ца.
Был среди посетителей и мэр соседнего городка - человек тощий, измож-
денный, - который, опасаясь, что его заметят, влетал в казино, как мете-
ор. Суеверный, он так нервничал, что за игорным столом у него начинался
тик.
Среди игроков была только одна женщина, дама лет пятидесяти, к кото-
рой относились с уважением, как к мужчине. Она возглавляла довольно
крупную фирму по продаже модных товаров и каждый вечер неизменно устраи-
валась за зеленым столом.
Многие, почти все, были похожи на г-на Монда в недавнем прошлом: ухо-
женные, с розовой кожей, гладко выбритые, в одежде из тонкой шерси, в
облегающей ногу обуви, и все в том возрасте, когда приобретают важность,
сообщаемую человеку грузом лежащей на нем ответственности. У одних были
конторы, служащие, рабочие; другие адвокаты или врачи - располагали об-
ширной богатой клиентурой. У всех были дома, жены, дети. И все в опреде-
ленный, почти мистический час неудержимо, словно по волшебству, вставали
со своих кресел. Ничто не могло их удержать.
Конечно, некоторые из них лгали, придумывая себе каждый вечер новое
алиби, новый профессиональный или светский долг.
Кому-то не удавалось избежать сцен, упреков, презрения, гнева
собственных жен, которые не могли их понять, и они, мрачные, приходили
неуверенной походкой, стыдясь своего пребывания здесь, стыдясь самих се-
бя.
Никто из них даже не подозревал, что за ними через маленький круглый
"глазок" наблюдает такой же человек, как они.
Были тут и простаки, бахвалы, иностранцы, которых заманивали зазыва-
лы; сначала их подпаивали, а потом осторожно подталкивали к "заводу",
побуждая сыграть более или менее подстроенную партию.
Присутствовали здесь, наконец, и те, кто не играл, кого не привлекала
игра; эти принимали всерьез огромный зал, полный женщин, и часами разжи-
гали свою похоть.
Г-н Монд видел, как они по сто раз за вечер склонялись над своими
случайными спутницами, Жюли, Шарлоттой или кем-то еще, и знал слова, ко-
торые они произносили. Вернее, всего одно слово:
- Пойдем...
А женщины всякий раз с неизменно невинным видом отвечали:
- Чуть позже. Сейчас директор не позволит уйти. Он такой строгий, а у
нас контракт.
Пить надо было по необходимости. Шампанское рекой, цветы, шоколад,
фрукты-все было подстроено. И когда, наконец, наступал час рассвета, а
порой уже вставало солнце, пьяного в стельку мужчину выталкивали на ули-
цу; иногда кто-то из женщин отводил его в гостиницу, где он с перепоя
уже не мог ей докучать.
В тот вечер г-н Монд думал о них, о них и о себе, отмечая на лету вы-
носимые из буфетной бутылки. Думал он и о Терезе. Днем он спал плохо.
Потом пошел в ресторан, где они до этого вместе пообедали. О встрече они
не уговаривались, поэтому встретиться могли только там. Ему казалось,
что Тереза, рассуждая, как и он, обязательно придет. Он спросил официан-
та, но тот ее уже не помнил.
- Дама в белой шляпке?
Нет, не так. Впрочем, это не важно: Монд и сам не знал, действительно
ли хочет увидеть ее снова.
Он чувствовал себя усталым. И старым.
Г-н Рене, пристроившись по привычке на краю стола, что-то ел. Рас-
сыльный открыл дверь и, ничего не сказав, движением головы вызвал стар-
шего по танцевальной площадке.
Безукоризненный, подтянутый, тот бросился в зал. Рассыльный повел его
к главному входу. И когда они уже почти подошли к нему, дверь открылась,
и г-н Монд увидел на пороге Терезу. Терезу, которая теперь и не помышля-
ла зайти в "Монико". Это было очевидно. Г-н Рене без колебаний преградил
ей путь. Она что-то говорила ему, унижалась, но он качал головой. О чем
же она его просила? Г-н Рене потихоньку наступал на нее, намереваясь вы-
ставить за дверь, но она разгадала его маневр. Девицы из зала, которые
видели и даже, возможно, поняли, что происходит, с любопытством смотрели
в ту сторону.
Тереза сперва умоляла, потом сменила тон, стала угрожать, попыталась
пройти, обратиться к кому-нибудь другому.
