бесшумно, и лекарь его не заметил. Некоторое время Волкодав стоял
неподвижно, хмуро глядя на халисунца. А ведь добрый лекарь, наверное,
Очень добрый. Тоже небось книги читал и про Зелхата Мельсинского слышал.
Поди, семьдесят семь болезней по глазам узнает и еще тридцать три - по
ладони. За что его так? Какие-то покушения, убийства... телохранители
хуже всяких убийц... Тут не то что с испугу скляночки перепутаешь -
самого себя забудешь как звали. Что ж его теперь казнить за
оплошность...
Волкодав опустился рядом на корточки и тронул лекаря за колено. Иллад
увидел его и заслонился руками. Венн раздвинул полы плаща:
- Посмотри, все ли он правильно сделал. Иллад торопливо высморкался и
стал смотреть.
- Я сжег тебе рану, телохранитель... рубец будет... Волкодав пожал
плечами. Одним больше.
- Ты вот что, - сказал он халисунцу. - Кто-то хочет погубить госпожу.
Сегодня нож бросили, завтра не вздумали бы отравить...
- Ножи!.. - всплеснул руками Иллад. - А вдруг они тоже отравлены?
- Был бы на них яд, - сказал Волкодав, - я бы здесь не сидел.
Больше всего питомцы Смерти любили мгновенное зелье, которому было
достаточно попасть хотя бы на кожу. Человек умирал прежде, чем лекарь
успевал поднести противоядие. Надежное оружие против правителей, чем-то
не угодивших Моране.
Иллад подхватился с земли и убежал, забыв отряхнуться от пыли.
Волкодав подумал о том, что у каждого убийцы водились свои привычки.
Этот, может быть, славился как непревзойденный мастер ножей. И вовсе
никогда не связывался с ядом. Эвриха он, во всяком случае, пырнул
удивительно ловко. И чистым ножом. Но мало ли что. Да и яды бывают
разные. А вдруг кровь уже разносит по телу тайную смерть?.. Глубоко в
животе возник тяжелый ледяной ком. Что ж, если Иллад найдет отраву и
распознает ее, будет еще можно надеяться...
Волкодав поправил наплечный ремень, подошел к кнесинке и молча встал
у нее за спиной.
На обратном пути в кром Волкодав ехал по-прежнему справа от госпожи,
держась чуть позади. Никто уже не оспаривал у него этого места.
Город успел прослышать о покушении. Народ покинул дома и ремесленные
мастерские, чтобы толпами встать вдоль улиц. Каждый хотел убедиться
собственными глазами, что любимая государыня жива и здорова.
Кони выступали медленным шагом, кнесинка Елень махала горожанам
рукой. Волкодав знал, как чувствует себя человек, которого только что
пытались убить. Наверняка девчонке за каждым углом мерещился новый
метатель ножей и хотелось только одного - поскорее добраться домой,
забиться под одеяло и три дня носа наружу не казать. Может, именно так
она и поступит. Оставалось только удивляться выдержке юной
правительницы, которая одолевала страх, позволяя народу на себя
насмотреться...
По дороге случилась только одна неожиданность. Когда проезжали близ
мастерской Вароха, Волкодав, озирая толпу, вдруг увидел свое
"семейство", выбегавшее из переулка. Все были здесь: и Тилорн, и Эврих,
и Ниилит, и Зуйко. Даже старый мастер ковылял во всю прыть, сноровисто
работая костылем. Лица у них были полоумные: ни дать ни взять потеряли
самого близкого человека. Волкодав видел, как они заметили его... и
остановились, точно налетев на невидимую препону. Потом Ниилит бросилась
на шею Тилорну и, кажется, разрыдалась, а Эврих ухватил дедова внучка и
с неожиданной силой подкинул его чуть не выше заборов. Волкодав хотел
помахать им рукой, но передумал и только кивнул. Вечером, вернувшись
домой, он узнал, как в мастерскую Вароха прибежали соседи-сольвенны. Они
принесли весть о покушении и собрались защищать дом от разграбления, ибо
уже распространился слух о неминуемом изгнании сегванов. Потом ко
взрослые добавилась ребятня - уличанские приятели Зуйко, - и слухи
начали разрастаться подобно снежному кому. Люди передавали, что на
торговой площади состоялась целая битва, а телохранитель-венн закрыл
собой кнесинку и, конечно, погиб. Предсмертные слова, которые он якобы
при этом произнес, уже гуляли по городу в нескольких вариантах. Кое-кто
утверждал, будто, испуская дух, он то ли говорил Елень Глуздовне о
любви, то ли сознавался в страшных грехах. Другие божились, будто он
завещал оставить свое тело у Туманной Скалы. Третьи намекали на какие-то
пророчества чуть не о конце света, сделанные умирающим...
