внутренняя - из прорезиненного капрона. Причем герметичная внутренняя
оболочка по размеру несколько больше наружной и негерметичной. Наружная
оболочка перенапрягается от надутия внутренней, которая чувствует себя
свободно и липнет к наружной изнутри, не выпуская огромную массу воздуха.
По-моему, гениальное решение. Лодку можно было накачать до кондиции, которая
непосвященного наблюдателя введет в состояние священного трепета перед
чудесным изобретением. Надувная вещь становилась деревянной на ощупь и
внушительной на вид. Хорошо было и то, что лодка состояла из четырех
независимых секций: утопнуть на ней вдруг довольно сложно.
Стоимость лодки выражалась астрономической цифрой. Больше всего
поразило то, что железяки, являющиеся причиндалами для гребли и парусного
вооружения, стоили столько же, сколько и сама лодка. Я опечалился и собрался
было уже обзавестись плавсредством поменьше. Но мужчины, труженики цеха,
оказались люди душевные. Они прониклись моей печалью и предложили по сходной
цене другой "Рафт", но бывший в употреблении. Я воспрянул и попросил надуть
бывшее в употреблении судно немедленно. Надувание на фирме было поставлено
на широкую ногу и осуществлялось с помощью пылесоса. Не успел опомниться,
как взору моему предстала лодка чуть поменьше той, которую увидел только
что, но тоже - ничего себе: большая и толстая.
Если поставить на возвышенность мужчину и заставить женщин двигаться
строем перед ним, то скоро в глазах у него зарябит, и он устанет
рассматривать и оценивать их прелести: ноги, грудь, живот и т.д. Но может
случиться так, что ему повезет, и он почувствует душевное смятение от вида
ничем, на первый взгляд, не примечательной особы. Его может пронзить изнутри
электрический ток неизвестной природы, могут произойти и другие чудеса,
сигнализирующие мужчине на возвышенности о том, что пора влюбляться. Он
спускается с пьедестала вниз, глаза у него неестественно блестят, он
подходит к объекту любви на близкое расстояние, плюхается на колени и
начинает нести всякую романтическую чушь, пытаясь склонить даму испытать
взаимность и побыстрей.
Примерно то же самое произошло и со мной. Я увидел СВОЮ лодку. Она
полностью соответствовала моим внутренним душевным процессам. На вид не
выглядела как что-то особенное. Она просто лежала в надутом состоянии,
лениво демонстрируя свои прелести без малейшего желания быть проданной. Я
начал влюбляться, и как мужчина с опытом не требовал любви ответной сразу, а
собирался разжечь страсть в ней и в себе с помощью ударного труда,
изготавливая необходимые железные причиндалы ( покупать их за сумасшедшие
деньги не собирался).
Запала мне лодочка в душу моментально, и я готов был упасть на колени
перед бывшим в употреблении плодом чужого технического творчества. Чувство
было особенное и новое для меня, потому что ко всякого рода приспособлениям
отношусь обычно равнодушно. А тут даже не приспособление, - просто надувная
вещь. Удивился я себе и полез в карман за зарплатой, которую отдал почти всю
главному мужчине. Денег было не жаль.
Из лодки выгнали воздух, не дав налюбоваться чудом вволю. Опытные руки
мужчин-сотрудников цеха скрутили лодочку и бесцеремонно впихнули в баул,
тоже бывший в употреблении. Не успел я опомниться, как оказался один на один
со своим счастливым приобретением за воротами предприятия на фоне
неприветливого индустриального пейзажа и леса. Чудесное надувное изделие,
даже находясь в мешке в свернутом состоянии, грело душу, и я двинулся в
направлении Курского вокзала с чувством внутреннего комфорта.
Во время езды в поезде No67 Москва -Симферополь я испытывал нетерпение
поскорей приехать домой, чтобы придать лодке естественный надувной вид.
