- Но хоть какие-то деньги у тебя есть? - спросил Шанамир уже более
серьезно. - Ты ведь не нищий? В Пидруде очень строги к нищим. Там не
разрешают никакого бродяжничества.
- У меня есть несколько монет, успокоил его Валентин. - Хватит, чтобы
прожить время фестиваля и еще немного. А там увидим.
- Если ты пойдешь в море, возьми меня с собой, Валентин.
- Если пойду - возьму.
Теперь они уже наполовину спустились со склона. Пидруд лежал в
глубокой чаше вдоль берега, окруженный низкими холмами с внутренней
стороны и по большей части берега; лишь в одном месте холмы прерывались,
пропуская океан, который образовал здесь бухту, и у Пидруда была
великолепная гавань. И когда поздним вечером Валентин и Шанамир спустились
к морю, они почувствовали береговой ветер, холодный, снимающий жару. Белый
туман тянулся к берегу с запада воздух имел резкий привкус соли и был
сейчас насыщен водой, всего несколько часов назад омывавшей рыб и морских
драконов. Валентин был потрясен размерами города, лежащего перед ним; он
не мог вспомнить, видел ли он когда-нибудь город больше этого. Но он, в
сущности, не только это, а очень многое не мог вспомнить.
Это был край континента. Весь Зимрол лежал за спиной Валентина, и он
знал только, что прошел из конца в конец его от одного из восточных портов
- Ни-мойи или Пилиплока. Но он знал, что он достаточно молод, и
сомневался, можно ли пройти такой путь пешком за целую жизнь, и не помнил
были ли у него какое-нибудь верховое животное, если не считать того, на
котором он ехал сейчас. С другой стороны, он вроде бы умел ездить верхом и
уверенно сел в широкое седло животного, и это доказывало, что он, как
видно, проезжал часть пути и раньше. Но все это неважно. Он здесь и не
чувствует усталости. Раз уж он каким-то образом прибыл в Пидруд, в Пидруде
он и останется пока не будет причин идти еще куда-то. У него не было жажды
Шанамира к путешествию. Мир был так велик - подумать страшно, три больших
континента, два огромных океана, пространство, которое можно полностью
понять лишь во сне, да и то при пробуждении не особенно поверить. Говорят,
Лорд Валентин Корональ жил в замке, построенном восемь тысяч лет назад, и
комнат в нем строилось по пять за каждый год его существования, и стоял
этот замок на такой высокой горе, что она пронзала небо; ее колоссальные
пики имели тридцать миль в высоту, и на ее склонах было пять-десять
городов, таких же больших, как Пидруд. Такое просто не вмещалось в
сознании. Мир был слишком огромен, слишком стар, слишком населен, чтобы
человек мог себе это представить. Я буду жить в этом городе Пидруду, думал
Валентин, найду способ заплатить за пищу и ночлег и буду счастлив.
- У тебя, естественно, не заказано постели в гостинице? - спросил
Шанамир.
- Конечно, нет.
- Об этом стоило бы подумать. В городе сейчас все забито, потому что
фестиваль, и Корональ здесь. Где ты будешь спать, Валентин?
- Где-нибудь. Под деревом. На куче песка. В общественном парке. Вон
напротив, кажется, парк с высокими деревьями.
- Ты помнишь, что я тебе говорил насчет бродяг в Пидруде? Тебя найдут
и посадят под замок на месяц, а затем ты будешь подметать навоз до тех
пор, пока не выплатишь штраф, а плата подметальщику навоза такова, что ты
будешь заниматься этим до конца дней.
- Во всяком случае, подметание навоза - работа постоянная, сказал
Валентин.
Но Шанамир не засмеялся.
- Есть гостиницы, где останавливаются продавцы верховых животных. Мы
как-нибудь устроим тебя туда. Ну, что бы ты делал без меня?
- Полагаю, стал бы подметальщиком навоза.
- Ты так говоришь, будто по-настоящему не думаешь. - Мальчик коснулся
уха животного, остановил его и пристально взглянул на Валентина. - Есть ли
тебе до чего-нибудь дело, Валентин? Я тебя не понимаю. То ли ты дурак, то
ли просто самый беспечный человек на Маджипуре.
