балконе, глядя, как заливают бетоном огромную яму для фундамента, и
чихнул, а может, просто неловко повернулся - и статуэтка вылетела из моих
рук и упала в котлован. Я кричал, плакал, просил отца достать ее, но
строительные машины работали слишком быстро - через пять минут яма была
заполнена, а моя игрушка погребена под десятками тонн бетона.
- Прикажи им выкопать ее! - потребовал я у отца. - Ведь этот дом
принадлежит тебе. Ты можешь их заставить! Я хочу ее вернуть!
Отец рассмеялся и ответил, что если он остановит строительство и
прикажет разворотить бетон, чтобы найти мою статуэтку, это обойдется ему в
тысячи кредиток. Хочу ли я, чтобы он потерял так много денег? Кроме того,
сказал он, через миллион лет сюда придут археологи, разберут руины здания,
найдут игрушку и сдадут ее в музей. Я не знал, кто такие археологи и не
хотел ждать миллион лет, пока они выкопают статуэтку. Я хотел ее обратно
сейчас, сию же минуту и учинил такую истерику, что пришлось унести меня с
балкона и сделать укол, чтобы я успокоился.
А ты, когда узнала, что случилось, сказала:
- Что ж, если у Тома больше нет такой игрушки, мне тоже не надо. - И
попросила сиделку отдать статуэтку какой-нибудь девочке, что она и
сделала.
Это был точный и чуткий, типично твой поступок. Я жутко ревновал и
завидовал, что у тебя осталась игрушка, а у меня - нет. Думаю, что любая
добрая девочка на твоем месте просто отдала бы брату свою игрушку, но ты
никогда не поступала, как все, и почти всегда оказывалась права. В тот раз
тоже. Меня ведь не утешила бы замена, а вот то, что ты отказалась от
радости, которой был лишен я, каким-то образом смягчило горечь потери.
Со временем я узнал, кто такие археологи, и начал посещать музеи,
чтобы увидеть найденные ими предметы. Там оказалось много игрушек, вещиц,
которые потеряли другие маленькие мальчики пять, или пятнадцать, или
пятьдесят тысяч лет назад. И тогда меня пронзила мысль: как печально, что
все эти вещи были утрачены, что долгие годы к ним никто не прикасался и
они никому не приносили радости. И как здорово, что кто-то побеспокоился,
поехал и после стольких лет вернул их из забвения.
Потом я повзрослел, задумался о том, как обидно, что исчезают целые
цивилизации, огромные пласты прошлого: короли, поэты и художники, обычаи,
религии, скульптура, кухонная утварь, всякие инструменты. И как прекрасно,
что кто-то побеспокоился, отправился в путь, и нашел, и выкопал, и
воскресил все это.
Вот тогда я и решил, что должен стать одним из тех, кто ищет. Что,
естественно, повергло в ужас и вызвало возмущение нашего отца и
Повелителя, ибо он давно уже решил, что я унаследую его дело и буду...
этим, строительным магнатом.
- Археология! Что может дать археология такому парню, как ты? Ты
получишь в руки империю, Том!
Я сказал, что меня куда больше интересуют давно исчезнувшие империи.
Не мог же я ему объяснить, что самой главной причиной моего выбора была
потерянная когда-то игрушечная зверюшка из системы Эпсилон Эридана.
Когда я закончил, Яна спросила:
- Позавчера ты выкопал из песчаника золотой шар - замечательную
волшебную игрушку. Это было, словно ты нашел ту старую статуэтку?
- Да. Очень похоже. Я нашел целый мир, Яна. Для этого я и стал
археологом.
- А представь, что твой отец тогда остановил строительную технику и
приказал рабочим выковырять статуэтку из свежего бетона? Как ты думаешь,
сидел бы ты с нами сегодня на Хигби-5?
- Полагаю, я был бы младшим партнером в фирме по продаже
недвижимости, - сказал я. Наверное, сказал правду.
Теперь пришла моя очередь спрашивать Яну, как ее занесло в дебри
археологии. Ее ответ сильно разочаровал меня. Она не стала рассказывать
страшных историй времен своего детства.
