сеть поддерживающих жизнь трубок, составляющая как бы кокон. Прозрачные
трубки с цветными жидкостями, счетчики и шкалы, измерительные пластинки на
щеках и лбу Понтификса, провода, соединения и зажимы - все это выглядело
дико и пугающее, хотя бы уже потому, что ясно показывало; жизнь Понтификса
держалась не в Понтификсе, а в приборах, окружающих его.
- И давно он... так? - прошептал Валентин.
- Система была разработана двадцать лет назад, - с явной гордостью
ответил Спилтрейв, - но только последние два года мы держим его в ней
постоянно.
- Он в сознании?
- О, да, да, в сознании, - ответил врач, - Подойди ближе. Посмотри на
него.
Валентин неловко подошел и остановился в футе от трона, вглядываясь в
удивительного старика в стеклянном пузыре. Да он увидел, что свет еще
горит в глазах Тивераса, бесплотные губы решительно сжаты. Кожа на черепе
Понтификса стала совсем пергаментной, а длинная борода, все еще на
удивление черная, сильно поредела.
Валентин взглянул на Горнкейста.
- Он узнает людей? Он говорит?
- Конечно. Дай ему время.
Глаза Валентина встретились с глазами Тивераса. Стояла страшная
тишина. Старик нахмурился, зашевелился, быстро провел языком по губам.
Затем он издал дрожащий звук, вроде хныкающего стона. Горнкейст сказал:
- Понтификс приветствует своего возлюбленного сына Лорда Валентина
Короналя.
- Валентин подавил дрожь.
- Скажи его величеству... скажи ему. Скажи, что его сын Лорд Валентин
Корональ пришел к нему с любовью и почтением, как всегда.
Так было принято: никто никогда не говорил непосредственно
Понтификсу, а только через главного спикера, который должен был все
повторять, хотя практически этого не делал.
Понтификс снова сказал что-то столь же неразборчивое. Горнкейст
пояснил:
- Понтификс выражает озабоченность беспорядком в королевстве. Он
спрашивает, что планирует Лорд Валентин для приведения всего в должный
вид.
- Скажи Понтификсу, что я планирую идти к Замковой Горе и призвать
всех граждан к содействию мне. Я прошу его указания заклеймить Доминика
Барджазеда как узурпатора и осудить всех, кто поддерживает его.
Понтификс издал более живые звуки, резкие и высокие, с сильнейшей
энергией.
- Понтификс желает быть уверенным, - сказал Горнкейст, - что ты
будешь избегать сражения и уничтожение жизней, насколько это возможно.
- Скажи ему, что я предпочел бы взять Замок, не потеряв даже одной
жизни с той или другой стороны, но не знаю, удастся ли это.
Странные булькающие звуки. Горнкейст растерянно прислушался.
- Что он сказал? - шепоток спросил Валентин.
Главный спикер покачал головой.
- Не все сказанное его величеством можно перевести. Иногда он заходит
в слишком далекие для нашего понимания области.
Валентин кивнул. Он с жалостью и даже с любовью смотрел на
гротескного старика, запертого в шаре, который поддерживал в нем жизнь, и
способного общаться только такими стонами. Более чем столетний, много
десятилетий являющийся высшим монархом планеты, теперь он лепечет и
булькает, как младенец, и все-таки где-то в разлагающемся и размягчающемся
мозгу, все еще тикает разум прежнего Тивераса, захваченный разрушением
плоти. Смотреть на него теперь значило понять конечную бессмысленность
высшего титула: Коронали жили в мире обязанностей и моральной
ответственности лишь для того, чтобы унаследовать Понтификат и в конце
концов исчезнуть в Лабиринте и в старческом слабоумии. Интересно, часто ли
Понтификсы становятся пленниками своих спикеров, врачей и толковательниц
снов и легко ли отказаться от мира ради того, чтобы великое чередование
Властителей привело бы на трон более жизнеспособного человека. Теперь
Валентин понял, почему система разделила исполняющего и управляющего,
почему Понтификс со временем уходит от мира в этот Лабиринт. Придет и его
время спуститься сюда, но, может быть, по воле Божеств, это случится не
скоро. Он сказал:
- Скажи Понтификсу, что Лорд Валентин Корональ, его приемный сын,
сделает все, что в его силах, чтобы залечить трещину в ткани общества.
