плеча, скользнула на мгновение к груди, спустилась ниже, к плоскому
животу. Дыхание его стало тяжелым, лицо побагровело. Глэйр ощутила едкий
запах пота, перебивающий прежний, приятный, и улыбнулась, стараясь
успокоить его. Он резко отпрянул, поднял с пола одеяло и спрятал под ним
ее наготу.
- Я достаточно реальна?
- Достаточно. У вас такая гладкая кожа... такая убеждающая...
- Иногда нам необходимо появляться среди вас. Нечасто. Но когда это
требуется, Наблюдатель должен ничем не отличаться от землянина. Пока что,
не умея еще в точности копировать ваше внутреннее естество, мы походим на
вас только внешне.
- Значит, это правда? О существах из космоса, которые наблюдают за
нами из своих... летающих блюдец?
- Это происходит в течение многих лет. Мы наблюдаем Землю дольше, чем
вы живете. Дольше, чем я живу. Первые патрули прилетели сюда много тысяч
лет назад. Но сейчас мы следим за вами пристальнее, чем когда-либо.
Руки землянина безвольно опустились. Он попытался что-то произнести,
но не смог. Долгая минута прошла в молчании.
- Вам известно, что такое ИАО? Исследование Атмосферных Объектов?
- Американцы учредили эту организацию, чтобы, так сказать, наблюдать
за Наблюдателями.
- Да! Наблюдать за наблюдателями. Так вот. Я работаю в ИАО, и моя
работа состоит в том, чтобы проверять все сообщения о... летающих
блюдцах... которые эти идиоты называют летающими блюдцами... Каждый месяц
мне платят за то, что я охочусь на инопланетян. Понимаете? Я не могу
держать вас здесь. Мой долг - передать вас своему правительству. Мой долг,
черт побери!
8
Чарли проснулся, как обычно, на заре. Разве поспишь допоздна в
двухкомнатной глинобитной хижине, вмещающей четверых взрослых и пятерых
детей семьи Эстанция?
Малыш Луис открывал рот синхронно с первыми петухами. Это обычно
вызывало поток брани со стороны дяди Чарли, который был пьяницей и спал
плохо. Лупе отвечала на брань бранью, и утро вступало в свои права. Все
вскакивали почти одновременно, сонные, злые. Бабушка разжигала печь, мать
ухаживала за ребенком, брат включал телевизор и усаживался перед ним, отец
тихонько выскальзывал из дому, а неряшливая и толстая Росита, не снимая
рваной ночной рубахи, становилась перед алтарем на колени и монотонно
молилась, выпрашивая прощения за свои новые грехи, добавившиеся к
комплекту старых за прошедшую ночь.
Как бы хотелось Чарли хоть немного пожить одному, чтобы не слышать
воплей Лупе, рева Луиса, пронзительных жалоб матери, унизительных ответов
отца, бредовых фантазий бабушки о том времени, когда возродится старая
религия... Жизнь в живом музее была не из приятных. Чарли ненавидел
поселок: его пыльные немощенные улицы, приземистые грязные дома, смесь
полузабытых старых обычаев с непонятными новыми, а превыше всего - толпы
бледнолицых туристов, которые появлялись каждый июль и август, чтобы
поглазеть на обитателей Сан-Мигеля, как на зверей в зоопарке.
Но теперь, во всяком случае, у Чарли было нечто такое, что отвлекало
его от всей этой мерзости - человек со звезд, Миртин, живущий в пещере
возле высохшего русла. И сквозь монотонную сутолоку дня он пронес
необычное, возбужденное состояние - этот человек ждет его! Марти Макино
оказался прав... Что бы он сказал, если бы узнал о Миртине?
Но доверять ему нельзя. Марти думает только Марти. Он, не раздумывая,
продаст инопланетянина за сотню долларов газете, купит автобусный билет и
исчезнет. Чарли решительно настроился даже не намекнуть Макино на то, что
кто-то, может быть, живет в пещере у реки.