Г-н Рене, в котором забурлила негритянская кровь, положил ей руку на
плечо. Тереза оттолкнула его, и Дезире прилип к "глазку".
Что она кричала ему с такой горячностью? И почему даже официанты по-
дошли поближе, чтобы помочь своему шефу? Как они догадались, что сейчас
что-то произойдет?
И вот когда две руки неторопливо отталкивали ее, Тереза вдруг выпря-
милась и закричала; натянутая как струна, с неузнаваемым лицом, она вык-
рикивала какие-то ругательства или угрозы.
Дезире вряд ли мог сказать, как она оказалась на полу, буквально из-
виваясь в буйном нервном припадке; бесстрастные метрдотели в черном и
официанты в белых куртках наклонились, подняли ее и вынесли на улицу;
музыка продолжала играть как ни в чем не бывало.
Г-н Монд посмотрел на Жюли-та осталась невозмутимой. Официант, кото-
рый неслышно вошел в буфетную, философски вздохнул:
- С таким приступом пусть лучше остается на тротуаре. Ночь она явно
проведет в участке.
- Какой приступ?
- Ей нужен морфий.
Тогда Монд соскользнул с высокого стула, оставил свой пюпитр и напра-
вился к служебной лестнице с грязными стенами. На полпути он припустился
бегом: ему предстояло сделать крюк, чтобы добраться до главного входа.
Издали, в темноте, он увидел несколько служащих "Монико"; стоя на поро-
ге, они смотрели вслед удаляющейся фигуре, которая останавливалась, обо-
рачивалась и, потрясая кулаком, посылала им проклятия.
Он взял за руку свою первую жену. Она вздрогнула и, не сразу узнав,
стала отбиваться. А когда разглядела его лицо, мерзко расхохоталась.
- Тебе-то чего надо? Ты что, следил за мной? Да ты такой же проходи-
мец, как и другие, даже хуже!
- Замолчи, Тереза.
На углу улицы он заметил людей. Сейчас они столкнутся с прохожими. А
вдруг это полицейские?
- А ведь и правда! Мне остается только молчать. Ты же заплатил за мой
обед, и я должна быть тебе благодарна. И еще ты дал мне денег. Так? Ну,
скажи, что ты дал мне денег. А потом бросил на улице. На остальное тебе
плевать.
Он держал ее за руку и был удивлен, чувствуя в ней столько сил. Она
отбивалась, вырывалась, бросалась бежать, но он снова хватал ее; она
оборачивалась, плевала ему в лицо.
- Оставь меня, говорю тебе. Я найду то, что мне нужно, должна найти.
Или же...
- Тереза!
- Подлец!
- Тереза!
Лицо ее исказилось, глаза стали безумными. Упав на тротуар к его но-
гам, она принялась царапать ногтями мостовую.
- Послушай, Тереза, я знаю, чего ты хочешь. Пойдем.
Она ничего не слышала. Люди, которые выходили из-за угла, шли мимо,
ненадолго останавливались. Какая-то женщина пробормотала:
- Какой стыд.
Ее спутница, постарше, бросила двум сопровождавшим их мужчинам:
- Пошли, пошли.
Те с сожалением последовали за ней.
- Вставай. Пойдем. Обещаю тебе...
- У тебя есть?
- Нет, но я достану.
- Лжешь.
- Клянусь.
Она ухмыльнулась: у нее шалили нервы. Потом взглянула на него расши-
ренными глазами, раздираемая недоверием и надеждой.
- Что ты мне дашь?
- Морфий.
- Кто тебе сказал?
Она поднялась, опираясь о тротуар руками. В ее движениях появилось
что-то детское. Ее покачивало. По щекам текли слезы.
- Куда ты меня зовешь? - К себе, домой.
- А где твой дом? Ты не отведешь меня в больницу? Со мной уже так по-
ступили однажды. Я могла бы...
- Нет. Идем.
- Далеко? Пойдем поищем морфий вместе.
- Нет. Пойдем, когда ты успокоишься. Даю тебе честное слово, что при-
несу.
Все было смешно, трагично и неприглядно: сцена теряла свое напряже-
ние, приступ проходил; они делали несколько шагов вдоль зданий, как обы-
чные прохожие, потом Тереза опять останавливалась, словно пьяная, и, за-
быв все, что он сказал ей, хваталась за него. Один раз он чуть было не
упал под тяжестью ее тела.
- Идем.
Они шли дальше. В конце концов слова, которые оба произносили, стали
бессвязными.
