Андрей Сидоренко.
Заяабари (походный роман)
Сложно сообразить - что это - роман,
походный дневник, история с приключениями...
Пусть будет "походный роман"
(Примечание публикатора)
Отзывы шлите в письменном виде по адресу: 334264 Крым, Гурзуф, ул.
Соловьева, 4 кв.23 Сидоренко Андрею или по
E-mail: ludok@ludok.kiev.ua
Date: 18 Jan 1999
Посвящение
После тридцати новые друзья не заводятся, а старые только теряются.
Древняя истина. Но, к счастью, у любого грустного правила всегда находятся
радостные исключения.
С Шурой Кушнаревым я познакомился, когда мне исполнилось 34. Мы вместе
летали на парапланах неподалеку от Феодосии. Летать с Шурой одно
удовольствие, он - не пижон, как некоторые воздухоплаватели, и готов прыгать
с горы, даже когда в небе тишина и нет восходящих потоков, которые унесут
тебя высоко.
Шура - абсолютно не привязанная к предметам и деньгам личность. Поздней
осенью 1998 года он взял и подарил мне компьютер. Приезжаю к нему в Москву
попить пива, а он мне - компьютер. Через месяц выяснилось, что цена вещи -
1000$. Вот на эти деньги я издал книгу. Иначе бы - никак.
Год назад Шура чуть было не угробился насовсем, а ведь я его
предупреждал: "Не летай, дорогой друг, на той сомнительной штуковине, на
которой ты летаешь. Продай ее от греха подальше". Не послушал меня Шура и на
следующий день грохнулся, и весь переломался, да так, что собирать его
заново крымские врачи отказались из-за неумения - пришлось ехать в Москву.
Перенеся две операции-сборки, он уже вполне сносно может ходить и все
чаще с тоской поглядывает в небо. Но тоска эта временная потому, что он уже
обзавелся новым парапланом и намеревается скоро взлететь.
Будь здоров, Шура Кушнарев! Живи долго, и пусть дети твои будут похожи
на тебя. И пусть тем, кто с ними повстречается, будет так же хорошо, как мне
сейчас, когда я знаю, что у меня есть друг.
ЗАЯАБАРИ
Заяабари - у бурятских шаманистов означает судьба, рок. Это действие
верховной божественной сущности Хухэ Мунхэ Тэнгри - Вечно Синего Неба. Все,
что с нами происходит значимого, - это Заяабари. Рождение и смерть, то,
зачем и почему мы живем - это Заяабари. Заяабари непостижимо, оно указывает
нам путь, конца которому нет - это странствие, путь без цели, путь любви,
путь в небеса, Хухэ Мунхэ Тэнгри.
О странствии можно говорить много и все без толку. Я расскажу, как это
происходит на самом деле, как это случилось однажды со мной, но так до сих
пор и не закончилось.
Кому-то покажется, что эта книжка ни о чем, но это не так. Она о любви,
которая приходит раз и на всю жизнь, о пути, который никогда не пройти, о
цели, которую никогда не достичь. Слов в книжке много. Они всякие: короткие
и длинные, меткие и некстати, резкие и нежные, поверхностные и со смыслом.
Но как их не переставляй и не заменяй на другие - главного ими все равно не
высказать. Потому, что главное у меня в груди и оно бессловесное, его можно
только нечаянно ощутить и обрадоваться.
В основном наше внимание занято так называемыми повседневными
хлопотами, которым, по сути, цена грош, а занимают они нас полностью,
порождая страх остаться без них. Но как только мы оказываемся в положении,
когда заботиться не о чем, вдруг обнаруживается, что жизнь без этих самых
хлопот существует и даже очень неплохо. И посещают нас разные новые и
необычные мысли. Как, например, то, что нечего было бояться оставить всю
нашу привычную суету и начать жить по-другому, да так, что все вокруг
преображается, начинает петь и светиться разными красками, на душе
становится радостно и хочется плакать и смеяться одновременно. Если такое
произошло, то считайте, вам повезло, потому что таким образом вы оказались в
начале пути, пути в никуда - это странствие.
