Эртан покачала головой:
- Так, как ты, за деньги не служат. Волкодав, подумав, ответил:
- Меня кнесинка в обиду не дала и всячески приласкала, а что еще и
деньгами милует...
- Ты не хотел сюда ехать, - без труда поспевая за его размашистым
шагом, сказала Эртан. - Кое-кто счел, что ты побоялся.
Волкодав равнодушно пожал плечами:
- Так я вправду боюсь. Эртан задумчиво проговорила:
- Я знала людей, которые язык бы себе откусили, но не сказали
подобного.
- Я не такой храбрый, - проворчал Волкодав. Они успели отойти от
палаток на добрую сотню саженей и к тому же поднялись по склону, почти
достигнув лысой каменной макушки пригорка.
- Что ты высматриваешь здесь в лесу, Волкодав? - спросила
воительница. - Не грибы же?
- Я высматриваю, - сказал венн, - такое место, где один мог бы
остановить многих, если на нас нападут. - Помолчал и добавил: - Там,
внизу, не очень сразишься.
- Да с кем..? Кто здесь на нас нападет? Или ты... с призраками хочешь
биться оружием смертных? Волкодав прямо посмотрел на нее и сказал:
- Призраки, не призраки, я не знаю. Может, и не нападут. Хорошо бы не
напали. Но если вдруг полезут... все равно кто... Я хочу спасти госпожу.
Понимаешь?
Эртан молча смотрела на него некоторое время, что-то себя уясняя.
- Дед сказывал, - медленно проговорила она затем, - здесь, еще
немного повыше, есть заброшенное святилище. Его построили те древние
племена, которые больше здесь не живут. Мы не знаем, каких Богов они там
призывали, но Темным редко молятся на вершинах...
Волкодав кивнул:
- Пошли поглядим.
Увидев святилище, венн опять пожалел, что не был властен заставить
боярина и старшин сняться с облюбованного местечка. Неведомый народ
приволок откуда-то тяжелые, почти не обработанные валуны и взгромоздил
их один на другой, воздвигнув некое подобие дома без крыши, с
двенадцатью узкими - едва протиснуться человеку - входами-выходами на
все стороны света. Камни были сплошь испещрены рисунками и выбитыми
письменами. Волкодав, по-сольвеннски-то пока читавший с превеликим
трудом, письмен постичь не сумел, зато в рисунках кое-что понял. Они
рассказывали о движении небесных светил и о приключениях неизвестных ему
Богов, которым светила принадлежали.
Тилорна бы сюда, в очередной раз пожалел про себя венн. Вот уж кого
лошадьми было бы не оттащить от этих камней. Сейчас бы принялся бегать
кругом, размахивать руками, толковать и с чем-то там сравнивать. Да еще
помогал бы себе разными мудреными словами вроде "культуры"... Волкодав
не особенно понимал, что сие значило, но из всех Тилорновых заклинаний у
него на уме почему-то вертелось именно это.
Он обошел святилище, двигаясь посолонь, чтобы не обидеть ни одну из
Сил, наверняка дремавших внутри. И с тем, что он увидел и понял,
наверняка согласился бы даже Тилорн. Жилище, выстроенное племенем для
своих Богов, одновременно служило цитаделью-кромом народу. Если нападал
враг, каменное кольцо надежно укрывало неспособных сражаться. Между тем
как воины, - а много ли воинов могло выставить невеликое охотничье
племя? - обороняли проходы, предварительно завалив половину...
Эртан шла следом за Волкодавом, внимательно осматривая святилище и,
кажется, даже принюхиваясь. Отчаянная воительница побывала почти всюду,
где в свое время путешествовал ее дед. Пересекала она и леса по краю
Кайеранских трясин, но сюда забраться ей как-то не доводилось.
На одного только Мыша древние камни никакого священного трепета не
навевали. Черный зверек сновал в воздухе туда и сюда, нырял в узкие щели
и с писком вылетал обратно на солнце. Волкодав мог бы поклясться, что
маленький летун уже обнаружил где-то поблизости поселение своих
сородичей и теперь дождаться не мог темноты, чтобы поохотиться с ними и
поиграть, а может, и с подружкой взапуски поноситься... Волкодав не
пытался его удержать. Он знал, что Мыш его не покинет.
