сутки находимся в состоянии крайнего нервного напряжения. Пока моя
группа ждет, я лежу в палатке с телефоном под ухом. И вот - ударом по
нему, от которого гулким эхом, казалось, задрожали стены вместе с
невольно вырвавшимся криком У-Р-А-А-А!, слышу едва различимый в
полуисправном телефоне, но эмоционально не менее заряженный шепот:
"Они пришли, они пришли, они живы, все живы, с ними можно говорить,
они живы, они настоящие, они нормальные, они живы, живы!!!".
Каждую минуту мы надеялись, верили, ждали этого сообщения, но
положение наше становилось все безотраднее и тягостнее. И вот, уже
почти помешавшись от осознания свалившейся на нас беды, мы теперь
сходим с ума от радости! Все происшедшее кажется каким-то нелогичным,
неправдоподобным. Да, стихия коварна, она дождалась нашей последней
экспедиции, последней группы, ушедшей на дно. Она дождалась того, что
мы позволили себе немного психологически расслабиться, решив, что раз
работа на продолжение закончена, то все трудности уже позади, забыв,
что даже просто прийти сюда - большое достижение. В череде успехов в
этой пропасти мы как-то позабыли, что почти все глубочайшие пещеры
мира за свое изучение требовали человеческих жертв. Да, природа
нуждается в равновесии во всем, и на весы наших судеб, коль на одну
их сторону мы желаем положить какие-либо результаты, на другую лягут
- и с этим приходится считаться - тяжелые гири наших бессонных ночей,
пота, а может быть, и сами жизни! Понимать-то мы это понимали, но
когда приходится платить сполна, все представляется в ином свете.
Даже самый пытливый и изощренный человеческий ум буйной фантазией
своей не способен предусмотреть все сюрпризы, заготовленные для нас
природой. Став на какое-то время игрушкой в чьих-то руках, мы попали
в невероятную ситуацию, но еще более невероятным оказалось наше
избавление. Это был действительно подарок судьбы.
ГЛАВА 7
Теперь самое время перенестись на дно и узнать, что же случилось с
пропавшей группой Евгения Очкина, вернувшейся лишь через 54 часа.
Оставив ПБЛ 1300-2, сходили в конец Галереи Григоряна к озеру и
вернулись на Развилку. Потом сквозь узкую щель и полусифон попали в
Крымский ход, где решили сначала посетить его верхнюю часть.
Перекусив у Глюкала, продолжили движение в прежнем направлении и,
дойдя до сифона, который я пытался преодолеть несколько дней назад,
повернули обратно. Миновав отворот в Галерею Григоряна, группа пошла
вниз, на дно пропасти, планируя на обратном пути делать топосъемку.
Однако, пройдя совсем немного, спелеологи наткнулись на незнакомое
озеро, преградившее им путь. Предположив, что они сбились с пути,
начали было искать обход, как вдруг заметили, что озеро надвигается
на них! И почему-то вода идет снизу! Бегом вернулись к повороту, но
было уже поздно: из него, пенясь и шипя, шел сплошной поток. Выход
закрыт, это ловушка! На мгновение люди замерли, осознавая трагедию
своего положения. Но на переживания времени не было, вода подступала
уже к ногам, и они начали вынужденное отступление обратно, вверх по
Крымскому ходу. Черная гладь воды, подымаясь за 6 минут на один метр,
неотступно преследовала наших друзей, и ощущение своей полной
беспомощности в борьбе с ее мерным и неотвратимым наступлением
вселяло ужас. Все это происходило бесшумно, и лишь изредка
трагическое безмолвие нарушалось зловещими звуками выдавливаемого из
щелей воздуха, похожими то на глухой стон, то на змеиное шипение.
Все выше и выше паводок вытеснял наших попавших в беду товарищей, и
примерно через 12 часов такого отступления они подошли к своему
последнему рубежу - Глюкалу. Далее, напоминаю, галерея постепенно
понижалась, но вода наступала только с одной стороны и, не дойдя
метров десяти до сифона и около 4 метров до потолка в самом высоком
месте, стабилизировалась. Вид Глюкала поразил пришедших. Уровень воды
в нем был метров на 5 ниже, чем при первом их посещении. Собственно
сифон отодвинулся вглубь, и до него нужно было идти наклонно вниз
около 10 метров. Последние несколько часов ребята шли молча и не
могли заметить изменения тембра своих голосов. Здесь же, пораженный
видом сифона, кто-то попытался присвистнуть от удивления, но из этого
ничего не вышло. Голоса неузнаваемо изменились, воздух стал тяжелым,
вязким, и все сообразили, что это последствия повышенного давления.