- Я и сам хотел бы знать, - сказал Валентин.
У подножия гребня дорога соединялась с шоссе, которое шло вниз с
севера и поворачивало на запад к Пидруду. Новая дорога, широкая и прямая,
шла по цветущей долине, и по бокам ее стояли низкие белые мемориальные
доски с двойным гербом Понтификса и Короналя - Лабиринтом и горящей
звездой. Дорога была вымощена гладким голубовато-серым материалом, слегка
пружинящим, без единого изъяна; она, наверное, была великой древности, как
множество других прекрасных вещей в этом мире. Животные шли без признаков
усталости. Поскольку они были синтетическими, они почти не чувствовали
усталости и могли пройти от Пидруда до Пилиплока без отдыха и без жалоб.
Время от времени Шанамир оглядывался назад, проверяя, не отстал ли кто,
поскольку животные не были связаны, но они все шли точно на своих местах,
друг за другом, почти уткнув морды в хвосты передних, вдоль края шоссе.
Солнце уже приняло бронзовый вечерний оттенок, и город был совсем
близко. Эта часть дороги сама по себе представляла потрясающее зрелище: с
обеих сторон ее росли благородные деревья, в тридцать раз превышающие рост
человека с гладкими стволами в томной синеватой коре и мощными кронами
блестящих черно-зеленых листьев, острых, как кинжалы. Из этих крон
выходили ошеломляющие гроздья цветов, красные с желтыми; они сияли, как
маяки.
- Что это за деревья?
- Огненные пальмы, - пояснил Шанамир - Они растут только вблизи
побережья и цветут всего одну неделю в году. Пидруд славится ими. Зимой с
них падают кислые ягоды, из них делают крепкое вино. Вечером попробуешь.
- Корональ выбрал подходящее время для своего прибытия.
- Я думаю, не случайно.
Двойной ряд блестящим деревьев продолжался, и они шли вдоль него до
открытых полей, за которыми находились первые загородные виллы. Дальше шла
грубая пригородная дорога с более скромными домами, затем пыльная зона
маленьких фабрик и, наконец, древняя стена самого Пидруда, высотой в два
раза меньше огненных пальм, продырявленная остроконечной аркой с
архаически выглядевшими строениями.
- Ворота Фалкинкипа, - возвестил Шанамир, - восточный вход в Пидруд.
Мы входим в столицу. Одиннадцать миллионов душ, Валентин. здесь можно
найти все расы Маджипура, не только людей, а всех. Скандары, хьорты,
лимены и все прочие. Говорят, есть даже небольшая группа Меняющих Форму.
- Кто это?
- Древняя раса. Первоначальная.
- Мы называем их еще как-то, неуверенно сказал Валентин. - Метаморфы,
кажется?
- Да. Это то же самое. Я слышал, что на востоке их называют именно
так. У тебя странный акцент, ты знаешь об этом?
- Не страннее твоего, дружище.
Шанамир рассмеялся.
- Мне твой акцент кажется странным. А у меня его вообще нет. Ты
как-то чудно выговариваешь слова. "Мы зовем их метаморфы", - передразнил
он. - Вот как это у тебя звучит. Так говорят в Ни-мойе?
Валентин молча пожал плечами в ответ.
- Я боюсь этих Изменяющих Форму, - сказал Шанамир. - Метаморфов - без
них планета, наверное, была бы счастливее. Шныряют вокруг, имитируют
других, делают зло. Я бы хотел, чтобы они оставались на своей территории.
- Их много или не очень?
- Много. Но говорят, что их понемногу в каждом нашем городе.
Замышляют неведомо какие неприятности для всех нас.
- Шанамир наклонился к Валентину, схватил его за руку и серьезно
посмотрел ему в лицо. - Их можно встретить где угодно. Скажем, сидящих на
гребне горы в жаркий полдень и глядящих на Пидруд.
- Значит, ты считаешь меня метаморфом в другом обличье?
Мальчик хихикнул.
- Докажи, что ты не метаморф!
Валентин поискал какой-нибудь способ продемонстрировать свою
собственную сущность, не нашел, скорчил страшную гримасу, растянул щеки,
словно они были резиновые, свернул рот в сторону и выкатил глаза.
