некоторое время была замужем за монгольским ханом. Ощущаете, в чем
заключается ее особая прелесть? В максимальной непритязательности!
Мы отправились еще дальше, в 1330 год, чтобы полюбоваться церковью
Спасителя в Хоре. Туристы уже видели ее далеко внизу по линии под турецким
названием Карье Камии. Теперь они получили возможность увидеть, какою она
была до того, как стала мечетью, со всеми ее потрясающими мозаиками, еще
нетронутыми и совершенно новыми.
- Взгляните-ка сюда, - предложил я. - Вот здесь изображена Мария,
которая вышла замуж за монгола. Она осталась на том же месте, что и внизу
по линии. А здесь изображен Христос, в детстве творящий чудеса. Эти
шедевры не дошли до нашего нынешнего времени, и только здесь вы можете
полюбоваться ими.
Старичок-сицилиец сголографировал всю церковь. В ладони у него была
миниатюрная камера, что не возбраняется Службой Времени, поскольку вверху
по линии вряд ли кто даже заметит ее, не говоря уже о том, чтобы
догадаться, для чего она служит. Его колченогая временная спутница жизни,
хоть и вперевалку, но старалась не отставать от других и только охала и
ахала при виде всего, что привлекало внимание ее временного мужа. Семейка
из Огайо продолжала откровенно скучать, но я уже привык к этому, и не
обращал на них особого внимания. Те культурные ценности, которые я едва ли
не насильно в них "впихивал", им давно уже стояли поперек горла.
- Когда же мы в конце-то концов увидим турок? - спрашивали у меня
неугомонные уроженцы Огайо.
В своем движении вниз по линии мы не забыли перескочить через черную
смерть в 1347 и 1348 годах.
- Я просто не имею права доставить вас в эти годы, - отразил я
протесты со стороны моих подопечных. - Если вам так уж хочется посмотреть
на любую из великих эпидемий, то для этого необходимо записаться на
специальный так называемый "чумной" маршрут.
На что зять господина из Огайо недовольно пробурчал:
- Нам сделаны все необходимые прививки.
- Зато остаются без всякой медицинской защиты пять миллиардов людей
внизу по линии, живущие в нынешнем времени, - объяснил я ему. - Вы можете
подхватить здесь какую-нибудь инфекцию и занести ее вместе с собою в
нынешнее время, дав тем самым первоначальный импульс для вспышки эпидемии
в глобальном масштабе. И тогда нам придется отредактировать всю эту вашу
экскурсию в прошлое, чтобы предотвратить такое несчастье. Вам ведь этого
совсем не хочется, не так ли?
Семейка из Огайо разочарованно вздыхала.
- Послушайте, я бы доставил вас туда, если бы мог, - убеждал я их. -
Но я не имею права этого делать. Таков закон. Категорически запрещено
перемещаться в чумные годы кому бы то ни было, не получив особого на то
разрешения. Мне лично такого разрешения никто не давал.
Я повел их дальше вниз по линии, в 1385 год и показал, как
мало-помалу увядает Константинополь, как тает его население в пределах
величественных городских стен, как исчезают целые районы, рушатся церкви.
Как разоряются турками прилегающие к городу местности. Я поднял свою
группу на одну из стен города и показал им всадников из войска турецкого
султана, которые осмелели настолько, что стали появляться в
непосредственной близости от города. Мой приятель из Огайо помахал им
кулаком.
- Негодяи! Варвары! - кричал он. - Мерзавцы! Как вас только земля
носит!
Наше продвижение вниз по линии продолжалось. В 1398 году я показал
своим туристам Анадолу Хизари - крепость, сооруженную султаном Баязедом на
азиатском берегу Босфора. Тайком мы передавали друг другу маленький
полевой бинокль. Появились два пожилых византийских священника и заметили
наши действия прежде, чем я успел отобрать бинокль у туристов и припрятать
у себя. Им захотелось узнать, через что это мы смотрим на противоположную
сторону пролива.
- Это улучшает остроту зрения, - сказал я, и мы поспешили убраться
восвояси.