Волкодав приехал на добром коне и в новенькой рубашке, которую,
гордясь оказанной честью, подарил ему один из купцов на торгу. По пятам
за ним бежала стайка мальчишек. Иные спрашивали, не видел ли он венна,
погибшего за кнесинку. Они, наверное, нечасто видели у себя в городе
веннов. А потому и не распознали его кос, заплетенных, как полагалось
убийце.
Волкодав совсем не собирался рассказывать дома про свои раны, да и
раны, по его мнению, не стоили особого разговора. Не тут-то было. Тилорн
с Ниилит немедленно обо всем догадались и, когда разошлись по домам
успокоенные соседи, затеяли лечить его волшебством. Волкодава это не
слишком обрадовало, но пришлось уступить.
- Лекарь искал на ножах яд... - на всякий случай сказал он Тилорну.
Ладонь ученого мгновенно оказалась у его груди. Тилорн помедлил,
сосредоточенно хмуря брови и словно к чему-то прислушиваясь. И уверенно
ответил:
- Никакого яда нет.
Потом за него взялась Ниилит и принялась водить руками, поднося к
швам кончики пальцев. Тилорн внимательно следил за ее действиями, что-то
подсказывал, но большей частью одобрительно кивал головой. Волкодаву
казалось, будто под повязкой копошились крохотные горячие искры.
- Теперь я не смогу все время быть дома, - сказал он Эвриху, который
сидел здесь же и заинтересованно наблюдал. - Надо тебе научиться
защищаться как следует Мало ли...
- Ну, я тоже могу за себя постоять, - сказал вдруг Тилорн.
Оно и видать, подумал Волкодав. А вслух потребовал:
- Покажи.
- Эврих, встань, пожалуйста, у двери... - начал было мудрец.
Волкодав решительно поднял руку:
- На мне.
- Ты же ранен!
- Ничего.
- Тогда, - сказал ему Тилорн, - попробуй подойти ко мне от двери.
Волкодав встал у двери. Тилорн развернул ноги, слегка, присел,
выставил руки ладонями вперед и несколько раз глубоко вздохнул.
- Пока ты собираешься... - проворчал Волкодав. Он хотел сказать -
семь раз зарежут, - но тут глаза у Тилорна засветились, как два
аметиста, и с коротким возгласов "Ха!" он прыжком переставил ноги и
резко толкнул ладонями воздух.
Волкодав пошатнулся. Ничего подобного он не ожидал. Больше всего это
было похоже на удар в голову, только вот нанесли его с расстояния в
несколько шагов, и к том же не прикасаясь. Удар невидимым кулаком. И
довольно таки ощутимый. Одновременно ему показалось, будто Тилорн стал
выше ростом, грозно раздался в плечах и... куда только подевался кроткий
мудрец! Перед ним стоял беспощадный, яростный воин, способный - что-то
нашептывало Волкодаву, что это было действительно так, - следующим
ударом вовсе вышибить из него дух. Венн с изумлением услышал внутри себя
некий голос, уговаривавши отступиться и уносить ноги...
Волкодав пригнулся, как против сильного ветра, и двинулся на Тилорна.
Следующее "Ха!" ученого чуть не заставило его споткнуться, но он
продолжал идти. Если он что и умел, так это отвечать яростью на ярость.
И беспощадностью на беспощадность. Жизнь научила. Хакнуть в третий раз
Тилорн попросту не успел. Прыгнув вперед, Волкодав мигом скрутил его и
прижал к полу. И грозный воин немедленно испарился, словно мираж, к
которому подошли слишком близко. На Волкодава снизу вверх смотрел
прежний Тилорн, улыбающийся, взмокший и виноватый. Волкодав выпустил его
и сказал:
- Все-таки ты колдун.