И пусть весь этот мир никогда не изменится, и пусть в нем будет царить
невежество и страх, и та великая радость, которой вдруг захотелось
поделиться с другими, рассеется и исчезнет, вам все равно чертовски повезло,
что испытали это чувство, потому что только тогда вы и жили по-настоящему.
Была ранняя осень 1995 года. Роскошные пейзажи Южного берега Крыма
раскинулись по разные стороны от меня: сзади были горы, впереди - море, с
боков - мысы. Я стоял на берегу Черного моря и занимался созерцанием
горизонта. Ничего там, вдали, не было видно, я и не пытался ничего отыскать.
Не были милы мне прелести осени, не был мил мне никто, и не было нужды в
чьей-либо милости, потому что душа моя была полностью опустошена и я даже не
знал, чего хотеть, и знать не хотел.
Мой народ, не успев сообразить что к чему, решил жить
по-капиталистически, и я с ним заодно. Я честно старался стать буржуем, и у
меня даже получалось. Но вдруг понял, что делаю чего-то не то, совершенно не
то, ради чего мама меня родила. Но куда себя в жизни девать, тогда толком не
знал. Именно это обстоятельство заставляло глядеть в даль, не моргая.
Мне нравилось в детстве заплывать ночью подальше в море, окунуть голову
в воду и смотреть вниз в черноту пучины. От этого голова начинала кружиться,
и я запросто мог потерять сознание. Я чувствовал очарование бездны, ощущая
себя очень одиноким, отчего становилось немного жутко, но это почему-то
нравилось.
Примерно такие же чувства я начинал испытывать тогда в реальной жизни.
То, что виделось впереди, была черная пустота, которая открывала дорогу в
неизвестность. Жуткое чувство перемешивалось во мне с чувством предвкушения
неимоверного блаженства от близости таинственного. Я начал зависеть от этой
неопределенной прелести, которая с каждым днем заявляла о себе все
отчетливей. Толчком тому послужили несколько одиночных полетов на параплане
в горах. Сам не знаю, почему, но чувствовал какую-то святую обязанность
полетать в одиночестве на фоне врожденного панического страха высоты.
Я стоял один на краю большой горы. Подо мной разверзлась величественная
пустота воздушного пространства. Чувствовал себя уж очень необычно, как
будто меня забыли на другой планете. Острота впечатлений усугублялась еще и
тем, что я был недостаточно опытным пилотом и ни черта не разбирался в
метеорологии. Атмосферу воспринимал в первую очередь как стихию,
непредсказуемую и коварную. Страх великий властвовал надо мной, проникая в
каждую клеточку организма, отчего тело даже как-то слабо чувствовалось. Я
смотрел вниз и никак не мог представить себя там - внутри необъятного
воздушного пространства. Какие только умственные усилия не предпринимал,
ничего не получалось: как будто уперся в невидимую непреодолимую преграду.
Наверное, я сошел с ума. Что здесь делаю я - взрослый человек? Мне бы
заняться чем-нибудь другим: полезным и серьезным. Но чем? Все вдруг
показалось совсем неинтересным и скучным, даже в кругосветное плавание не
хотелось. У меня как-то сразу не стало пути назад. В одно мгновение
показалось, что я старый дед, пацан-пионер, грудной ребенок, и как будто
меня вовсе нет.
Что происходит? Я уже не я, а какая-то шахматная фигура, которую
двигают вперед с целью пожертвовать, чтобы победить. Невидимая здоровенная
ручища схватила меня за грудки и швырнула в пропасть.
Земля улетела из-под ног со страшной скоростью, куда как более той, с
которой работала у меня мысль. Не успеваю соображать, что происходит. А
происходило немыслимое: я свистел через воздушное пространство, болтаясь на
стропах, привязанных к куску тряпки площадью 25 кв.м. Сильно захотелось
спеть что-нибудь громко и с выражением, но, так и не вспомнив подходящей
песни, принялся орать что попало, отчаянно болтая ногами.