Летом 1422 года мы стали свидетелями того, как войска султана Мурада
Второго принялись штурмовать стены города. Около двадцати тысяч турок
сожгли все окружающие Константинополь деревни, разорили
сельскохозяйственные угодья, вырезали жителей. Они повырывали с корнем все
кусты винограда и оливковые деревья, а теперь мы уже видели, как они
пытаются ворваться в город. Они подтянули к самым стенам тяжелые осадные
машины, привели в действие многочисленные тараны и гигантские катапульты -
тяжелую артиллерию той эпохи. Чтобы доставить своим подопечным максимум
удовольствия, я подвел их вплотную к боевым сооружениям защитников города.
Чтобы это было возможным, я прибег к стандартному приему:
замаскировал своих туристов под паломников. Паломники могут ходить где
угодно, даже на передовой линии обороны. Я раздал им кресты и иконы,
показал, какие набожные позы они должны принимать, и, повелев им нараспев
произносить молитвы, смело повел их вперед. Разумеется, было абсолютно
безнадежным делом заставить их исполнять подлинные византийские духовные
гимны, поэтому я предложил им выговаривать речитативом все, что только
взбредет в голову, лишь бы оно звучало торжественно и благочестиво.
Семейка из Огайо исполняла раз за разом "Звездами усыпанное знамя", а
старичок сицилиец и его подруга распевали арии из опер Верди и Пуччини.
Защитники Византии то и дело останавливали свои оборонительные
работы, чтобы поприветствовать нас взмахами рук. Мы сами в ответ
помахивали им руками и осеняли их крестным знамением.
- А нас могут здесь убить? - поинтересовался зять.
- Совершенно исключено. Во всяком случае, не навсегда. Если даже
кто-то из нас падет жертвой случайной стрелы, то я вызову патруль времени,
и всех нас вытащат отсюда за пять минут до этого прискорбного события.
Такой ответ немало ошарашил зятя.
Византийцы сражались, не щадя сил, чтобы отогнать турок. Они поливали
их греческим огнем и кипящей смолой, срезали начисто каждую голову,
поднявшуюся над краем стены, латали бреши, которые проделывали в стенах
осадные машины. Тем не менее, было совершенно ясно, что городу не
продержаться до наступления темноты. Уже начало смеркаться.
- Смотрите внимательно, - сказал я.
В нескольких местах в цепях осаждавших вспыхнули яркие языки пламени.
Турки жгли свои собственные осадные машины и волокли некоторые из них
назад.
- Почему? - задали мне вопрос. - Ведь достаточно было еще одного
часа, чтобы полностью овладеть городом.
- Византийские историки впоследствии напишут, что случилось чудо. В
темно-лиловой мантии явилась Дева Мария, вся лучезарная и ослепительная, и
двигалась вдоль стен. Турки в ужасе бежали от стен Константинополя.
- Что такое? - возмутился зять. - Не видел я никакого чуда! И никакой
Девы Марии!
- Может быть, - в растерянности предложила его жена, - нам стоило бы
вернуться на полчаса назад и посмотреть еще раз?
Я объяснил, что в действительности никакой Девы Марии на зубчатой
стене никто не видел. А на самом деле к султану Мураду прибыли гонцы с
известием о восстании против него в Малой Азии, и, опасаясь того, что он
может быть отрезан или даже осажден в Константинополе, если ему удастся
его взять, султан тотчас же прекратил проведение операций по захвату
города, чтобы сначала разгромить повстанцев на востоке.
Мои земляки из Огайо были явно разочарованы. Мне показалось, что им в
самом деле вдруг захотелось увидеть Деву Марию.
- А ведь мы видели ее на этом маршруте в прошлом году, - пробормотал
недовольным тоном зять.
- То было совсем другое дело, - сказала его жена. - То была
совершенно реальная Дева Мария, а не чудо.
Я снова произвел регулировку таймеров, и мы шунтировались вниз по
линии. 1453 год, 5 апреля, раннее утро. Рассвет мы встречали за
крепостными стенами Византии.