- Я была везде. Я ходила к врачу, который давал ей это.
- Да, да... Идем.
- У нее водились деньги, и она получала столько, сколько хотела.
- Да, да...
Дважды он чуть не бросил ее, уходил крупными шагами. Путь показался
ему бесконечным. Наконец они увидели огни "Жерлиса", и ему снова приш-
лось разыгрывать комедию, чтобы уговорить ее войти.
- Я подожду тебя в кафе.
- Нет. Поднимемся ко мне.
Набравшись терпения, он уговорил ее. Он даже не представлял себе, что
жизнь может быть такой пошлой. Он шел сзади, подталкивая Терезу. Нако-
нец, вновь во власти подозрений, она оказалась у него. Он понял, что она
попробует сбежать, и быстро вышел, закрыв номер на ключ.
Приложив ухо к двери, он сказал вполголоса:
- Сиди спокойно. Не шуми. Я скоро вернусь и все принесу.
Она очень устала. Он слышал, как она рухнула на кровать и застонала
по-звериному.
Он спустился вниз. В пивной подошел прямо к хозяину и тихо обратился
к нему. Тот покачал головой. Нет, у него ничего нет. Здесь такого не во-
дится. Слишком опасно. Надо быть осторожнее.
- Где же тогда? Хозяин тоже не знал. Вот с кокаином или героином нам-
ного легче. Ему даже говорили о каком-то враче, но кто он и где живет -
неизвестно.
Г-н Монд решил идти напролом. Не важно, что о нем подумают. В "Мони-
ко" почти каждый вечер появлялся один врач, который играл по-крупному и
частенько уходил бледный, с мутными глазами. Неужели он его не поймет?
Самым трудным для него, простого служащего, было попасть на "завод",
оказаться у зеленого сукна.
Что ж, пусть так, он уйдет. Хозяин пивной поднял голову.
- Послушайте!
Несмотря на семь этажей, из мансарды со стороны лестницы доносился
шум. Двое мужчин стали подниматься. С каждым шагом они отчетливее слыша-
ли стук в дверь, крики, голоса горничной и одного из постояльцев, случа-
йно оказавшегося дома и теперь задававшего вопросы буйствовавшей женщи-
не.
- Напрасно вы привели ее сюда, - вздохнул хозяин. Что мог поделать
г-н Монд? Он и сам не знал.
- Вызовите врача. Любого. Так не может продолжаться.
- Вы этого хотите?
Он кивнул и, отстранив горничную и постояльца, сунул ключ в замочную
скважину. Они хотели войти вместе с ним, но мысль о свидетелях была ему
так противна, что, проскользнув в мансарду, он закрыл за собой дверь.
О четверти часа, проведенной им один на один с женщиной, у которой
когда-то были такие чистые глаза и от которой у него осталось двое де-
тей, г-н Монд никому не рассказывал, может быть, потому, что больше не
думал об этом.
Постоялец, музыкант из джаза, не выходивший из комнаты вот уже нес-
колько дней - у него был плеврит, снова отправился к себе. Только гор-
ничная не уходила с площадки. Услышав на лестнице шаги врача, она облег-
ченно вздохнула.
Когда открыли дверь, Тереза, свесив ноги, лежала поперек кровати. Де-
зире, навалившись сверху, удерживал ее всем своим телом, а рукой, из ко-
торой текла кровь, зажимал ей рот.
Мужчина настолько обезумел, что не сразу понял, зачем пришел врач, и
сперва остался в своей странной позе. Потом он встал, провел рукой по
глазам и покачнулся. Боясь потерять сознание, он привалился к стене и
выпачкал белым весь бок своего костюма.
Ему предложили отправить Терезу в больницу, но он отказался. Никто не
понял почему. Укол ее успокоил. Широко раскрыв безжизненные глаза, она
лежала так тихо, что, казалось, спит.
На лестнице г-н Монд пошептался с врачом. Они остались вдвоем. Он си-
дел на стуле. В висках у него стучало, временами вдруг начиналось голо-
вокружение, и вокруг него, мешая думать, образовывалась какая-то пусто-
та. Иногда, словно от этого ему становилось легче, он повторял:
- Спи...
Он погасил лампу, но сквозь окно струился лунный свет, и в его холод-
ных лучах Тереза словно преобразилась; он старался не смотреть на нее -
она выглядела как покойница, с таким же вытянувшимся носом, такая же не-
