Жорж СИМЕНОН
Детективы
ДАМА ИЗ БАЙЕ
Бедняков не убивают...
Жорж СИМЕНОН
ДАМА ИЗ БАЙЕ
Садитесь, мадемуазель, - сказал Мегрэ, вздохнув и отложив в сторону
свою трубку.
Потом взглянул на записку прокурора и прочел: "Семейное дело.
Выслушайте все, что скажет Сесиль Ледрю, но в действиях соблюдайте сугубую
деликатность".
Дело происходило в Каннах, куда Мегрэ приехал, чтобы реорганизовать
местную полицию. Он никак не мог привыкнуть к порядкам нормандского
города. Ему не хватало свободы действий, которую он ощущал в Париже.
- Я вас слушаю, мадемуазель.
Она была хороша, эта мадемуазель Сесиль, чуть-чуть слишком хороша.
Траурное платье поэтично подчеркивало бледность ее лица.
- Ваш возраст?
- Двадцать восемь лет.
- Профессия?
- Я лучше сама все объясню по порядку. Я была сиротой и начала
работать, когда мне исполнилось пятнадцать. Сначала служанкой. Я тогда еще
носила косички и не умела ни читать, ни писать.
Мегрэ с трудом подавил в себе изумление. Рассказ никак не вязался с
утонченной внешностью Ледрю.
- Я нашла работу у мадам Круазье, в Байе. Вы слышали о ней?
- Признаюсь, нет.
Эти провинциалы! Считают, что весь мир должен знать их знакомых.
- Я о ней еще расскажу. Она ко мне очень хорошо относилась. Она
уговорила меня учиться, чтобы из меня что-будь вышло. Я жила у нее не как
служанка, а как компаньонка. Она просила называть ее тетей Жозефиной.
- Итак, вы живете в Байе у мадам Жозефины Круазье?
Глаза девушки заволоклись слезами.
- Теперь все кончилось, - сказала она, вытирая слезы платком. Тетя
Жозефина умерла вчера здесь, в Каннах. Поэтому я к вам и пришла. Чтобы
рассказать вам об убийстве и...
- Минутку. Вы уверены, что мадам Круазье была убита?
- Я могу в этом поклясться.
- И вы при этом присутствовали?
- Нет.
- Вам кто-то сказал об этом?
- Моя тетя...
- Простите, ваша тетя сказала вам, что она была убита?
- Что вы, инспектор! Я отлично отдаю себе отчет в своих словах. Тетя
не раз говорила мне, что если что-нибудь с ней случится в доме на улице
Реколле, то я должна немедленно потребовать расследования.
- Подождите минутку. Что значит "дом на улице Реколле"?
- Это дом ее племянника Филиппа Делижара. Тетя Жозефина приехала на
несколько недель в Канны, чтобы вставить зубы. Она впервые в жизни
обратилась к врачу на шестьдесят восьмом году. Тетя остановилась у своего
племянника, а я осталась в Байе: Филипп меня терпеть не может.
На листке бумаги Мегрэ написал: "Филипп Делижар".
- Сколько ему лет?
- Сорок четыре или сорок пять.
- Чем он занимается?
- Ничем. У него было состояние - вернее, состояние его жены, но,
насколько я знаю, через несколько лет от него осталось одно воспоминание.
Тем не менее он продолжает жить в большом доме на улице Реколле и держит
кухарку, лакея и шофера. Филипп часто приезжал в Байе просить у тети
денег.
- И она ему давала?
- Никогда! Она отвечала ему: "Потерпи, вот я умру..."
Пока молодая женщина говорила, Мегрэ мысленно подвел первые итоги. В
Байе, на одной из тихих улочек возле собора, где звук шагов заставляет
дрожать занавески в каждом окне, жила мадам Жозефина Круазье, вдова
Жюстина Круазье.
История ее обогащения была и необыкновенной и заурядной. Круазье,
мелкий чиновник, был помешан на страховании, что было предметом невеселых
шуток окружающих.
Однажды, в первый и последний раз в своей жизни, он решил отправиться
на пароходе в Саутгемптон. Море было неспокойно. Корабль накренился,
Круазье ударился о рубку и раскроил череп. Его вдова, к своему
собственному удивлению, получила вскоре около миллиона франков от
различных страховых компаний.
