назад в сухую часть пещеры и перекусить. Из-за огромных
энергетических потерь под землей никогда не следует упускать такую
возможность. За этим приятным занятием выяснилось, что ребята,
азартно проверяя все щели в галерее пока мы шли к сифону, сильно
порвали гидрокостюмы. Однако из двух комплектов штанов и рубашек
(наши сухие гидрокостюмы состоят из двух соединяемых деталей) можно
собрать одну пару. Стало быть, мне идти с одним партнером. Проявив
истинное благородство, это право уступил Дима из Перми, сам оставшись
сидеть на корточках у стенки со свечкой, обернувшись полиэтиленовой
пленкой, не ведая, сколько ему поджидать нас.
Вновь погружение в жижу, где я помогаю идущему вслед за мною Диме
Стаценко, придерживая его с другой стороны сифона за ноги и
ориентируя его тем самым в нужном, мне уже известном направлении.
Операция проходит значительно легче, чем в первый раз, ибо в глине
сифона после двукратного прохождения образовался желоб. Пробегаем по
знакомому ходу и, поработав в остановившей меня ранее узости около
часа молотком, - дальше в неведомое. Галерея продолжалась, плавно
набирая глубину, то расширяясь, то сужаясь настолько, что порою ее
холодные объятья сжимали грудную клетку. Но наградой
первооткрывателям после череды невзрачных глиняных стен было
изумительное своим великолепием зрелище натечного убранства пещеры.
Фантастические, совершенно немыслимых форм сталактиты, сталагмиты,
геликтиты, другие, какие только существуют виды натечных образований
с переливами иссиня-белого, нежно-розового цвета, желтого, красного
местами полностью перекрывали ход. Прозрачные, тончайшие двухметровые
сосульки волшебной бахромой струились со свода, издавая при
прикосновении к ним чуть слышный малиновый звон. Очарованные, мы как
будто перенеслись в детскую сказку, где все видится сквозь ажурную
вуаль хрустальных нитей с кое-где подвешенными жемчужинами - радужно
переливающимися на свету капельками воды. Нигде на поверхности, даже
в самых заветных уголках своего воображения, нигде вы не встретите
подобного.
Пораженные неописуемой красотой, чтобы не нарушить вечный покой этой
хрупкой страны чудес, стараемся двигаться как можно аккуратней, но,
увы, не всегда это удается, и тогда в тихом печальном звоне обломков
слышится, будто сказочные гномы плачут тоненькими голосами, дергают
за комбинезон, за шнур налобного фонаря, маленькими хрустальными
молоточками отчаянно колотят по каске, скачут впереди бликами света
наших тусклых фонарей, серебристой капелью роняют слезинки,
сливающиеся в ручейки, то беззаботно щебечущие, то грустно
вздыхающие: люди, кто звал вас сюда? Удивительная акустика, вечная
темнота, сковывающий холод усиливают и без того переполняющие нас
впечатления. Вот очередным призрачным видением мелькнет далеко
впереди белоснежной занавесью одеяние феи, хозяйки этого каменного
волшебства. Вот... Но, впрочем, сказки всегда рано или поздно
кончаются: стены широко раздвинулись и оборвались грохотом водопада в
зияющую бездну, воспоминание о мрачном величии которой сразу
возвращает меня из грез к нашей, увы, такой горестной
действительности. И зачем я вообще проник тогда сквозь этот
проклятый сифон, зачем привел сюда с собою людей, помочь которым
сейчас бессилен? Оправдано ли вообще наше безудержное стремление
постоянно открывать что-то новое в пещерах, да и не только в пещерах?
Всегда ли мы можем обратить себе во благо лавинообразно нарастающую
совокупность знаний в науке и технике? Ведь каждый наш шаг за границу
познанного - это риск, чреватый порою непредсказуемыми последствиями.
Всегда ли мы задумываемся: а имеем ли мы моральное право сделать этот
шаг? И всегда ли мы представляем, чем именно мы рискуем?