Скажи Понтификсу, что Лорд Валентин надеется на поддержку его величества,
без которой не может быть скорой поправки.
Сначала на троне было молчание, потом долгий, болезненный,
неразборчивый поток звуков, повышающихся и понижающихся, как мелодии
гейрогов. Горнкейст напряженно выхватил то тут, то там обрывки смысла.
Понтификс замолчал, а смущенный Горнкейст сжал челюсти и прикусил губу.
- В чем дело? - спросил Валентин.
- Он думает, что ты Лорд Малибор, - удрученно ответил Горнкейст. - Он
предупреждает тебя насчет риска выхода в море и охоты на драконов.
- Мудрый совет, - заметил Валентин, - Но несколько запоздавший.
- Он сказал, что Корональ слишком ценная фигура, чтобы рисковать
жизнью в таких развлечениях.
- Скажи ему, что я согласен и что если я снова попаду в Замок, я
вплотную займусь моими задачами и буду избегать любых таких отвлечений.
Врач Спилтрейв выступил вперед и сказал:
- Мы утомили его. Боюсь, что аудиенцию придется закончить.
- Еще минутку, - попросил Валентин.
Спилтрейв нахмурился, но Валентин, улыбаясь, подошел к самому
подножию трона, встал на колени, протянул руки к древнему существу в
пурпурном стеклянном пузыре, вошел в транс и послал Тиверасу свой дух с
импульсами почтения и любви. Показывал ли кто-нибудь когда-нибудь любовь и
привязанность страшному Тиверасу? Скорее всего, нет. Но много десятилетий
этот человек был центром и душой Маджипура, и теперь, сидя здесь,
затерянный в безвременном сне управления и сознавая лишь иногда свою былую
ответственность, он заслужил, чтоб его приемный сын и будущий преемник
высказал ему такую любовь, и Валентин дал ее полностью, насколько
позволила мощь обруча.
И Тиверас как бы окреп, глаза его засияли, щеки чуть заметно
покраснели. Неужто эти дрожащие губы улыбнулись? Неужели левая рука
Понтификса слегка приподнялась благословляющим жестом? Да. Да. Вне всякого
сомнения, Понтификс почувствовал волну тепла от Валентина, был рад этому и
ответил.
Тиверас сказал что-то почти различимое.
Горнкейст произнес:
- Он говорит, что дарует тебе свою полную поддержку, Лорд Валентин.
"Живи подольше, старик, - думал Валентин, вставая и кланяясь. -
Вероятно, тебе лучше бы уснуть вечным сном, но я желаю тебе долгой жизни,
потому что у меня есть работа на Замковой горе."
Он повернулся и сказал пяти министрам.
- Пошли. Я получил то, что мне нужно.
Они тихо вышли из тронного зала. Когда дверь за ними закрылась
Валентин спросил Спилтрейва:
- Долго ли может прожить так?
Врач пожал плечами.
- Почти неограниченно. Система отлично поддерживает его. Мы можем
сохранить его, поправляя все время от времени, еще сто лет.
- Это не обязательно. Но хорошо бы ему остаться с нами еще лет
двенадцать-пятнадцать. Вы можете это сделать?
- Рассчитывай на это, - сказал Спилтрейв.
- Ну и хорошо.
Валентин посмотрел в сияющий винтовой проход. Он достаточно долго
пробыл в Лабиринте. Пора вернуться в мир солнца и ветра и живых вещей и
уладить дело с Домиником Барджазедом. Он сказал Горнкейсту:
- Отведите меня к моим людям и приготовьте транспорт к внешнему миру.
А перед своим отъездом я хотел бы детально изучить военные силы и
вспомогательный персонал, какие вы можете предоставить в мое распоряжение.
- Слушаюсь, Милорд, - сказал главный спикер.