- Вот мое настоящее лицо, - сказал он. - Ты разоблачил меня.
За воротами все казалось еще более старинным. Дома были выстроены в
любопытном угловатом стиле, горбатые стены направлены наружу и выше крытых
черепицей крыш, и сама черепица растрескавшаяся, расколотая, усеянная
тяжелыми клочьями низкой травы с мясистыми корнями растущей в трещинах.
Над городом висел тяжелый слой тумана, под ним было темно и холодно. Почти
в каждом окне горел свет.
Главное шоссе все уже и уже становилось, пока наконец, Шанамир не
повел своих животных по очень узкой, но все еще идеально прямой улице:
множество улиц отходило от нее во все стороны.
Улицы были полны народа. Всякая толпа была чем-то неприятна
Валентину: он не мог вспомнить, бывало ли когда-нибудь вокруг него так
много людей, почти вплотную проходящих мимо его верхового животного,
толкающихся, пробивающих дорогу локтями, носильщиков, торговцев, моряков,
мелких разносчиков, людей с холмов, вроде Шанамира, привез их на рынок
животных или продукты, туристов в нарядных плащах с яркими вышивками и
вездесущих ребятишек под ногами. Фестиваль в Пидруде! С верхних этажей
зданий через улицу тянулись ярко-алые флаги с гербом горящей звезды и
ярко-зеленой надписью, приветствующей Лорда Валентина Короналя и его
приезд в самую большую западную метрополию.
- Далеко ли еще до твоей гостиницы? - спросил Валентин.
- На полпути через город. Ты проголодался?
- Чуточку. Может, даже больше чем чуточку.
Шанамир подал сигнал своим животным и они послушно отправились в
тупичок между двумя арками, где Шанамир их и оставил. Затем он указал на
крошечный грязный ларек на другой стороне улицы. Над горящими углями
висели нанизанные на вертел сосиски. Продавец был лимен, приземистый, с
молотообразной головой, с рябой черно-серой кожей и тремя глазами,
сверкающими, как угли. Мальчик объяснил жестами, и лимен подал им два
вертела с сосисками и налил светло-янтарного пива. Валентин достал монету
и положил ее на стойку. Это была толстая яркая, блестящая монета, но лимен
посмотрел на нее, так, словно Валентин предложил ему скорпиона. Шанамир
поспешно схватил монету, вернул ее Валентину и положил на стойку свою -
четырехугольную, медную, с треугольной дыркой в середине. Затем они пошли
со своим обедом в тупичок.
- Я сделал что-то не так? - спросил Валентин.
- За эту твою монету можно купить самого лимена со всеми его
сосисками и месячным запасом пива! Где ты ее взял?
- Из своего кошелька.
- В нем есть еще такие?
- Наверное, сказал Валентин. Он осмотрел монету. На одной стороне ее
было изображение старика, худого и морщинистого, а на другой - лицо
молодое и сильное. Достоинство монеты - пятьдесят реалов. - Значит, она
слишком ценная, чтобы давать ее где попало? Что можно на нее купить?
- Пять моих животных, - сказал Шанамир. - Жить целый год как принц.
Съездить в Алханрол и обратно. Любое из этого. А может, и еще больше.
Многим из нас надо работать за нее несколько месяцев. Ты совершенно не
представляешь ценности вещей?
- Похоже, что так, - сказал Валентин, глядя вниз.
- Эти сосиски стоят десять весовых единиц. Сто весовых единиц -
крона, десять крон - реал. А эта монета - пятьдесят реалов. Теперь понял?
Я разменяю ее для тебя на рынке. А пока держи ее при себе. Это честный
город, здесь более или менее безопасно, но с кошельком, набитым такими
монетами, ты искушаешь судьбу. почему ты мне не сказал, что у тебя целое
состояние? - Шанамир развел руками. - Потому что не знал, я полагаю.
Странная какая-то простота у тебя, Валентин. Я чувствую себя перед тобой
мужчиной, хотя я еще мальчик. Ты вообще что-нибудь знаешь? Знаешь, хоть
сколько тебе лет? Допивай пиво и поедем дальше.
Валентин кивнул. Сто весовых единиц - крона, десять крон - реал. И он