ГЛАВА 6
Прошло уже более 10 часов после повторного ухода разведчиков вниз, но
сведений о них не поступало. Ожидание стало невыносимым, и, чтобы
хоть как-то ускорить подготовку к уже почти неизбежным спасработам, я
отдал команду вернуться к нам двум нашим товарищам Дмитрию Нехамкину
и Сергею Шарапову из Базы 600 и принести два контейнера с продуктами
и снаряжением, запас которых на дне и у нас в Базе 800 иссякал.
Пропавшая группа отсутствовала уже более двух суток. Умом мы все
понимали, что шансы выжить у них минимальны, но сердцем никак не
могли с этим смириться и, невзирая на переутомление, вызванное
длительной тяжелой работой под землей, полны были непреклонной
решимости делать все для их спасения. Велико было искушение сразу
броситься нашей самой сильной штурмовой группой на дно, однако было
очевидно, что сделать сейчас больше, чем группа Степанова, никто не
может, да и следовало избегать риска пребывания лишних людей в
опасной зоне, ибо никто не знал, насколько и как быстро может
подняться уровень воды. Потрясение от происходящего было столь
велико, что мы бы не удивились, если бы вода поднялась и до нашего
лагеря!
Вынужден признаться, что осмысленные решения в такой ситуации даются
с огромным трудом и требуют определенной выдержки. Положение
руководителя экспедиции всегда очень не простое. Он должен уметь так
скомбинировать часто различающиеся интересы участников, чтобы с
возможно минимальными ограничениями свободы самовыражения каждого
максимально эффективно решать общую задачу. На нем также при любых
чрезвычайных обстоятельствах лежит груз моральной, да и не только
моральной ответственности. И самое главное и самое сложное - он
должен уметь в причудливом переплетении порою быстро меняющихся во
времени обстоятельств, каждое из которых лишь с некоторой
вероятностью воздействует на общий ход событий, принять оптимальное
решение. Здесь успех определяется большим пещерным опытом,
уверенностью в себе и в товарищах, а также кое-чем таким, что никогда
не сведет творческое мышление, умение предвидеть, быть удачливым,
наконец, к каким-либо формальным законам.
Так или иначе, мы ждали результатов второй разведки, и, пока их не
было, напряженно размышляли. Прорабатывались самые невероятные
ситуации, в которых могли оказаться потерпевшие, а также действия
экспедиции по их спасению. Например, что делать, если они, плавая в
подымающейся воде, закрепятся как-нибудь на потолке и, будучи не в
силах больше терпеть ее холод, так и останутся на 30-40-метровой
высоте после завершения паводка? Как нам снимать их? Но основные
надежды возлагались на возможность отсидки группы Очкина в двух
местах: в дальней части Галереи Григоряна у озера, где высота свода
особенно велика, и в меньшей степени - в Крымском ходу, в его верхней
точке у сифона Глюкало, поскольку уровень воды при максимальном
подъеме был выше этого места.
Наконец, примерно через 13 часов после второго ухода группы поиска
поступило сообщение, из которого следовало, что вода полностью
освободила Галерею Григоряна и что нигде в ней пропавшие не
обнаружены. Разведчики проникли уже в самое начало Крымского хода, и
по их данным, основанным на скорости спада воды, он должен был
полностью освободиться часов через восемь. Сообщалось также, что
здесь найден пикетажный журнал Евгения Очкина, состоявший из тонких
алюминиевых пластин. Таким образом, обстановка прояснилась. Настала
пора действовать.
Прежде всего разведчикам, проработавшим уже более суток, была дана
команда отдыхать. Моя же группа начала одеваться и готовится к
спуску. Затем, поскольку продукты питания, физические и моральные
ресурсы были на исходе, наверх был продиктован текст сообщения в Крым
о сложившейся ситуации с просьбой о помощи. Мы могли своими силами
вести спасработы еще примерно двое суток, но чтобы, делая все
возможное для поиска потерпевших, продолжать эти усилия непрерывно и
по их истечении, помощь была бы уже необходима. Поскольку из-за
выхода из строя в грозу радиостанции оперативно связаться с Крымом не
удалось, нам пришлось послать из Базового лагеря на поверхности двух
человек вниз в ближайший поселок Бзыбь. Они должны были дать от моего
имени официальную телеграмму о вызове спасотряда, а также по телефону
обрисовать сложившуюся у нас обстановку. Прибытие спасателей к
пропасти ожидалось примерно через сутки, и до их спуска на дно я
рассчитывал вести поиск силами штурмовой группы.
