малейшего понятия, что это за штука.
Де Сойя вновь повернулся к окну. Самая крупная из трех лун
заслонила собой небо у восточного горизонта. На фоне луны отчетливо
виднелась арка нуль-портала.
- Эта штука называется ковром-самолетом, - тихо проговорил он. - Мы
уже имели удовольствие наблюдать ее на радаре в Долине Гробниц Времени
на планете Гиперион. - Священник кивнул Грегориусу.
Сержанту хватило одного удара, чтобы сорвать дверь шкафчика с
петель. Грегориус сунул руку внутрь, пошарил среди бумаг и пачек и
достал аккуратно свернутый ковер, который и выложил на стол
управляющего.
- Арестуйте этого человека и уберите его с глаз долой, - приказал
де Сойя. Лейтенант Спраул и капрал Ки выволокли Поула из кабинета.
Де Сойя и Грегориус развернули ковер. В лунном свете засверкали
золотые нити. Де Сойя прикоснулся к поверхности ковра, нащупал дырки в
тех местах, где в ткань вонзились иглы. Повсюду виднелись пятна крови,
скрывавшие затейливые узоры; к задней части ковра пристал кусок
человеческой плоти.
- Сержант, вы читали длинную поэму под названием "Песни"? -
осведомился де Сойя, поглядев на Грегориуса.
- "Песни"? Никак нет, сэр. Я вообще мало читаю... И потом, разве
она не запрещена?
- Кажется, вы правы, сержант. - Де Сойя отступил на шаг от стола и
в который уже раз бросил взгляд на луну за окном. "[Очередная загадка],
- подумалось ему. - [Когда мы ее решим, девчонка окажется в моих
руках]". - Поэма действительно запрещена. - Де Сойя повернулся и
направился к двери, жестом приказав Реттигу скатать ковер. - Пошли. - Из
его голоса начисто исчезла всякая усталость. - У нас много дел.
33
Воспоминания о тех двадцати минутах, которые я провел в просторном,
залитом светом кубрике, похожи на страшные сны, рано или поздно
посещающие каждого из нас. Вы знаете, что я разумею: сны, в которых мы
попадаем в собственное прошлое, но не можем понять, с какой стати нас
туда занесло и что за люди вокруг. Когда меня втолкнули в кубрик, я
вдруг испытал кошмарное ощущение - будто все это мне почему-то знакомо.
Не забывайте, большую часть своей жизни я провел в казармах и кубриках,
казино и камбузах. Мужские компании были привычны, даже чересчур;
громкая похвальба в устах городских жителей, которые и сами не рады, что
ввязались в авантюру, представлявшуюся в городе совершенно безопасной,
мне давным-давно надоела. Впрочем, к ощущению привычности примешивалось
нечто иное - возможно, причиной тому были своеобразный диалект рыбаков,
их одежда, дым дешевых сигарет... Вдобавок я отчетливо сознавал, что
стоит кому-нибудь из них заговорить со мной, как меня в два счета
раскусят.
Мне попался на глаза стоявший в дальнем углу стол с высоким
кофейником (этим все кубрики похожи друг на друга), и я направился к
нему, постаравшись принять небрежный вид. Отыскал сравнительно чистую
чашку, налил себе кофе, продолжая одновременно наблюдать за лейтенантом.
Тот вроде бы удостоверился, что я здесь не чужой, повернулся и вышел,
уведя за собой солдат. Я пригубил дрянной кофе, с удивлением заметил,
что моя рука, несмотря на переполнявшие меня эмоции, отнюдь не дрожит, и
стал прикидывать, как мне выбраться.
По невероятному стечению обстоятельств при мне осталась вся моя
амуниция - нож с пистолетом и передатчик. Значит, я в любой момент могу
взорвать заряды и, воспользовавшись суматохой, добежать до того места,
где спрятал ковер-самолет. Просто так провести плот мимо платформы не
удастся, слишком много на ней часовых. Я подошел к окну, которое, по
моим прикидкам, смотрело на север: из него виднелись горизонт, озаренный
светом восходящих лун, и арка портала. Окно не открывалось - рама была
то ли закрыта на задвижку, которой я не заметил, то ли прибита гвоздями.
Чуть пониже окна находилась гофрированная стальная крыша, но до нее, к
сожалению, было не добраться.
- Ты с кем, паренек?
Я обернулся. Ко мне приблизились пятеро, говорил самый маленький и
толстый из них. На нем была пятнистая фланелевая рубашка, парусиновые
брюки и жилет, почти такой же, как у меня; на поясе висел рыбацкий нож.
Должно быть, солдаты приняли кобуру, которая виднелась из-под моего
жилета, за чехол для ножа...
Толстяк тоже говорил с акцентом, который отличался от акцента
солдат. По-видимому, рыбаки прилетали сюда со множества планет, поэтому
мой акцент вряд ли кого-то насторожит. И то хорошо.
- С Клингманом, - ответил я, вновь поднося к губам чашку с кофе,
который по вкусу напоминал речной ил. С вояками моя уловка сработала,
подействует ли она на рыбаков?
