ло нас удовлетворить, тех, кто не думает, как отрадно ничего не требо-
вать, как великолепно не чувствовать ни в чем недостатка и не зависеть
от фортуны. (10) Не забывай же, Луцилий, за сколькими вещами ты го-
нишься, а увидев, сколько людей тебя опередили, подумай о том, сколько
их отстало. Если хочешь быть благодарен богам и собственной жизни, думай
о том, что ты обогнал очень многих. Но что тебе до других? Ты обогнал
себя самого! (11) Установи же для себя предел, за который ты не хотел бы
перейти, даже если бы мог: пусть останутся за ним таящие угрозу блага,
притягательные для надеющихся и разочаровывающие достигших. Была бы в
них хоть какая-то прочность, они бы приносили порой удовлетворение; а
так они только распаляют жажду черпающих. Привлекательная внешность
вдруг меняется. Зачем мне требовать у фортуны то, что неведомый жребий
сулит мне в будущем, вместо того чтобы потребовать у себя не стремиться
больше к этому? К чему стремиться? Мне ли копить, забыв о бренности че-
ловека? Над чем мне трудиться? Нынешний день - последний. Пусть не пос-
ледний, но и последний близко. Будь здоров.
Письмо XVI
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Я знаю, Луцилий, для тебя очевидно, что, не изучая мудрости,
нельзя жить не только счастливо, но даже и сносно, ибо счастливой делает
жизнь совершенная мудрость, а сносной - ее начатки. Но и очевидное нуж-
дается в том, чтобы его глубже усвоили и укрепили постоянным размышлени-
ем. Труднее сохранить честные намерения, чем возыметь их. Нужно быть
упорным и умножать силы усердными занятьями, пока добрая воля не превра-
тится в добрые нравы. (2) Впрочем, мне нет уже нужды укреплять тебя дол-
гими и многословными речами ': ведь я знаю твои успехи. Мне известно,
откуда берется все, что ты мне пишешь; в нем нет ни притворства, ни
прикрас. И все же я скажу, что чувствую: я на тебя надеюсь, но еще в те-
бе не уверен. И от тебя я хочу того же: ведь у тебя нет причин так легко
и быстро поверить в себя. Разберись в самом себе, со всех сторон осмотри
себя и проверь, а прежде всего - в чем ты преуспел: в философии или в
жизни. (3) Философия - не лицедейство, годное на показ толпе, философом
надо быть не на словах, а на деле. Она - не для того, чтобы приятно про-
вести день и без скуки убить время, нет, она выковывает и закаляет душу,
подчиняет жизнь порядку, управляет поступками, указывает, что следует
делать и от чего воздержаться, сидит у руля и направляет среди пучин
путь гонимых волнами. Без нее нет в жизни бесстрашия и уверенности: ведь
каждый час случается так много, что нам требуется совет, которого можно
спросить только у нее.
- (4) Кто-нибудь скажет: "Что мне пользы в философии, если есть рок?
Что в ней пользы, если правит божество? Что в ней пользы, если повелева-
ет случай? 2 Ведь неизбежное нельзя изменить, а против неведомого не
найти средств. Мои замыслы либо предвосхищены божеством, решившим за ме-
ня, что мне делать, либо фортуна не даст им осуществиться". - (5) Пусть
одно из этих утверждений верно, Луцилий, пусть все они верны, - нужно
быть философом! Связывает ли нас непреложным законом рок, божество ли
установило все в мире по своему произволу, случай ли без всякого порядка
швыряет и мечет, как кости, человеческие дела, - нас должна охранять фи-
лософия. Она даст нам силу добровольно подчиняться божеству, стойко соп-
ротивляться фортуне, она научит следовать веленьям божества и сносить
превратности случая. (6) Но сейчас не время рассуждать о том, что в на-
шей власти, если повелевает провиде ние либо череда судеб влечет нас в
оковах, либо господствует внезапное и непредвиденное. Я возвращаюсь к
своим наставлениям и увещаниям: не допускай, чтобы порыв твоей души по-
ник и остыл. Сохрани его и добейся, чтобы то, что было порывом, стало
состоянием души.