С девяти до двенадцати Чарли был в школе. Проржавевший старый автобус
приезжал в поселок пять раз в неделю, за исключением времени уборки
урожая, подбирал всех детей от 6 до 13 и отвозил их в большое кирпичное
государственное здание школы для индейцев. Но учили их там немногому.
Чарли понимал это так: правительству не хочется, чтобы они, выучившись,
покинули резервацию. Тогда бы штат лишился солидного дохода от туристов. В
Таосе, где находился самый большой и известный поселок, только за то, что
вытащить из футляра камеру, брали пару долларов. Стоило ли удивляться, что
образование в государственной школе не ахти какое? Кое-как читать, кое-как
писать, кое-как считать... История, которую изучали здесь, была историей
белых людей, Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна. А вот о том, как
пришли сюда испанцы и превратили местных жителей в рабов, не рассказывали.
Ничего не вспоминали о восстании и его жестоком подавлении испанцем по
имени Варгас... Не хотели, видимо, чтобы в маленьких нечесаных головках
зашевелились ненужные мысли.
Иногда Чарли получал хорошие оценки, иногда - плохие. Это зависело от
того, насколько ему интересно, так как все предметы были легкими. Он
самостоятельно изучил по учебнику алгебру и геометрию, принялся за
астрономию. Знал принципы действия различных двигателей. Женщина, которая
преподавала в школе, считала, что он должен стать поселковым плотником. Но
у Чарли были иные намерения. Другой учитель, очень хороший, мистер
Джемисон, сказал, что ему следовало бы через год поступить в среднюю
школу, находящуюся в Альбукерке. Если ты способный, тебя будут учить
независимо от цвета кожи. Но Чарли знал, что произойдет, заикнись он
только об этом дома.
"Учись на плотника, - скажут родители. - Марти Макино учился в
средней школе, и что это ему дало? Стоит ли ехать в Альбукерк, чтобы
научиться курить, пить виски и пудрить мозги девчонкам?!"
То есть не пустят. Скорее всего, ему придется просто убежать из дома.
К часу Чарли был уже в Сан-Мигеле. Работы там было достаточно, в
разные сезоны - разной. Весной нужно было, разумеется, сажать, и все
население выходило в поле. Летом, когда наезжали туристы, детям полагалось
околачиваться возле них с дружелюбным видом и позволять фотографировать
себя в надежде заработать кое-какую мелочишку. Осенью начиналась уборка
урожая. Зима была временем религиозных празднеств, начиная плясками
Огненной Общины и кончая встречей весны в марте месяце. Празднества
означали работу для всех: поселок нужно было вычистить и убрать яркими
украшениями, мужчины чинили наряды, женщины делали керамику для продажи.
Предполагалось, что обряды привлекут весной дожди, но Чарли знал, что
единственное, что они действительно могут привлечь - так это туристов.
Сезон начинался в резервации Хопи, где уже к концу лета исполнялись пляски
Змеи, и продолжался, следуя на юг, через резервацию Суни, чтобы
закончиться здесь - в деревнях, расположенных вдоль берегов Рио-Гранде.
До плясок Огненной Общины оставалось всего несколько дней. Чарли
делал вид, что работает изо всех сил. На самом деле исподтишка засунул под
расшитую материю плоские маисовые лепешки, чтобы ближе к вечеру спрятать
их за старым заброшенным кива. Туда никто не сунется, потому что
считается, что там обитают злые духи. Потом наполнил чистой водой
пластиковую флягу, отнес туда же, поиграл с собакой, поругался с Лупе,
почитал библиотечную книгу о звездах, понаблюдал, как священник пытается
заманить группу прихожан на вечернюю молитву, заметил, что Марти Макино
утащил Роситу во двор сувенирной лавки, быстро проглотил свой скудный
ужин...
Наконец наступила ночь, но работа в поселке не прекращалась.
Влиятельные люди были при деле - пожизненный вождь племени раздавал
указания возле кива, Хесус Агильер - вновь избранный старостой общины,
беседовал со жрецом Огня. Чарли небрежной походкой прошелся в конец улицы
и, никем не замеченный, нырнул в старый кива. Потом, прижимая к груди свои
припасы, понесся, словно ветер. То есть, так ему казалось. Детские ноги
устали быстро, и пришлось сделать передышку уже в полумиле от поселка,
рядом с силовой подстанцией, построенной электрокомпанией два года назад.