Увы! Мужчины переглянулись. Толстяк сказал:
- Паренек, мы сами из группы Клингмана. Прилетели вместе из
Сент-Терез. Тебя на гидроплане не было. Давай выкладывай, откуда ты
взялся.
- Не ерепенься, приятель, - усмехнулся я. - На самом деле я с
"Выдрами". Отстал от них в Сент-Терез.
Снова мимо. Мужчины зашептались. Я расслышал слово "браконьер",
повторенное несколько раз. Двое отделились от компании и направились к
двери. Толстяк ткнул в меня пальцем.
- Я сидел за одним столиком с проводником "Выдр". Он тебя никогда
не видел. Стой здесь и никуда не уходи, понял?
Естественно, этого я допустить не мог.
- Ну уж нет. - Я поставил чашку на стол. - Пожалуй, не мешает
позвать лейтенанта, чтобы он во всем разобрался. Пойду схожу за ним.
Толстяк не нашелся, что ответить. Я пересек кубрик, в котором
теперь царила тишина, распахнул дверь и вышел на палубу.
Мне не повезло. Справа от меня стояли двое солдат с иглометами на
изготовку. Слева показался тот самый лейтенант, с которым я имел
неосторожность столкнуться. Он спускался по трапу с двумя штатскими и
дородным мужчиной в мундире капитана.
- Проклятие! - Я опустил голову и прошептал в микрофон: - Детка, у
меня неприятности. Вполне возможно, я попался. Передатчик выключать не
буду, чтобы ты могла слышать. Плывите к порталу. И не вздумай отвечать!
- Для полного счастья мне не хватало только детского голоска из
микрофона в разгар беседы. - Эй! - Я шагнул навстречу капитану и
протянул ему руку. - Вас-то я и ищу!
- Это он! - воскликнул один из рыбаков. - Говорит, что прилетел с
"Выдрами", но мы его не видели. Наверняка из тех браконьеров, про
которых вы нам все уши прожужжали.
- В наручники его! - приказал капитан, и, прежде чем я опомнился и
успел сказать что-нибудь умное, солдаты схватили меня за плечи, а
лейтенант надел мне наручники. Старомодные, металлические, однако весьма
надежные: они стиснули запястья с такой силой, что у меня чуть не
отнялись руки.
В тот миг я понял, что шпион из меня никудышный, что моя затея
изначально была обречена на провал. Солдаты до сих пор не додумались
обыскать задержанного - и вообще, вместо того чтобы, держа под прицелом,
спокойно обыскать Рауля Эндимиона, разоружить, а потом уж надеть на него
наручники, они стояли вплотную ко мне, - однако через несколько секунд
им наверняка придет в голову здравая мысль.
Я решил не дожидаться неизбежного. Взмахнул скованными руками,
схватил капитана за рубашку и толкнул его на рыбаков. Раздались крики,
началась суматоха, которой я не преминул воспользоваться: повернулся,
изо всех сил ударил первого солдата ногой в пах и попытался сорвать с
плеча у второго винтовку. Солдат закричал, стиснул оружие обеими руками
- а когда я дернул за ремень, врезался головой в переборку и затих. Тот,
что стоял на коленях, прижимая ладонь к животу, разорвал мне свитер,
заодно стащив с меня очки ночного видения. Я пнул его в лицо, и он
повалился ничком.
Лейтенант, тем временем выхвативший игломет, сообразил, что,
выстрелив, прикончит не только диверсанта, но и своих подчиненных, а
потому ударил меня рукоятью по голове.
Иглометы никогда не были особенно увесистыми. От удара у меня из
глаз посыпались искры. Ощутив, как из раны потекла кровь, я окончательно
разъярился. Резко развернувшись, я ударил лейтенанта кулаком в лицо. Он
взмахнул руками, перевалился через поручень и рухнул в море. На
мгновение все замерли, прислушиваясь к крикам, которыми он оглашал ночь
на протяжении всех двадцати пяти метров, отделявших палубу от
поверхности воды.
Точнее, замерли все, кроме меня. В тот миг, когда над поручнем
мелькнули подошвы лейтенантских башмаков, я перепрыгнул через
распростертого на палубе солдата, распахнул дверь и ворвался в кубрик.
Рыбаки толпились у окон, наблюдая за тем, что происходит снаружи. Как ни
странно, меня никто остановить не пытался; я проскочил сквозь толпу,
словно нож сквозь масло.
Позади распахнулась дверь, и я услышал, как кто-то - то ли капитан,
то ли солдат - крикнул:
- На пол! Прочь с дороги!
У меня по спине пробежал холодок, когда я представил, что сейчас за
мной вдогонку бросятся сотни игл. Одним движением я вскочил на стол,
закрыл лицо руками и, выставив вперед правое плечо, прыгнул в окно.
Пока я летел, мне пришло в голову, что, если в окне перспекс или
что-нибудь еще в том же духе, моя песенка спета и вместо удачного побега
получится грубый фарс - я отскочу от окна, точно мячик, и меня тут же