- Так я и знал, что ты это подумаешь, - огорчился Тилорн и принялся
оправдываться: - Это совершенно такие же приемы, как и те, которыми
владеешь ты сам. Только основаны они не на ловкости тела... хотя и на
ней тоже... но еще и на сосредоточении мысли, позволяющей направлять,
скажем так, духовный удар...
Волкодав оглянулся на Ниилит:
- Значит, вот ты как лошадей пугать собиралась. Ниилит молча кивнула,
а Тилорн продолжал:
- Эти приемы позволяют обезопасить себя от зверей. Да и недоброго
человека можно прогнать... Волкодав заметил:
- Меня ты не больно прогнал.
- Я осторожничал, - гордо объявил Тилорн. - Ты мой друг, и ты
все-таки ранен. Если ты заметил, я тебя по больному месту не бил. И
потом, я сам еще не вполне... - Тут он запнулся, покраснел и честно
добавил: - По правде говоря, я бы и тогда с тобой, наверное, не
совладал.
- Ты очень сильный, - подтвердил Эврих. Тилорн покачал головой:
- Не в том дело.
- Как же ты, такой ловкий, в клетку попал? - спросил Волкодав.
Тилорн пояснил, что владеющего волшебной борьбой тоже можно смять
числом и взять измором. Что, собственно, с ним и произошло. Волкодав
решил последовать своему давнишнему правилу: осваивать любой увиденный
прием, даже самый на первый взгляд нелепый. Он попросил Тилорна
показать. Тилорн поставил на лавку полено и долго объяснял венну, как
вызывать в себе ненависть, как обращать ее в силу и затем метать в
супротивника. И правда, по мановению его ладони полено взлетало, как
сдунутое, и звонко брякалось в стену. Волкодав долго пробовал, но у него
так и не получилось. Наверное, кое-что ему было все-таки не дано. Он
умел только гасить лучину, издали направляя на нее развернутую ладонь.
Так венны проверяли себя перед поединком, желая узнать, достигнуто ли
внутреннее равновесие. Он не стал ничего говорить, хотя и был задет за
живое.
Трое суток он не садился в доме за общий стол и ночевал во дворе, у
маленького костерка, внутри круга, вычерченного на земле. На третью ночь
он не спал вовсе, но никто не пришел. Должно быть, рассудил венн, Морана
Смерть сразу забрала своего последователя к себе.
Как он и предвидел, кнесинка Елень в самом деле несколько дней не
выходила из крома и даже из своих хором показывалась редко. Однако потом
все пошло совершенно как раньше. С той только разницей, что теперь никто
уже не фыркал и не насмешничал по поводу телохранителя-венна. Волкодав
невозмутимо стоял у кресла государыни, за правым плечом,
обманчиво-спокойно сложив на груди руки, и над локтями из рукавов
кожаного чехла выглядывала кольчуга. Он ее и не пытался скрывать.
Однажды на рынке его зазвал к себе какой-то купец и попытался вручить
подарок - дорогой красивый кинжал. Купец уверял, что не ищет никаких
милостей кнесинки. Волкодав поблагодарил, но подарка не взял.
Тилорн по-прежнему пропадал у мастера Крапивы. Дюжие уноты провожали
ученого туда и обратно. Вдвоем с Крапивой они сходили к стекловару Остею
и заказали чаши, причем повторилась почти та же история, что и в
мастерской бронника. Любознательный Тилорн начал задавать вопросы и,
понятно, сейчас же принят был за подсыла. Потом - уличен в колдовстве.
Кончилось же тем, что Остей и Крапива чуть не за бороды взяли друг
друга, оспаривая, кому завтра принимать у себя мудреца.
Добрый бронник страшно гордился тем, что самой кнесинки телохранитель
облекал себя в кольчугу, приобретенную у него в мастерской. И ходил
гоголем, пока кто-то из соседей не умерил его гордость, справедливо
заметив:
- Было бы с чего пыжиться, если бы о твою кольчугу те ножи
притупились. А так...
Неслышные тени придут к твоему изголовью
И станут решать, наделенные правом суда:
Кого на широкой земле ты подаришь любовью?
Какая над этой любовью родится звезда?