С этого дня единственной заботой Жозефины Круазье было следить за
тем, как растет ее состояние. Она преуспела в этом, поговаривали, что ее
состояние оценивалось в четыре или пять миллионов франков.
Сын ее сестры, Филипп Делижар, начал с того, что женился на дочери
преуспевающего барышника. Он купил и обставил роскошный особняк, который
стал гордостью Каннов. Но его вложения оказались настолько же неудачными,
насколько выгодными были начинания его тети. Ходили слухи, что уже три или
четыре года он живет в кредит, занимая под большие проценты деньги в счет
будущего наследства.
- Итак, мадемуазель Ледрю, единственным основанием для ваших
обвинений является то, что Филипп нуждался в деньгах?
- Я же сказала вам, что мадам Круазье просила меня, если что-нибудь
случится с ней на улице Реколле...
- Простите, но вы должны согласиться, что страхи пожилой женщины вряд
ли могут служить основой для обвинений. Не лучше ли нам обратиться к
фактам?
- Тетя умерла вчера, в пять часов вечера. Они уверяют, что от
сердечного приступа!
- У нее было больное сердце?
- Не настолько, чтобы от этого умереть.
- Вы в это время были в Байе?
Мегрэ показалось, хотя он мог и ошибиться, что девушка какое-то
мгновение колебалась, прежде чем ответить.
- Нет... я была здесь, в Каннах.
- Но ведь вы сказали, что не сопровождали мадам Круазье в этой
поездке?
- Это так. Но от Байе до Каннов только полчаса на автобусе. А мне
надо было кое-что купить.
- И вы не видели своей тети?
- Нет, но я зашла в дом на улице Реколле.
- В какое время?
- Около четырех. Мне сказали, что мадам Круазье нет дома.
- Кто вам это сказал?
- Лакей.
- Он спросил у хозяев?
- Нет, он сам мне сказал.
- Значит, это или было правдой, или он получил инструкции заранее.
- Я так и подумала.
- И куда вы пошли потом?
- Мне надо было купить массу мелочей. Потом я вернулась в Байе. А
сегодня, читая местную газету, узнала о смерти тети.
- Странно...
- Простите?
- Я говорю, странно. В четыре часа вам сказали, что вашей тети нет
дома. Вы возвращаетесь в Байе и на следующее утро узнаете из газеты, что
ваша тетя умерла через несколько минут, самое большое через час, после
вашего визита. Я вас правильно понял, мадемуазель Ледрю, что вы официально
просите начать расследование?
- Да, инспектор. У меня нет больших денег, но я готова пожертвовать
всем, чтобы выяснить правду и наказать виновных.
- Одну минутку. Кстати, о ваших финансовых возможностях. Могу ли я
поинтересоваться, что вы наследуете после смерти мадам Круазье?
- Ничего. Я сама писала завещание и отказалась что бы то ни было
принять от нее. Иначе никто бы не поверил, что я бескорыстно относилась к
мадам Круазье.
Это звучало чуть-чуть слишком убедительно, чтобы быть правдой. Но при
всем старании Мегрэ не мог найти ни единой трещинки в ее броне.
- Таким образом, вы остались без гроша?
- Я этого не сказала, инспектор. Я получала жалованье как компаньонка
мадам Круазье. Расходов у меня почти не было, я могла понемногу
откладывать, чтобы у меня были деньги на черный день. Но, повторяю, я
готова истратить все до последнего су, чтобы отомстить за тетю.
- Разрешите задать вам еще один вопрос. Наследник - Филипп, не правда
ли? Теперь предположим, что он убил свою тетю. В таком случае он теряет
право на наследование. Что же случится с миллионами?
- Они будут пожертвованы на воспитание одиноких девушек.
- Мадам Круазье интересовалась благотворительностью?
- Она жалела девушек, которые живут одни. Она знала об опасностях,
которые их окружают.
- Благодарю вас, мадемуазель.
- Так вы начнете расследование?
- Я проверю кое-что. И если мне покажется необходимым... Да, кстати,
где я смогу вас отыскать?