(7) Но, если я хорошо тебя знаю, ты с самого начала высматриваешь,
какой подарочек принесет с собою это письмо. Обыщи его - и найдешь. Нет
причин восхищаться моей щедростью: до сих пор я раздаривал чужое. Впро-
чем, почему чужое? Все, что сказано хорошо, - мое, кем бы оно ни было
сказано. Как и это, сказанное Эпикуром: "Если в жизни ты сообразуешься с
природой, то никогда не будешь беден, а если с людским мнением, то ни-
когда не будешь богат". (8) Природа желает малого, людское мнение - бес-
конечно многого3. Пусть ты накопишь столько же, сколько множество бога-
чей, пусть фортуна увеличит твою казну свыше меры, отпущенной частному
человеку, пусть она осыпет тебя золотом, оденет в пурпур, даст столько
наслаждений и богатств, что ты покроешь землю мрамором и сможешь не
только владеть своим добром, но и топтать его ногами. Пусть будут у тебя
вдобавок и картины, и статуи, и все, что только создало искусство в уго-
ду роскоши, - излишества лишь научат тебя желать еще большего. (9) Ес-
тественные желания имеют предел, порожденные ложным мнением - не знают,
на чем остановиться, ибо все ложное не имеет границ. Идя по дороге, при-
дешь к цели, блуждание же бесконечно. Поэтому отойти подальше от всего
суетного, и если, домогаясь чего-нибудь, ты захочешь узнать, естественно
ли твое желание или слепо, взгляни, может ли оно где-нибудь остано-
виться. Если, зайдя далеко, ты заметишь, что идти до цели осталось еще
больше, знай, что твое желание рождено не природой. Будь здоров.
Письмо XVII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Брось все это, если ты мудр, или вернее, чтобы стать мудрым, и
спеши что есть сил, стремясь к благам духа. Все, что тебя удерживает,
смети с дороги или отсеки. - "Но я мешкаю из-за домашних дел, хочу уст-
роить их так, чтобы, и ничего не делая, не знать недостатка, чтобы и ме-
ня не тяготила бедность, и я никому не был в тягость". - (2) Если ты так
говоришь, то, видимо, тебе не открылись еще вся сила и могущество блага,
о котором ты помышляешь. В общих чертах ты различаешь, чем полезна нам
философия, а вот отдельные части досконально не видишь, не знаешь, как
она помогает нам везде, не ведаешь, что она, говоря словами Цицерона ',
и в большом выручает, и до мелочей снисходит. Поверь мне и призови ее в
советчики: она убедит тебя не сидеть над подсчетами. (3) Не к тому ли ты
стремишься, не ради того ли оттягиваешь срок, чтобы не бояться бедности?
А что, если бедность должна быть нам же ланна? Многим богатство помешало
посвятить себя философии, бедность же ничем не отягчена и не знает стра-
ха. Прозвучит сигнал трубы 2 - бедняк3 знает, что не его она зовет; ког-
да кричат о наводнении, он думает о том, как бы выйти самому, а не о
том, что бы такое вынести; если надо отплыть в море, - гавань не напол-
нится шумом, не встревожит берег толпа, провожающая одного человека. Нет
вокруг него полчища рабов, на прокорм которых нужны целые урожаи заморс-
ких стран. (4) Нетрудно прокормить немногие рты, если твои нахлебники не
избалованы и хотят лишь насытиться. Голод обходится недорого, приверед-
ливость - дорого. Бедности довольно удовлетворить самые насущные же-
ланья.
Почему же ты отказываешься избрать спутницей ту, чьим обычаям подра-
жает и здравомыслящий богач? (5) Если хочешь, чтобы твоя душа была сво-
бодна, будь или беден, или подобен бедному. Самые усердные занятия не
принесут исцеленья, если ты не будешь воздержан, а воздержность - это
добровольная бедность. - Оставь же эти отговорки: "Того, что есть, мне
не хватит, вот когда накоплю столько-то, тогда и предамся целиком фило-
софии". - А ведь то, что ты откладываешь и собираешься приобрести напос-
ледок, нужно приобретать раньше всего, с него и начавши. - Ты говоришь:
"Я хочу приобрести средства к жизни". - Так учись же, что приобретать!
