Землей функцию Наблюдателей. Женщина, Глэйр, заведовала записывающим
оборудованием, Миртин обрабатывал и анализировал ее, а Ворнин передавал на
родную планету. Кроме этого, у них были еще дополнительные обязанности,
которые они делили без соблюдения формальностей: обслуживание механизмов
корабля, приготовление пищи, связь с другими Наблюдателями и тому
подобное. Это был дружный экипаж, отлично сработавшийся за долгие годы.
Самый старший и спокойный из них, Миртин, избравший для маскировки
тело землянина средних лет, первым добрался до пульта обработки данных.
- Вышло из строя устройство фокусировки плазмы. Мы взорвемся через
шесть минут.
- Но это невозможно! - воскликнула Глэйр. - Мы...
- И все же это случилось, - грустно улыбнулся Ворнин. - Теоретически
такая возможность не исключена.
Будучи довольно тщеславным, он выбрал тело привлекательного молодого
человека, даже красивого. Разумеется, любой дирнанец, занимающийся
наблюдением, должен принимать вид землянина, и он счел проявлением
здравого смысла то, что эта форма наилучшим образом выражает внутренний
мир. Все это было допустимо - и красота Ворнина, и неприметность Миртина,
и даже то, что Глэйр согрешила в направлении возбуждения чувственных
желаний.
- Если мы введем в действие резервные цепи, то, может быть, удастся
удержать плазму, - задумчиво произнесла она. - Но это снимет маскировку.
- Попробуй, - согласился Ворнин, и тонкие пальцы женщины с
поразительной скоростью пробежали по пульту.
- Ну вот, теперь нас видно, - констатировал Миртин. - Прямо как в
центре рыночной площади в солнечный день.
- Да. И великолепно отражаемся на экранах радаров, - пробурчал
Ворнин. - Так что в нашу сторону, скорее всего, уже летят ракеты.
- Сомневаюсь, - решительно заявила Глэйр. - Они засекали наши корабли
и раньше, но не нападали. Им известно, что мы здесь. По крайней мере,
правительствам.
Ворнин понимал, что она права. Главным сейчас было предотвратить
взрыв, а не сокрушаться по поводу того, что они стали доступны для
обозрения любой земной системы обнаружения. Он открыл дверь и протиснулся
в силовой отсек.
Дирнанские корабли могли выполнять бесконечные полеты без пополнения
топлива. Сплющенная сфера корабля сужалась книзу, образуя купол, в котором
размещался термоядерный реактор - по сути миниатюрное солнце, из которого
черпалась необходимая энергия. Сердцевиной системы была плазма -
чудовищной температуры смесь электронов и атомных ядер без оболочки -
которая удерживалась мощным магнитным полем. Ничто материальное не могло
содержать в себе плазму, не становясь ее частью, так что во всей Вселенной
могло служить сосудом для газа, температура которого исчислялась сотнями
миллионов градусов? Но магнитное поле сжимало ее, контролировало, держа на
расстоянии от всего, что она могла бы пожрать. Пока плазма оставалась под
контролем, дирнанцы могли пользоваться ее энергией вечно или настолько
близко к вечности, что для живых существ это не составляло никакой
разницы. Но если сжимающий эффект пропадал...
Приблизившись к силовому сердечнику, Ворнин с неудовольствием
отметил, что пять контрольных стержней уже расплавились, а над корпусом
реактора пляшут зловещие голубые дуги. У него не возникло страха перед
смертью - из всех способов умереть этот безусловно самый быстрый. Движения
его были четко выверенными. Он сознавал, что единственное, что можно
попытаться сделать - это перевести энергию всего корабля на подпитку
электромагнитной ловушки в надежде, что система стабилизируется благодаря
гомеостатическим воздействиям, которые, как предполагалось, должны
автоматически появляться в подобной ситуации.