Я помню каждый миг моего первого настоящего полета. Даже не надо
засыпать, чтобы увидеть все, как в кино. Горы пришли в движение и стали
как-то необычно передвигаться и наклоняться. Здоровенные крымские сосны
виднелись внизу как остатки травы на выбритом животными лугу. Сразу
вспомнились кадры из голливудского фильма "Дикая Орхидея", но не там, где
показывают красавца Микки Рурка и его жертву, а там, где кинокамера
пролетает на вертолете над Рио-де -Жанейро в самом начале, когда еще не
понятно, о чем кино: про секс или про убийства. Крымские горы ничуть не хуже
тамошних, американских, а даже, по-моему, краше, но мне почему-то казалось,
что я лечу в Южной Америке. Наверное от того, что это совсем другой край
земли, а мне было так необычно и так радостно.
Тогда я даже и не подозревал, что от страха нельзя освободиться с
помощью воли. Мне очень хотелось стать бесстрашным, и я начал отчаянно
летать с большой горы совсем один. Это крайне безрассудно, но мне было все
равно - я превратился в раба страсти, которая возбуждала до крайности. Но
почему-то страх не исчезал, а только прятался. Так летал потом долго, аж три
года, пока наконец не понял, что хожу вокруг какой-то нерешенной задачи и
просто в состоянии заблуждения трачу свою жизнь, попусту рискуя при этом
здоровьем. Если бы в определенный момент мне не повезло, как не повезло
многим моим товарищам по полетам, я бы угробился, не имея под этим фактом
никакой идейной основы. Было бы обидно, честное слово.
Как-то раз на высоте 1 км подлетаю к морю. Подо мной родной поселочек,
который навевает сразу все воспоминания детства. Огромная высота не скрывает
мельчайших деталей: кажется, что различаю лица прохожих. Атмосфера
прозрачнейшая, отчего горизонт слегка отодвинулся в сторону Турции.
Неожиданно попал под воздействие неведомой силы, которая начала увлекать в
направлении заграницы, и я взял курс на открытое море. Вскоре земля
оказалась за спиной, и если не вертеть головой, то можно было ее и вовсе не
замечать. Надо мной была бесконечная синь небес, подо мной - пустота и море.
Я почувствовал себя вольной птицей. Так и тянуло лететь и лететь вперед,
никогда больше не возвращаясь вниз, на землю.
Я ощутил себя глубоко одиноким, отчего стало грустно и радостно сразу.
Грустно от того, что терял все, оставаясь один, а радостно от того, что как
бы обретал себя заново. Чувствовал себя так, как, наверное, чувствует
блудный сын, возвратившись домой после долгой разлуки. Я испытал дивную
радость, она заставляла меня молчать и слушать тишину. Все происходило
недолго, каких-нибудь пять минут, после чего чувства собрались в точку и
запрятались глубоко внутри меня.
Жизнь текла, а маленькая точечка внутри жила себе спокойно и просто
ждала подходящего момента, чтобы снова заявить о своем существовании. Я все
время знал, что она там, во мне, но очень боялся потревожить, воспринимая ее
как бесценный дар волшебного происхождения. Я начинал любить ее постепенно и
осторожно, боясь спугнуть и расстаться навсегда. Мы беседовали во сне и
наяву, и постепенно я открывал для себя много разных счастливых прелестей,
которые происходили во мне, не производя на окружающих никакого впечатления,
потому что внешне никак не проявлялись. Со временем отметил, что точка
внутри начала потихоньку расти, пока, наконец, не завладела полностью всем
моим существом и не стала моей сущностью, моим миром и моей жизнью.
В один прекрасный момент я почувствовал органическую необходимость
просто существовать в течении жизненной реки. Взял да перестал стремиться
достичь того, что, по сути, мне совершенно не нужно, и все вдруг начало
происходить само по себе, как бы без моего участия. Я решил отправиться в
путешествие, в настоящее, большое путешествие, о котором мечтает, наверное,