В конце концов венн остановился у южного входа, как и подобало
вежливому гостю, пришедшему с доверием и добром. Он понятия не имел, как
и даже на каком языке полагалось обращаться к местным Богам. А посему
просто положил обе руки на камень, мысленно испрашивая позволения войти.
Эртан молча наблюдала за ним. Она ничего не могла ему подсказать, потому
что сама была здесь чужой. Волкодав прислушался, силясь ощутить хоть
какой-то ответ, но так и не почувствовал ничего, кроме тепла пригретого
осенним солнцем гранита. Да, сказал он себе. Кому бы здесь ни молились,
навряд ли это были Темные Боги. А Светлые не станут карать любопытных
пришельцев, явившихся за помощью. Они же знают, что мы здесь вовсе не
затем, чтобы кого-нибудь оскорблять.
Он шагнул в узкую дыру, протиснулся между валунами и оказался внутри.
Когда-то, наверное, круглая каменная площадка была выскоблена до
чистоты, но теперь и ее заплел бело-зеленоватым ковром мох, покрывавший
безлесную вершину скальной гряды. Толстые стены святилища не допускали
вовнутрь холодные ветры, зато там, где камень день за днем ласкали
солнечные лучи, по шершавому граниту карабкался зеленый вьюнок. Здесь
было даже теплее, чем в других местах, и вьюнок еще цвел совсем
по-летнему, доверчиво раскрывая бледно-розовые лепестки.
Волкодав посмотрел на нежные лепестки и окончательно уверился, что
никакому злу здесь не было места.
Он ожидал найти в святилище изваяния Богов или какие-нибудь священные
изображения, быть может, разбитые, оскверненные, - так обычно делают
победители, чтобы по возможности ослабить Богов покоренного племени, - а
то и полуистлевшие кости защитников. Но нет, ничего подобного он не
обнаружил. Зато, как и полагалось в толковом укреплении, здесь была
вода. Она струилась из трещины в скале, собиралась в каменной чаше, явно
вытесанной человеческими руками, потом переливалась через край и вновь
растекалась по трещинам. За родниковой чашей камень был стесан и
выглажен, словно небольшой стол. Для чего предназначали этот камень
давно ушедшие люди, спрашивать теперь было некого, но Волкодав рассудил,
что скорее всего для приношений.
Порывшись в поясной сумке, венн вытащил сухарь и разломил его на
несколько частей. Одну он обмакнул в чашу и положил на жертвенный
камень, другую протянул Эртан, третью взял сам. Нашелся, конечно,
кусочек и для Мыша, привлеченного видом съестного.
Если здешние Боги еще взирали с неземной высоты на свое заброшенное
святилище, наверняка они подивились и обрадовались неожиданной жертве,
хотя бы и принесенной чужеплеменниками.
- Ты хочешь убедить бан-риону перебраться сюда на ночлег? - дожевывая
сухарь, спросила Эртан.
Волкодав посмотрел на нее и подумал о том, что немногие девушки, как
она, отправились бы бродить по лесу вдвоем с мужчиной просто ради того,
чтобы дружески поболтать. Поболтать, вовсе не замышляя увлечь его своей
красотой. И уж подавно не боясь, как бы эта самая красота не подвигла
его пустить в ход руки. Он вспомнил поездки с кнесинкой на Светынь и
подумал, что Елень Глуздовна, видно, тоже была из таких. И Ниилит,
считавшая его братом...
- Нет, - сказал он воительнице. - Не надеюсь. Просто, чтобы было куда
удирать... мало ли вдруг...
- Я бы поговорила с нашими вельхами, - предложила Эртан. - Если тут
устроится десяток ребят, ведь не лишними будут.
- Не лишними, - кивнул Волкодав. - Ладно, пошли... пока госпожа
кнесинка за грибами в лес без спросу не собралась.
- Мне тут твои отроки порассказали... - спускаясь вместе с ним вниз
по склону, начала вельхинка. - И Ане с Кетарном. Ты, говорят, неплохо
дерешься...
- Может, и дерусь, - проворчал Волкодав.
- Еще говорят, будто ты однажды обмолвился, что тебя якобы женщина
многому научила...