Проектировщики догадались установить ее на некотором удалении от деревни,
чтобы не портить ее внешний вид. Туристам нравилось делать вид, будто они
путешествуют во времени. Автомобили и антенны на крышах им еще как-то
удавалось не замечать, но силовая подстанция - это уже слишком! Чарли
восторженно любовался большими трансформаторами и сверкающими изоляторами,
представляя себе, как где-то на далекой электростанции распадающиеся атомы
превращают пар в электричество, чтобы в его затерянной деревушке ночью
было светло, как днем. Ему очень хотелось, чтобы школа когда-нибудь
устроила экскурсию на электростанцию.
Отдохнув несколько минут, Чарли продолжил путь. Теперь, по тропинке,
вившейся среди зарослей полыни и юкки, идти было легче. Он пересек первое
пересохшее русло, затем - широкое ровное место, и вышел ко второму руслу,
гораздо большему, с крутым обрывом на противоположной стороне, где в
пещере прятался человек со звезд.
На краю глубокой расщелины Чарли остановился и посмотрел на небо.
Ночь была безлунной, и звезды казались необычно яркими и четкими. Он
отыскал созвездие Ориона и остановил взгляд на крайней звезде слева,
названия которой так и не узнал, перелистав весь учебник. Она показалась
ему самой красивой из всех звезд. По спине пробежали мурашки. Ему
представились планеты, вращающиеся вокруг звезды, необычные города,
существа, непохожие на людей...
Зачем глядеть на звезды? Что он знает о городах своей родной планеты
- Лос-Анджелесе, Нью-Йорке?
Быстро поднявшись по обрыву, Чарли вошел в пещеру. Она была не более
четырех метров в высоту и примерно шести - в глубину. Когда глаза привыкли
к темноте, он увидел Миртина. Человек со звезд лежал в прежней позе. Глаза
его были открыты.
- Все в порядке, Миртин.
- Привет, Чарли.
Облегченно вздохнув, мальчик присел рядом с инопланетянином на
корточки.
- Я принес тебе пищу и воду. Как ты себя чувствуешь?
- Вполне сносно. Кость заживает.
- На лепешки. Они холодные, но вкусные.
- Сначала воду.
Чарли открутил крышку фляги и влил все содержимое в рот пришельца.
Как много он пьет!
- Теперь лепешки?
- Да.
Съев пять лепешек, Миртин дал глазами знак, что хватит.
- Из чего они сделаны?
- Из кукурузы. Знаешь, что это такое?
- Знаю.
- Мы перемалываем кукурузные зерна, делаем тесто и печем его на
горячем камне. Так же, как и много лет тому назад.
- Почему ты с такой злостью говоришь об этом?
- А как же иначе? Какой сейчас год - 1982 или 1492? Почему мы не
можем приобщиться к цивилизации, как все остальные? Почему должны жить
по-старому?
- А что вам мешает?
- Белые!
Миртин нахмурился.
- Ты имеешь в виду, что они силой принуждают вас сторониться
цивилизации? У них есть на этот счет соответствующие законы?
- Конечно же, нет. Мы вправе делать все, что пожелаем. Можем даже
снести поселок и выстроить на его месте город. То есть имеем на это право.
Но наша община очень бедная... А туристы приносят доход... Понимаете, наша
деревня - это музей прошлого. Вы понимаете меня?
- Кажется, - пробормотал Миртин. - Преднамеренное сохранение
архаичного образа жизни...
- Какого?
- Устаревшего.
- Вот-вот. Причем мы сами проголосовали за это, все племя. У нас ведь
нет своих денег, есть только те, которые платят туристы за представления.
Мы танцуем для них, мажем краской лица... Но все это показное, потому что
мы уже забыли, что оно означает. Даже старики не помнят слова посвящения в
тайную общину, и придумали новые. Все это - обман, сплошное