Лодочка в надутом состоянии заняла все свободное комнатное
пространство. Но я не огорчался, передвигаясь внутри жилища боком вдоль
стен, а испытывал безмерное счастье от приобретения вещи, которая позволит
мне уплыть куда-нибудь далеко.
В одну из ночей случилось чудо. Я вдруг проснулся от предчувствия
чего-то необычного и значимого. В полном сознании и здравом уме начал терять
ощущение тела, пока не провалился в бездну. И увидел золотистый свет, но
скорее это был не свет, а густая масса. Слышался гул, но не ушами, а
каким-то другим органом. Гул нарастал, достиг высшей точки и прекратился
внезапно. Золотистый туман рассеялся, и показались горы, покрытые лесом. Я
не был наблюдателем просто так, а был участником таинственного процесса,
потому что падал на местность с небес медленно и нежно, как на парашюте.
Вершины гор поравнялись с моим падающим телом, и я увидел под собой море. До
воды долететь не удалось - все прекратилось вдруг, стоило мне только
захотеть запомнить местность. Я лежал с закрытыми глазами, надеясь, что все
еще может повториться, но ничего не произошло.
Видение потрясло меня до глубины души, несмотря на то, что в нем на
первый взгляд не было ничего особенного. Подумаешь: горы и море! Потрясение
произошло от того, что я видел СВОЕ МЕСТО на планете, именно то место,
которое греет душу и которое заключает в себе все впечатления о мире.
Показалось, что мир для меня начинается и кончается именно там, именно там
то место, из которого я начался непонятным для себя способом.
Я почувствовал в себе желание стать нищим. Раздать все, что у меня
есть, остаться в рубище и на четвереньках отправиться в странствие на поиск
увиденного мистического места.
Мне холодно и голодно. У меня нет дома и прибежища. Народ шарахается от
моего вида и запаха. Но мне все равно. Я стал холодом, голодом и нищетой в
поисках счастья и любви. Дайте мне сейчас все блага мира, и я не пойму их
прелестей, потому что их не существует, кроме как в больном воображении. Я
вдруг почувствовал себя знающим все на свете, только высказаться не было
сил. Я грязный, длинноволосый и бородатый. Сплю где попало. Так продолжалось
долго, и процесс увлек меня основательно: даже начал забывать свое прошлое.
Я полз на четвереньках по свету в неизвестном направлении и плакал от
радости существования. Я плакал с утра до вечера. Слезы мои не были слезами
печали, это были слезы глубокой первозданной тоски и радости. Ночью спал в
позе зародыша, но сна как такового не было, а была просто тишина вокруг,
которую должено познать без движения. И я лежал в ночи, боясь спугнуть
тишину. Прошло много времени, и я понял, что мои попытки тщетны, и что мне
не хватит жизни найти загадочное место, но вместе с тем я понял: ничего
другого не остается, как только идти вперед, потому что все остальное в
жизни потеряло смысл. Я оставил этот смысл где-то на обочине дороги, не
помню, когда и где.
Я стоял посреди степи, обдуваемый ветрами, и не знал, куда идти.
Спросить направление было не у кого. И я пошел вперед в бесконечность
пространства. Вдруг все вокруг: и небо, и земля завращались и начали терять
очертания. Вращение стало беспорядочным. Я не знал, где верх, а где низ. Но
зато знал точно, что идти надо вперед и только так можно представлять из
себя цельность, - иначе существование прекратилось бы вообще. На самом деле
оно и так уже почти прекратилось, остались только смутные ощущения от
стертых воспоминаний.
Мысль о мистической неизвестной местности не покидала меня, и я начал
искать ее на карте, вглядываясь в географическое изображение планеты в
надежде угадать необозначенные детали. Мысленно облетел все горные массивы
Земли и ничего похожего на то, что мне надо, не нашел. Я воспользовался
методом исключения: сначала исключил Антарктиду, потом Африку, не долго
думая - Австралию и Америку из-за ее удаленности, Европу как бестолковое для
настоящих путешествий место и т.д. Прошел месяц, и передо мной осталась
одна-единственная карта с изображением Байкала. Взору открывались огромные
безлюдные до сих пор пространства без путей сообщения. Размер территории
поражал воображение. Дикая природа края сообщала о себе неизвестные и
загадочные вещи через географическую карту масштаба 1:1000000.