Если что мешает тебе жить хорошо, то хорошо умереть не мешает ничто. (6)
Нет причин, почему бедность или даже нищета могли бы отвлечь тебя от фи-
лософии. Тому, кто к ней стремится, нужно терпеть даже голод. Терпели же
его осажденные, видя лишь одну награду за выносливость: не попасть под
власть врага. А тут нам обещано много больше: быть навеки свободными, не
бояться ни людей, ни богов. Право, этого стоит добиться даже ценою исто-
щения! (7) Войска терпели нужду во всем, питались кореньями трав и такою
пищей, которую и назвать противно, страдали от голода. И все это - ради
царства, и даже - самое удивительное - ради чужого царства. Так не каж-
дый ли согласится вынести бедность, лишь бы освободить душу от безумия?
Значит, незачем приобретать что-нибудь заранее - ведь к философии можно
прийти, и не имея денег на дорогу. (8) Да, это так. А ты, когда все у
тебя будет, тогда хочешь получить, и мудрость как последнее средство к
жизни в придачу, так сказать, ко всем прочим? Так вот, если у тебя есть
что-нибудь, займись философией немедля (откуда ты знаешь, нет ли у тебя
даже избытка?), если же ничего нет, ищи мудрость прежде всего остально-
го. -
(9) "Но у меня не будет самого необходимого". - Во-первых, этого не
может быть, потому что природа требует немногого, а мудрец сообразуется
с природой. Если же у него и необходимого не останется, он уйдет из жиз-
ни и не будет самому себе в тягость. А если у него будет чем поддержать
жизнь, то самое ничтожное и скудное достояние он сочтет за благо и, не
заботясь и не тревожась ни о чем, помимо необходимого, даст все, что
нужно желудку и плечам, а сам будет весело смеяться над вечно занятыми
богачами и бегущими наперегонки ловцами богатства, говоря:
(10) "Зачем откладывать на долгий срок самого себя? Уж не ждешь ли ты
часа, когда сразу разбогатеешь, на процентах ли с долга, или на прибыли
с товаров, или по завещанию усопшего старика? Мудрость - заместительница
богатства: она дает тебе все, что делает ненужным для тебя". Но это от-
носится к другим, ты же человек скорее состоятельный. Живи ты в другой
век, ты был бы богат с избытком. А хватает нам во все века одного и того
же.
(11) Я мог бы на этом закончить письмо, если бы сам не внушил тебе
дурной привычки. Царя парфянского нельзя приветствовать без подарка -
так и с тобою нельзя попрощаться без мзды. Что ж, возьму в долг у Эпику-
ра. "Многие, накопив богатство, нашли не конец бедам, а другие беды".
(12) Тут нечему удивляться: ведь порок - не в том, что вокруг нас, а в
нашей душе. То, что делало обременительной бедность, делает обремени-
тельным и богатство. Нет разницы, положишь ты больного на деревянную
кровать или же на золотую: куда его ни перенеси, он понесет с собою бо-
лезнь4. Так же не имеет значения, окажется больная душа в бедности или в
богатстве: ее порок всегда при ней. Будь здоров.
Письмо XVIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Наступил декабрь; весь город в лихорадке; страсти к наслажденьям
дана законная сила; везде шум невиданных приготовлений, словно есть раз-
ница между Сатурналиями1 и буднями. А разницы-то нет, и мне сдается,
прав был тот, кто сказал, что - раньше декабрь длился месяц, а теперь -
весь год. (2) Будь ты здесь, я бы охотно побеседовал с тобою о том, что,
по-твоему, следует нам делать: ничуть не менять повседневных привычек
или, чтоб не выглядеть нарушителями общих обычаев, веселее обедать и
сбросить тогу. Ведь то, что раньше принято было только во время неуря-
диц, в печальную для государства пору } теперь делают для удовольствия,
меняя одежду ради праздничных дней. (3) Если я хорошо тебя знаю, ты,
оказавшись в роли судьи, счел бы, что мы не должны ни во всем уподоб-
ляться напялившей колпаки толпе, ни во всем от нее отличаться. Впрочем,
как раз в эти дни и нужно особенно строго повелевать своей душой, чтобы
она одна удержалась от удовольствий, когда им предается весь народ. И
если она не поддастся заманчивому соблазну наслаждений, то получит вер-
нейшее доказательство своей твердости. (4) Больше стойкости в том, чтобы