- Может, и научила.
- Кто она была, Волкодав? Я слышала, где-то за морями есть целый
народ воинственных женщин. Она была родом оттуда?
Волкодав покачал головой.
- Она была жрицей Кан, милосердной Богини Луны. Богиню Кан чтут на
юге Вечной Степи...
Это было давно. Целую жизнь назад. Ему едва исполнилось девятнадцать,
и он еще не вполне привык к собственному лицу, только что впервые за
много лет увиденному в зеркале. Он спускался с гор на равнину,
распростившись с виллами - Повелительницами Облаков, отнявшими его у
Мораны Смерти. Он шел по узкой тропе, неся в тощем мешке хлеб и кожаную
бутыль с простоквашей, и не особенно хорошо представлял себе, куда эта
тропа его заведет. Он твердо знал только, где она кончится навсегда. У
берега Светыни. Над трупом кунса Винитария по прозвищу Людоед.
Вот так он шел, жмуря слезившиеся, никак не желавшие привыкать к
свету глаза, когда Нелетучий Мыш зашипел и беспокойно завозился у него
на плече. Потом впереди раздались человеческие голоса.
Волкодав обогнул большую, убитую цветущим кустарником меловую скалу и
увидел впереди дорогу, а на дороге - троих человек.
Одна была пожилая седовласая женщина в серых шерстяных шароварах и
синей стеганой безрукавке, запахнутой не так, как было принято у веннов.
Она медленно пятилась, держа в руках посох, а в сторонке смирно стоял
мышастого цвета ослик. Волкодав почему-то сразу решил, что ослик
принадлежал путешественнице. А прямо перед собой он увидел спины двоих
вооруженных мужчин. Один держал наготове копье, другой - длинный
топорик. Они подходили к женщине, громко переговариваясь по-саккаремски.
Волкодав выучил этот язык в руднике, но все же испытал легкое изумление,
обнаружив, что действительно понимает. Смысл их речей дошел до него лишь
в следующее мгновение.
Двое дюжих молодчиков обменивались похабными замечаниями и советовали
женщине по-хорошему подарить им и ослика, и свою благосклонность. Тогда,
может, они позволят ей остаться жить.
Потом они заметили, что женщина, не слушая, любознательно
рассматривала что-то у них за спиной. Волкодав бросил котомку, издал
животное рычание и ринулся в бой.
Он уже тогда был очень быстр. И очень силен. И, когда доходило до
драки, помышлял лишь о том, как бы убить, а не о том, как сохранить себе
жизнь. Все кончилось в считанные мгновения. В дорожной пыли валялись два
трупа, а Волкодав стоял на коленях, зажимая ладонью распоротое плечо.
Прежде чем свалиться со сломанной шеей, один из грабителей успел-таки
ударить его, и наконечник копья чиркнул по кости.
Седовласая женщина между тем хладнокровнейшим образом оглядела
побоище, и Волкодав увидел досаду и огорчение у нее на лице. Она подошла
и спросила, остановившись над ним.
"Зачем ты убил этих несчастных, малыш?"
Широкоплечий "малыш" с порядочной сединой в бороде смотрел на нее
снизу вверх, плохо понимая, о чем речь. Сперва его прохватил холодный
пот при мысли: неужто случилось страшное и он сдуру совершил то, чего
больше всего в жизни боялся - расправился с неповинными?.. Но нет,
свежая память о только что происшедшем свидетельствовала, что он не
ошибся.
"Ну... Как же, госпожа..." - выдавил он наконец.
"Они еще могли бы образумиться и понять, что выбрали неправильный
путь, - укоризненно проговорила женщина. - Теперь они ничего уже не
поймут. Зачем тебе понадобилось их убивать?"
С таким же успехом она могла бы потребовать объяснений, почему у
него, положим, две руки. А не пять и не шесть. Человеку, способному хотя
бы задумать непотребство над женщиной, попросту незачем было дальше
жить. И все тут. На том стоял его мир.
"Совсем дикий. И совсем глупыш, - вздохнула незнакомка. Потом велела:
- Ну давай, показывай, что ты там себе причинил".
Волкодав осторожно разомкнул пальцы. Из-под руки густо побежала