Вначале у меня не было ничего: ни чертежей, ни материалов, из которых
надо сделать все необходимое, чтобы передвигаться как с помощью весел, так и
под парусом. Я хотел построить универсальную лодку, чтобы на ней можно было
преодолевать горные пороги и ходить под парусом на тот случай, если занесет
меня в морские просторы. Похоже, что я захотел всего сразу, но на меньшее
был не согласен.
Занялся конструированием. Дело продвигалось ужасно медленно, и я начал
подумывать, не заработать ли еще денег и купить стандартный набор
необходимых железяк у москвичей, гори все синим пламенем.
Хорошо, что я этого не сделал, иначе бы не удалось вложить душу в
лодку.
Вспомнилось, как со своими студенческими друзьями переплывал на плоту
Аральское море. Я был руководителем проекта, но скорее идейным. Полностью
посвятить себя техническому творчеству не было возможности: летом должен был
пройти службу в военных лагерях, как раз перед самым началом покорения моря.
Душой проекта и техническим руководителем стал на это время мой друг Женя
Ковалевский. Благодаря ему, в основном, все получилось. Выстрадать рождение
плавсредства выпало на его долю. Не видел я тогда в этом ничего особенного.
Мы плыли по Аральскому морю уже дней десять. Неделю не было видно
берегов. Мы болтались где-то посередине моря и переживали последствия
ночного шторма, который оставил нас практически без пресной воды и еды.
Питаться приходилось остатками риса и луком. Воду экономили. Я пробовал пить
морскую. Дело приняло серьезный оборот. Жарища страшная. Дня три мы
находились в зоне штиля. Надоело бездействие. Романтические настроения из
наших мозгов уже давно выдул штормовой ветер и высушило солнце. Мы жили
надеждами на скорое возвращение. Я лежал на палубе рядом с Женей
Ковалевским, который задумчиво уставился в горизонт.
- Я мечтал об этом путешествии всю жизнь, - сказал Женя.
На душевные переживания у меня тогда сил не оставалось, просто запомнил
его слова и продолжил мучиться на солнцепеке.
Я вижу Женю Ковалевского в том времени прямо из настоящего отчетливо и
ясно. Я смотрю в его глаза и вижу момент счастья, как раз то, ради чего
только и стоит прожить жизнь.
Сейчас он женат и полностью занят семейными неурядицами, но взор его
иногда обращается к тому счастливому моменту, словно к сказке. Я люблю этого
прекрасного человека.
Хорошо, что вспомнил Женю. Это помогло избежать главной ошибки, которую
допускает начинающий странник, забывая, что путешествие начинается гораздо
раньше, чем процесс передвижения. Как театр начинается с вешалки, так и
путешествие начинается с подготовки к нему.
Я работал с утра до вечера, не зная покоя и не нуждаясь в отдыхе. Я
отдался процессу создания чудо-лодки полностью, не обращая внимания на факт
общественной бесполезности затеи. Мне в первую очередь хотелось быть честным
перед собой. Я хотел сделать то, о чем мечтал с детства: построить корабль и
отправиться в плавание, причем корабль и плавание должны быть самыми
настоящими.
Начали происходить странные вещи. Стоило только заняться строительством
лодки для поиска птицы счастья, как сразу начали встречаться чудесные люди,
которые помогали мне бескорыстно. Оценивая весь тот объем труда, который
произвел с помощью своих друзей, прихожу к выводу, что в одиночку просто не
смог бы сделать то, что удалось. Но тогда я не рассчитывал свои возможности:
влекомый неведомой силой, несся вперед на всех парусах.