- Город теперь полностью окружен со всех сторон, - сказал я. - Султан
Мехмед Завоеватель возвел крепость Румели Хизари вдоль всего европейского
берега Босфора. Турки приближаются. Смотрите, слушайте.
Взошло солнце. Мы выглянули из-за стены. Оглушительные крики все
нарастали.
- По ту сторону Золотого Рога палатки турков - их там двести тысяч. В
Босфор введено четыреста девяносто три турецких корабля. Защитников
Византии - восемь тысяч, у них всего пятнадцать кораблей. Из христианской
Европы не пришла помощь христианской Византии, за исключением семисот
генуэзских солдат под командованием Джованни Джустиниани. - Я чуть ли не
по буквам произнес имя последнего защитника Византии, в котором
чувствовались звучные отголоски прошлого, вызывающие определенные
ассоциации: "Джустиниани - Юстиниан". Однако никто не обратил на это
внимания. - Византия брошена на растерзание волкам, - продолжал я. -
Слышите рев турков?
Поперек Золотого Рога был натянут знаменитый византийский цепной
барьер и закреплен на каждом из его берегов - огромные закругленные
бревна, соединенные стальными крючьями, предназначенные для того, чтобы
загородить гавань от захватчиков. Этот барьер не смог послужить
препятствием для штурма в 1204 году. Теперь он был намного мощнее.
Мы перепрыгнули в 9 апреля и увидели, как турки все ближе
подкрадываются к стенам. Затем мы передвинулись еще чуть дальше вниз по
линии, в 12 апреля, и могли наблюдать, как в бой вступило огромное
турецкое орудие, поистине царь-пушка. Ее построил для турков
перебежчик-христианин из Венгрии по имени Урбан. К городу ее тащили сто
пар быков; ее ствол был почти метр в поперечнике и метал гранитные глыбы
весом в семьсот килограммов. Мы увидели пламя, изрыгнувшееся из жерла
орудия, клуб дыма, а затем из него показался медленно двигавшийся
чудовищной, величины каменный шар, который вскоре с потрясшей все вокруг
силой ударился о стену, взбив высокий столб пыли. Удар этот эхом отозвался
по всему городу. Нам заложило уши.
- Из царь-пушки можно было стрелять всего лишь семь раз в день, -
сказал я. - Очень много времени отнимало ее заряжение.
Мы шунтировались еще на неделю вперед. Захватчики со всех сторон
облепили гигантскую пушку, подготавливая ее к стрельбе. Затем кто-то
поднес горящий факел к запальнику. Ствол пушки не выдержал и, объятый
пламенем, оглушительно взорвался. Огромные осколки его далеко разлетелись
во все стороны, выкашивая целые шеренги турков. Повсюду лежали груды
мертвых тел. Византийцы встретили эту неудачу осаждавших дружным радостным
криком.
- Среди погибших, - заметил я, - есть и Урбан Венгр. Однако вскоре
турки соорудят новое орудие.
В этот вечер турки бросились штурмовать стены, и мы, распевая
"Америка прекрасная" и арии из "Отелло", наблюдали за тем, как храбрые
солдаты Джованни Джустиниани сдерживали их натиск. Над головами у нас
свистели стрелы; несколько византийцев вели огонь из грубых, еще очень не
точных ружей.
Я с таким блеском подал эти последние сцены осады Константинополя,
что сам рыдал от восхищения собственной виртуозностью. Я показал своим
подопечным морские сражения, рукопашные схватки на стенах, траурные
молебны в Айя-Софии. Я раскрыл перед ними военную хитрость турков, которые
перетащили свои корабли по суше из Босфора в Золотой Рог при помощи
деревянных настилов, смазанных салом, ибо никаким другим путем они не
могли проникнуть в гавань, вход в которую был прегражден знаменитыми
цепями; не стал скрывать от них тот ужас, который охватил византийцев,
когда рассвет 23 апреля открыл их взору семьдесят два турецких корабля,