- Похороны состоятся через два дня. Я буду здесь, в Каннах, рядом с
ней...
- А Филипп?
- Мы не разговариваем. Я молюсь и... немного плачу... Ночую я в
гостинице святого Георгия.
Мегрэ покуривал трубку, внимательно разглядывая внушительный серый
особняк, ворота с медным кольцом и изысканный подъезд с бронзовыми
канделябрами.
Прошли сутки после разговора с девушкой. Мегрэ понадобилось время,
чтобы распутаться с делами в полицейском управлении. Он решил сам заняться
расследованием. Он боялся, что любой инспектор из местной полиции примет
просьбу прокурора слишком всерьез. Мегрэ чувствовал - это дело для него,
хотя с сожалением сознавал, что расследование придется вести в обстановке
настолько респектабельной, что будет неприлично держать в зубах любимый
"дымокур".
Прежде чем войти в особняк, он несколько раз глубоко затянулся,
продолжая наблюдать за визитерами - напыщенными буржуа Каннов, пришедшими
выразить соболезнование.
- Да, весело будет, - вздохнул он, выбивая трубку о подошву, и вошел
в дом. Миновал серебряный поднос, заваленный визитными карточками, пересек
облицованный белыми и голубыми плитками вестибюль и остановился за большой
задрапированной черным дверью, у гроба, окруженного цветами, свечами и
темными фигурами.
Запах горящего воска и хризантем уже создавал должную атмосферу. К
этому добавлялось ощущение торжественности, охватывающее людей перед лицом
правосудия и смерти...
Сесиль Ледрю стояла на коленях в углу. Лицо ее было закрыто черной
вуалью, достаточно прозрачной, чтобы подчеркнуть серьезность ее лица. Губы
ее шевелились, а пальцы непрерывно перебирали янтарные четки.
Мужчина, весь в черном, с припухшими красными веками, смотрел на
Мегрэ, словно взвешивая, какое право имел тот присутствовать здесь.
- Месье Филипп Делижар?
- Я - инспектор Мегрэ. Если бы вы могли уделить мне несколько
минут...
Мегрэ показалось, что Филипп бросил неприязненный взгляд на девушку.
- Следуйте за мной, инспектор. Мой кабинет на втором этаже.
Мраморная лестница с прекрасными коваными перилами. Шелковые обои на
стенах. Затем громадный кабинет с мебелью времен империи, тремя окнами,
выходящими в сад, больший, чем можно ожидать в центре города.
- Садитесь пожалуйста. Я полагаю, что обязан вашему визиту махинациям
этой девицы?
- Вы имеете в виду мадемуазель Сесиль Ледрю?
- Да, я действительно имею в виду эту подвальную заговорщицу,
которой, кстати, удалось в течение некоторого времени оказывать
отрицательное влияние на мою тетю. Желаете сигару?
- Нет, спасибо. Вы говорите: в течение некоторого времени... Значит
ли это, что влияние было непродолжительным?
Мегрэ не было никакой нужды изучать Филиппа внимательно. Он был
типичен для любого провинциального города. Богатый буржуа, больше всего
заботящийся о внешнем виде, об идеальном покрое костюмов, об изысканности
разговора и манер, выделяющих его из среды простых смертных. Он сохранял
элегантность даже в трауре.
- Вы должны понять, инспектор, как тяжело видеть в своем доме
полицейского в такой печальный момент. Однако я отвечу на все ваши
вопросы. Я хочу, чтобы это дело было окончено как можно скорей и Сесиль
получила заслуженное наказание.
- Что вы хотите этим сказать?
- Когда тетя решила погостить у нас, я предложил ей взять с собой и
компаньонку. Наш дом достаточно вместителен. Но тетя решительно
отказалась. Больше того, она по секрету поведала мне, что давно мечтает
отделаться от Сесиль.
Мегрэ не сдержался. Обстановка кабинета, манера Филиппа выражаться
заставили его буркнуть: "До чего же лживы бывают люди!" Хозяин не заметил
иронии в словах инспектора.
- Рано или поздно моя тетя порвала бы с этим созданием, которое
старалось внести раздор в наши отношения.
- И даже это?