Милорд. Это был первый показатель покорности, который он получил от
министров Понтификса. Главное сражение еще впереди, но Валентин, услышав
это слово, почувствовал, что он уже как бы достиг Замка.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КНИГА ЗАМКА
1
Подъем из глубины Лабиринта был произведен куда быстрее, чем спуск,
потому что по бесконечной спирали спускался никому не известный
авантюрист, лавирующий меж равнодушных чиновников, а вверх поднимался
властитель королевства.
Теперь для него не было извилистых переходов с уровня на уровень, с
кольца на кольцо, через все хитросплетения берлоги Понтифика, Дома
Записей, Арены и прочего. Он и его товарищи поднимались быстро и без
задержки по проходу, предназначенному только для Властей.
Уже через несколько часов они достигли верхнего кольца, гостиницы на
краю подземного города. Как ни быстро они поднялись, новости о личности
Валентина дошли сюда еще быстрее. Каким-то образом через весь Лабиринт
прошло известие, что здесь Корональ, таинственно измененный, но тем не
менее Корональ, и когда Валентин вышел из имперского прохода, там уже
собралась громадная толпа, разглядывающая его, как невиданного
девятиголового змея.
Толпа молчала. Кто-то сделал знак горящей звезды, некоторые
выкрикнули его имя, но основная масса только глазела. Лабиринт был
владением Понтификса, и Валентин понимал, что преклонение перед Короналем
будет где угодно на Маджипуре, но только не здесь. Благоговейный страх -
да. Почтение - да. Но прежде всего - любопытство. Никакого воодушевления и
приветственных жестов, какие наблюдал Валентин, когда поддельный Корональ
ехал в церемониальной процессии по улицам Пидруда. Вот и хорошо, подумал
он. Он не привык быть объектом поклонения, да и не стремился к этому.
Вполне достаточно, даже более чем достаточно, что его теперь признавали за
того, кем он себя называл.
- Так ли будет все легко? - спросил он Делиамбера. - Просто ехать по
Алханролу, объявляя себя настоящим Лордом Валентином, и все само падет мне
в руки?
- Очень сомневаюсь. Барджазед носит облик Короналя. Он держит печати
власти. Здесь, внизу, если министры Понтификса сказали, что ты Корональ,
граждане будут приветствовать тебя как Короналя. Скажи они, что ты Леди
Острова, и здешние жители наверняка станут приветствовать тебя как Леди
Острова. Я думаю, что вне Лабиринта все будет по-другому.
- Я не хочу кровопролития, Делиамбер.
- Никто не хочет. Но кровь прольется, прежде чем ты снова сядешь на
трон Конфалума. Этого не избежать, Валентин.
Валентин угрюмо сказал:
- Я, кажется, скорее оставил бы власть Барджазеду, чем ввергнул эту
планету в какое-нибудь насилие. Я хочу мира, Делиамбер.
- Мир и будет, - сказал маленький колдун. - Но дорога к миру не
всегда бывает мирной. Смотри, твоя армия уже собралась.
Валентин увидел неподалеку кучу народа, частью знакомого, частью нет.
Здесь были все те, кто шел с ним в Лабиринт, но было также несколько
сотен, носивших цвета Понтификса, уже собравшееся первое отделение - чего?
Войска? У Понтификса не было войск. Гражданского ополчения? В любом случае
- армии Лорда Валентина.
- Моя армия, - сказал Валентин. Слово имело горький привкус. - Армия
откуда-то из времен Лорда Стиамота. Делиамбер, сколько тысяч лет прошло со
времени последней войны на Маджипуре?
- Долгое время все было спокойно, - ответил вруон, - но, тем не
менее, маленькие армии существуют: телохранители Леди, слуги Понтификса...
а как насчет рыцарей Короналя, а? Как ты их назовешь, если не армией? Они
носят оружие, они тренируются на полях Замковой Горы - кто они, Валентин?
Лорды и леди забавляющиеся играми?
- Я именно так и думал, когда был одним из них.
- Пора думать по-другому, Милорд. Рыцари Короналя составляют ядро
военной силы, и только дурак может думать иначе. Ты непременно обнаружишь
это, когда подойдешь поближе к Горе.