Утром 8 сентября, на 17 сутки работы в пропасти, наши курьеры под
барабанную дробь дождя, освещаемые всполохами молний, скрылись в
разрывах окутавших горные вершины облаков, и через несколько часов в
Крыму знали о случившемся. Здесь хочу уточнить, что, кроме как
оттуда, быстро получить помощь мы не могли. Пропасть им.
В.С.Пантюхина слишком сложна, и для спасработ в ней нужны специалисты
высшей квалификации, которых, в общем-то, совсем не много, и быстро
собрать из них отряд в то время можно было только в Крыму. Меры для
его укомплектования были приняты немедленно. На следующее утро первая
четверка спасателей под руководством одного из наиболее опытных
советских спелеологов Сергея Бучного, президента клуба "-2500",
должна была прилететь на кавказское побережье в город Сочи и оттуда
на заказанном к их прибытию вертолете - на Бзыбский хребет, прямо к
пропасти. Вечером в Сочи должен был собраться основной отряд из 10-12
человек, также способных работать на большой глубине, под
руководством Владимира Кузнецова, председателя федерации крымских
спелеоклубов, президента спелеоклуба "Бездна". Почти все спасатели -
спелеологи-любители, оторвавшись от своих дел, спешили прийти нам на
помощь. Финансировать работы взялась государственная организация -
Крымская контрольно-спасательная служба, а также самодеятельный клуб
"Бездна".
Вечером 8 сентября решались также некоторые организационные и
юридические проблемы. В частности, был решен вопрос о допустимости
расчленения тел погибших, ибо иначе их невозможно протащить сквозь
многочисленные узости, если, впрочем, обстоятельства вообще позволят
подымать их на поверхность. С патологоанатомами были проведены
консультации о том, как это сделать непрофессионалам и как правильно
упаковать части тел для транспортировки. Увы, в нашем деле с
подобными обстоятельствами приходится считаться.
События же в пещере в это время разворачивались следующим образом.
Физически и морально истощенная группа Степанова, в которую также
входили Дмитрий Ковалевский, Юрий Васецкий и Валерий Жогло, вернулась
наконец на Базу 1300-2. Люди уже давно переступили рубеж, отделяющий
действительность от ее фантастического восприятия. Галлюцинации
начали посещать их еще в Галерее Григоряна. Когда же разведчики
медленно брели за водой, отмечая ее уровень спичками, видения
продолжались, проявляясь у каждого по-своему. Для одного возникал
образ подымавшейся над поверхностью воды как бы подсвеченной изнутри
ноги в резиновом сапоге с отчетливо видимым рифлением подошвы, то
руки в резиновой перчатке, призывно машущей и влекущей к себе в
черную бездну. Другой ощущал непонятно как возникший, нестерпимо
режущий запах роз. В любом случае, если из воды что-либо
показывалось, кто-то из ребят обязательно бросался в нее и подплывал
для проверки, но все это оказывалось просто плодами воспаленного
воображения.
Но вот, предварительно позвонив мне, ребята разделись, поели и легли
в палатку. Уже перед сном Валера приподнялся, чтобы задернуть ее
полог и... замер на мгновение. Потом закрыл вход, и осторожно, будто
не желая кого-то спугнуть, пятясь задом, отполз обратно и чуть слышно
прошептал: "Там Очкин! Но он какой-то странный, будто прозрачный!".
Затем с такими же предосторожностями из палатки выглянул Толя
Степанов и увидел то же самое! Он окликнул приведение, и оно
отозвалось нормальным человеческим голосом: "Ребята, у вас есть
что-нибудь покушать?". А из колодца напротив показалась еще одна
голова с тускло светящимся фонариком.
Штурмовая группа в это время уже оделась и, готовая к спуску,
поджидала транспортируемые сверху продукты. Вот-вот они должны
подойти. Телефонный аппарат у нас барахлит, и мы используем как
ретранслятор мощный телефон в ПБЛ 600, где постоянно слушают дно,
что, впрочем, делают и на поверхности. Забыв о сне, мы все уже третьи