То, что корабль будет обнаружен, беспокойства не вызывало. Такое
случалось и раньше. Просто сегодня вечером на телеэкранах появится еще
одно сообщение о "летающей тарелке". Но если взорвется ядерный реактор, то
вместе с кораблем взлетит на воздух парочка-другая крупных городов, и это
будет новостью гораздо более внушительной, чем хотелось бы.
- Отключите передающие системы! - крикнул он.
- Уже отключены, - ответил Миртин. - Двадцать секунд назад. Ты не
заметил?
- Никакого эффекта!
- Я выключу освещение, - сказала Глэйр.
- Выключайте все подряд! Никакого улучшения! Удерживающий эффект
непрерывно ослабевает.
Корабль погрузился в темноту. Бедные земляне будут лишены столь
любимого ими зрелища попеременно вспыхивающих красных и зеленых огней.
Ворнин знал, что вписывает новую главу в обширный архив секретной
информации о кораблях-разведчиках. Но не чувствовал за собой вины.
Случившееся было чисто статистическим феноменом: раз в околоземном
пространстве так много разведчиков, то по крайней мере у одного можно
ожидать неисправностей того или иного рода. Просто случай выбрал именно их
корабль.
Разумеется, сигнал о бедствии сейчас эхом катится по всей галактике.
В то мгновение, когда экипаж отключил передающие цепи, разрывая связь с
родной планетой, сигнал бедствия был передан автоматически. Из-за
чудовищного расстояния между Землей и Дирной дома о случившемся узнают
только через десятилетия, но этот же сигнал зарегистрируют сотни других
кораблей, находящихся поблизости, и это служило некоторым утешением.
- Бесполезно, - сообщил Ворнин, вернувшись в рубку. - Нужно покинуть
корабль.
- Я подниму его повыше. Километров до пятидесяти, так?
- Выше! - согласился Ворнин. - Насколько это возможно! И старайся
держаться того же курса - нам необходимо лететь над пустынной местностью!
- Что мы будем с собой брать? - спокойно поинтересовалась Глэйр.
- Себя! - отрезал Ворнин.
Корабль был их домом в течение многих лет, и покидать его мучительно
больно, но ей - в особенности. Именно Глэйр ухаживала за крошечным
садиком, облагораживала искусной женской рукой суровое убранство корабля.
Собственно, каждый Наблюдатель должен быть готов к тому, чтобы однажды,
доверившись судьбе, низринуться в просторы чужой планеты. Все же для
женщины это большое потрясение.
Только Миртин внешне был всецело отрешен от постигшего их несчастья.
Корабль вертикально поднимался в ночное небо. Из силового отсека
доносился нарастающий грохот. Ворнин старался не думать о том, что там
могло происходить. Глэйр была уже одета. Миртин, закончив маскировку
органов управления, натягивал свой костюм.
- Мы неизбежно потеряем друг друга, - одеваясь, сказал Ворнин. -
Приземлимся в разных районах планеты. При приземлении можем получить
повреждения. - Встретив испуганный взгляд Глэйр, безжалостно продолжил: -
И даже погибнуть. Но прыгать надо. Потом как-нибудь снова отыщем друг
друга.
Разверзся люк, и воздух стремительно вырвался из корабля. Первой
прыгнула Глэйр. Ее маленькая фигурка, вращаясь, быстро удалялась от
корабля, пока совсем не исчезла из виду. Скорость падения столь велика,
что Ворнин начал опасаться, как бы она не потеряла сознания. Последняя
учебная тревога проводилась очень давно, и прыжок получился довольно
неуклюжим. Он с ужасом представил, как хрупкое тело женщины сталкивается с
поверхностью планеты... Потеря одного из супругов вызвала у него
неожиданно острую боль.
- Наружу! - скомандовал Миртин, и Ворнин повиновался.
Это было мгновение, когда кошмар становится явью. Каждому Наблюдателю
сотни раз снятся прыжки, но для большинства они остаются просто
сновидениями. А он мчится в раскрывшуюся бездну, и Глэйр, возможно, уже
мертва... Автоматически, не думая, Ворнин включил систему жизнеобеспечения
и ощутил сильный толчок - раскрывшийся экран замедлил падение. Теперь он
наверняка останется в живых.