- Я стала археологом, потому что это интересно, - ответила она. - Вот
и все. Мне очень нравится узнавать, что на самом деле происходило в
прошлом.
Ну ты же понимаешь, что никакой это не ответ. Ежу понятно, что все
археологи находят археологию чертовски интересным занятием. Вопрос в том,
почему они так думают. По-моему, ответ примерно таков: все мы ищем
какую-нибудь потерянную игрушку. Мы сражаемся с силой, толкающей Вселенную
в хаос. Мы объявили войну непобедимому времени, ведем партизанские
действия против энтропии, пытаемся вернуть то, что годы забрали у нас:
игрушки нашего детства, друзей и родственников, давно покинувших нас,
события прошлого - все. Мы пытаемся захватить все, начиная с первого дня
творения, не дать самой крохотной мелочи исчезнуть, утечь сквозь пальцы.
Прости мне это философствование. Не знаю, согласится ли со мной Яна
или еще кто-нибудь из наших, даже проверять не хочу. Наверное, скажут, что
для них это обыкновенная работа, способ достижения славы и престижа или
просто времяпрепровождение. И они, может быть, не лгут, кто знает? Но я
все-таки считаю, что есть более сложная, более личная причина.
Как я давно уже понял, главное неудобство серьезных откровенных
разговоров состоит в том, что наступает минута, когда их просто неудобно
продолжать, особенно если собеседники не очень хорошо знают друг друга. Мы
очень мило и открыто говорили о том, как мой отец не хотел, чтобы я стал
археологом, и о многих других не менее важных и интересных предметах, пока
я не заметил, что откровенность начинает угнетать нас. Нужно было срочно
предпринять что-нибудь. Или все же попытаться подкатиться к Яне, что после
нашей серьезной беседы казалось еще более недопустимым, чем до нее, или
выбраться из машины и сделать вид, что можно попробовать завести мотор. Я
выбрал второе.
Яна крикнула:
- Зачем строить из себя рыцаря? Ты же прекрасно знаешь, что ничего
сделать нельзя. Разве что потереть пальцы друг о дружку и попробовать
загнать пару десятков ватт в эту чертову вездеходную батарею.
Стоя в потоках дождя, я мрачно улыбнулся:
- Мы можем застрять тут на неделю.
- Ну и что? Они вышлют за нами партию спасателей. Полезай обратно.
Я подчинился, и через пять минут на дороге показался военный
грузовик. В машине сидели три солдата. Они остановились, когда увидели,
что мы в беде, стали предельно внимательны и любезны, когда хорошенько
рассмотрели Яну (девушки с ее формами редко попадаются на этой жалкой
окраине Земной Империи), и галантно предложили, чтобы она доехала с ними
до города, а я остался на дороге охранять вездеход. Яна наотрез
отказалась, и это крайне их огорчило. Ребята искоса бросали на меня
взгляды, исполненные нескрываемой черной зависти. Видимо, они решили, что
в ожидании помощи мы успели основательно подзаняться любовью. Ну и пусть
себе.
Все же они подвезли нас до города. И там нас тоже встретили
неприветливо. Первым делом мы отправились в коммуникационный центр, чтобы
отправить заявление, и, конечно же, дежурным телепатом оказалась мисс
Мардж Хотчкисс собственной персоной. Наша очаровательная радиоактивная
соблазнительница. Она небрежно облокотилась о стойку и вопросила:
- Ну? Что еще?
- Нам нужно отослать заявление для прессы. Для передачи в ближайший
корпункт Галактической Службы Новостей.
- Так. Хорошо. - Она обнюхала расчетную таблицу. - С вас пять сотен
кредиток. Приложите большой палец.
Я уставился на подсоединенную к компьютеру пластинку на ее столе.
- Я не уполномочен снимать деньги со счета.
- Ох, так ты мелкая сошка, да? Почему они не прислали кого-нибудь,
чей палец есть в картотеке?
- ГСН оплатит этот контакт со своего счета, - ответил я. - Это
оговорено.
Хотчкисс возмущенно посмотрела на меня.
- А мне откуда знать?
- Но...