Как видите, "приключения" сыпались на них одно за другим. Но, с
другой стороны, это вселяло некоторую надежду на длительное
сохранение пузыря воздуха над головой. Но если б в своде была бы хоть
микроскопическая трещина, то тогда...
В общем, группа оказалась в естественном водолазном колоколе, и весь
вопрос теперь заключался в том, на сколько еще может подняться
давление, не выдавит ли оно водяные пробки сифонов, ведь, что за
ними, мы так и не узнали. Но если даже вода выше не поднимется, то
сколько она будет держать своих заложников - сутки, неделю, месяц?
Пока лишь оставалось, сохраняя присутствие духа, ждать и верить в
свое спасение.
Энтузиазм первооткрывателей и героические помыслы найти здесь еще
что-то неведомое несколько поостыли. Уставшие от переживаний, люди,
сбившись тесной кучкой, сберегая остатки тепла, сидели опустив
головы, подавленные происшедшим, в небольшой камере со сжатым
воздухом, со стоящей буквально у ног водою. Для экономии света
оставили включенным лишь один фонарь. В эти тяжелые минуты характер
каждого проявлялся по-своему. Евгений Очкин, как и положено
руководителю группы, делал все, чтобы вселить в товарищей оптимизм, а
как врач контролировал их состояние. Флегматичный Евгений Сандров,
вверившись судьбе, спал. Кстати, не так давно он работал водолазом и
оценил давление, в котором находился, примерно в 5 атмосфер. Галина
Шемонаева, самая обаятельная и жизнерадостная из известных мне
женщин-спелеологов, молча сидела на коленях у ребят и думала о своей
маленькой дочери. (Я впервые упоминаю о присутствии женщин в нашей
экспедиции, так вот, всего у нас их было три. Две другие - это жена
Анатолия Степанова - Елена, тоже побывавшая на дне, и Галина
Путинцева, принявшая на себя всю тяжесть обеспечения нас питанием).
И, наконец, четвертый член этой группы, Василий Ерастов, вел научные
наблюдения, фиксируя время, скорость подъема и спада воды.
Через несколько часов пребывания у Глюкала началось постепенное
понижение уровня, освободившее метров пятьдесят галереи. Из щели
сбоку от сифона, пульсируя, забил фонтан. Быть может, наличие этого
канала и есть разгадка тайны его невнятного бормотания? Интересно
также то, что оно незадолго до начала паводка прекращается. Однако
пробудивший надежду спад воды вскоре прекратился, она снова
поднялась, и даже немного выше прежнего. И опять только тишина,
соответствующая плавному, почти незаметному течению времени, окружала
ребят, прерываемая изредка лишь приглушенными звуками переливающейся
где-то в недрах этой гигантской системы сообщающихся сосудов воды.
Уже около суток пребывали наши товарищи в западне у сифона, когда,
наконец, начался медленный, но непрерывный спад воды, который,
продолжаясь ровно сутки, позволил в конце концов им выскользнуть из
Крымского хода в Галерею Григоряна. Подобрав по пути оставленные им
на всякий случай группой поиска запасной свет и продукты, пошли в
базу, где вскоре и произошла долгожданная встреча. Телефоны во всех
лагерях залились радостным перезвоном. А еще через пару часов моя
группа встретила еще ничего не знавших посланцев ПБЛ-а 600, и мы
вместе снова пережили радость спасения, а затем отправили ребят
обратно с Еленой Степановой, посетившей дно вместе с мужем, а сюда
поднявшейся с нами. В Крымскую спасательную службу отбой тревоги
поступил за 15 минут до выезда головного отряда в аэропорт.
На этом, увы, наши злоключения не окончились, ибо наверху шли
нескончаемые дожди, а в пропасти бушевал паводок, превративший каждый
колодец в дьявольски тяжелое препятствие. Отсиживаться мы больше не
могли, так как уже израсходовали двухсуточный резерв продуктов. В
общем, нам пришлось ввязаться в борьбу в самых неблагоприятных для
себя условиях.