А Миртин?
Смотреть вверх было трудно, тем более на таком расстоянии даже
корабля не было видно. Разумеется, прыгнул. Элементарный рационализм не
позволит ему задержаться на гибнущем корабле.
Глэйр...
Ворнин опустил голову, и в этот момент произошел взрыв. Ослепительный
факел новорожденного солнца обдал его жаром, и он поблагодарил судьбу, что
успел вовремя отвести от корабля взгляд - сетчатка земного существа
наверняка вышла бы из строя. В плазменном генераторе, разумеется, не было
жесткого излучения, так что никакой другой опасности для организма на
таком расстоянии не существовало. Разреженный воздух не сможет передать на
Землю оглушительный грохот, но вот свет...
Вселенная словно раскололась надвое, выплеснув из своих недр
первоначальное сияние, сопровождавшее акт сотворения мира. Это было
сильным потрясением даже для такого опытного астролетчика, и руки Ворнина,
закрывающие глаза, безвольно опустились...
Придя в себя, он увидел под ногами приближающиеся крыши земных
зданий. Еще немного, и его ступни коснутся поверхности планеты, за которой
он так долго наблюдал.
Глэйр, конечно же, уже приземлилась. Ворнин старался не думать о ней.
Сейчас главное - выжить и разыскать Миртина. А потом прибудут спасатели и
заберут их. Он проклинал судьбу, швырнувшую его в заселенную местность -
ведь вокруг была столь желанная его сердцу пустыня. Падение было
стремительным. О мягкой посадке не могло быть и речи.
Ему все же удалось уклониться от крыши последнего в ряду дома, но
всего лишь на пару метров. Затем его пронзила самая дикая боль за всю
жизнь, которая была почти лишена боли. Человек со звезд ударился о землю и
остался неподвижно лежать, скорее мертвый, чем живой.
3
В Альбукеркской конторе ИАО кипела работа. Заряженные аккумуляторы
уже погружены на шесть электрических вездеходов, компьютер выстроил
векторную диаграмму, показавшую вероятные районы рассеивания осколков,
если таковые имели место. Бронштейн, адъютант полковника, поднял по
тревоге всех свободных от дежурства, и теперь они стояли полукругом вокруг
информационного табло. В пятнадцати метрах от них, наглухо запершись в
ванной, Том Фолкнер изо всех сил пытался протрезвиться. По дороге из
офицерского клуба он уже прибег к помощи антистимулятора - эти таблетки
гарантировали удаление из одурманенного мозга паутины опьянения примерно
за полчаса. Но процесс не из приятных. Он заключался в том, что таблетка
давала двойную нагрузку щитовидной железе и гипофизу, на время расстраивая
гормональный баланс и убыстряя обмен веществ. Все физиологические процессы
в организме ускорялись, включая и тот, что удалял из крови алкоголь.
Шесть-семь часов человеческие внутренности проживали за десять минут.
Довольно жестоко. Но сейчас у Фолкнера просто не было другого выхода. Он
сидел на полу ванной, схватившись руками за стойку для полотенец. Его
трясло, сквозь форму проступили крупные пятна пота. Лицо побагровело,
пульс перевалил за сто и продолжал расти. Он уже вырвал, избавившись от
последних ста пятидесяти граммов виски до того, как оно успело проникнуть
в кровеносную систему, и это яростное внутреннее очищение организма должно
было справиться с остальным алкоголем. Сознание стало ясным. Уже пятый раз
в жизни Фолкнер решился прибегнуть к антистимулятору, каждый раз надеясь,
что это - последний.
Через некоторое время он смог встать. Вытянул перед собой руки.
Пальцы шевелились, словно печатая на машинке. Усилием воли ему удалось
успокоить их. Кровь уже должна была отхлынуть от лица. Фолкнер глянул в
зеркало и содрогнулся. В молодости, числясь в отряде астронавтов, он
старательно следил за стрелкой весов, чтобы она не выходила за отметку 75,