- Ты хочешь, чтобы я возилась с твоим делом, вышла на связь только
ради того, чтобы узнать, оплатят они ваш разговор или нет. А если они
скажут "нет"? Я не машина, сынок, не чертов передатчик. Хочешь сделать
вызов, плати.
И она пакостно ухмыльнулась, как персонаж средневековой мелодрамы. На
меня еще никто так не оскаливался. Она была просто мастером этого дела.
Наверное, много практиковалась.
Во время нашей поучительной беседы Яна стояла в стороне, явно
обеспокоенная ходом событий, однако не пытаясь вмешаться. Сейчас была моя
подача. И хорош я буду, если окажусь не способен на такую малость -
заставить местного ТП-оператора отправить наше заявление. Мне хотелось
совершить какой-нибудь серьезный и решительный поступок, например, пробить
стену здания тупой башкой мисс Мардж Хотчкисс. Я рассвирепел. Я заявил
этой... что моя сестра - контролер телепатических линий и может уволить
оператора Хотчкисс в любую минуту. Прошу у тебя прощения за эту ложь. Я
потребовал, чтобы она вызвала свое начальство, я пригрозил пожаловаться на
нее координатору сети. Чем громче я орал, тем тверже становилось выражение
лица Хотчкисс, тем больше она раздувалась от важности за своей стойкой.
- Можете взять ваш вызов, - прошипела она, - и заткнуть его себе в...
- Прошу прощения, - сладким голосом пропела Яна, - согласно разделу
"О процедурах телепатической связи" Постановления о Предприятиях
Общественного Пользования N_2322 представитель телепатической сети не
имеет права отказывать гражданину в установлении контакта за счет
вызываемого. Поступая так, оператор нарушает закон. Оператор-телепат не
имеет права решать, будет оплачен разговор или нет, основываясь на
собственном мнении, он обязан вызвать указанного адресата и навести у него
соответствующие справки. Конец цитаты.
Мардж Хотчкисс отчетливо позеленела.
- Кто вы такая? Шпион компании? - взвизгнула она. - Хорошо. Я спрошу
в ГСН, хотят ли они платить за ваш вызов.
Хотчкисс нырнула в телепатический транс, высунула рожки и потянулась
к ближайшей приемной станции корпункта службы новостей, расположенного,
полагаю, где-то в двадцати световых годах отсюда. (Тебе, Лори, все это
должно быть известно лучше, чем мне.) Через минуту она вернула нам свое
неблагосклонное внимание.
- Гоните сюда ваше треклятое сообщение.
Я передал ей бумагу. Хотчкисс пробежала глазами наше заявление и
начала передавать его оператору Галактической Службы Новостей. Я стоял
рядом и гадал, решится ли это чучело в отместку исказить текст, а если да,
то какие меры мы в состоянии принять против этого саботажа. Похоже, Яне
пришли в голову те же самые мысли, и, когда Хотчкисс кончила закатывать
глаза, Яна сказала:
- Большое спасибо. А теперь мне хотелось бы получить подтверждение.
Попросите их прокрутить текст обратно.
Хотчкисс бросила на Яну злобный, воистину дьявольский взгляд, но,
опасаясь, что моя спутница может на самом деле оказаться шпионом компании,
проверяющим качество работы операторов, послушно попросила корпункт
повторить полученное сообщение, записала его на отдельном листке бумаги и
протянула нам. Мы сравнили. Сошлось с оригиналом до последней запятой.
- Просто отлично, - улыбнулась Яна. - Мы вам так благодарны!
Когда мы вывалились из отделения телепатической связи, я
поинтересовался, откуда Яне известна вся эта бредятина - Постановление о
Предприятиях Общественного Пользования и т.д.
- Только не говори, что раньше ты работала в сети, - намекнул я.
- Ой, нет. У меня нет таких способностей. Совсем, Том. Просто однажды
мне случилось наблюдать, как мой отец примерно так же схлестнулся со
связисткой-телепаткой. И я запомнила, как он ее усмирил.
- Неплохо.
- И почему все телепаты такие заносчивые? Особенно женщины. Они ведут