Здесь мы еще раз сумели оценить высокое качество системы подготовки
крымских спелеологов. Один из важнейших ее принципов заключается в
том, что каждый участник экспедиции должен отдать все силы для
достижения общей цели. Даже если ты видишь, что партнер не может или
не хочет поступать так же, а то и откровенно прячется за твою спину,
не осуждай его. Продолжай работать, не замечая этого, будь в ладу
прежде всего с самим собой, чтобы и через много лет ты мог сказать
себе: я не сломался тогда, я все отдал для победы, я был и остаюсь
настоящим мужчиной! Группа, где исповедуют эти принципы, способна
творить чудеса, и наш выход со дна пропасти в невиданный еще здесь
паводок был одним из таких чудес! Ввиду чрезвычайной ситуации
разработанный ранее план выемки снаряжения пришлось изменить. Мне
предстояло решить, что же делать с группой Очкина после длительного
пребывания под высоким давлением. Ситуация была уникальная, и я
опасался, что оно может вызвать отрицательные физиологические
последствия через некоторое время, особенно после того, как у них
пройдет состояние эйфории. Пока ребята держались бодро, но меня это
не успокаивало. Посоветовавшись, решили, что они отдохнут минимально
необходимое для них время - ориентировочно 15 часов - и начнут подъем
при поддержке снизу группы Степанова, периодически выходя на связь со
мною. Я намерен был встретить их в Базе 800. Так и сделали, но
получилось опять не совсем то, что мы ожидали.
Женя Очкин с товарищами ровно через 15 часов двинулся наверх и,
используя кратковременный спад воды на колодцах, через десять с
половиной часов без проблем достиг ПБЛ 800. А вот с группой Степанова
все оказалось намного сложнее. Приняв на себя основную тяжесть
поисковых работ, ребята не успели восстановить силы. Как ни торопил я
их с выходом, все равно они, собирая лагерь и уничтожая накопившейся
мусор, задержались на 8 часов. За это время опять полило как из
ведра, возникли серьезные трудности при подъеме, особенно на Большом
колодце. На его крохотных уступах бушевал свирепый шторм и гуляли
самые настоящие волны, уклониться от которых было невозможно. Уже
более 20 часов прошло с начала подъема группы. Примерно столько же
группа Очкина отдыхала в базе, а моя, стуча зубами от холода, сидела
на камнях вокруг, изредка согреваясь чаем, расходуя последние запасы
горючего. Уводить свою группу наверх, не дождавшись подхода ребят
снизу, я не мог, ибо она сейчас была последним надежным резервом.
Длительное отсутствие Степанова заставило нас волноваться, и,
чувствуя неладное, я попросил моих товарищей - двух Александров -
одеться и пойти им навстречу до верха Большого колодца.
Уже перед самым их уходом снизу вышел Дима Ковалевский. Заплетающимся
от усталости языком он сообщил, что все преодолели Большой колодец и
медленно движутся в лагерь. Александров и Варфоломеев пошли им на
помощь, и через пару часов мы все собрались вместе. Вид пришедших
снизу был просто ужасен. Люди в изорванных комбинезонах и
гидрокостюмах, шатаясь и невнятно бормоча, пытались нам что-то
объяснить, пока мы помогали им раздеваться. Получилось небольшое
столпотворение: сразу 11 человек на площадке в несколько квадратных
метров. Но вскоре группа Очкина ушла наверх в ПБЛ 600, а моя,
приводя в чувство команду Степанова, готовилась выйти следом. С этого
момента нам удалось в основном восстановить слаженное взаимодействие
всех групп в пропасти. И хотя паводок продолжал неистовствовать, мы,
стиснув зубы, медленно, но верно пробивались наверх.
Особенно тяжело было обессиленной группе Степанова. Преодоление же
закрытого сифона на -640 м в поврежденных гидрокостюмах потребовало
от них настоящего мужества. Сам Толя Степанов - личность
оригинальная. Им созданы уникальные конструкции зажимов для подъема
по веревке, подземных кухонь, телефонов и многих других типов
