воздух - вниз-вверх, вниз-вверх!
- Отставить! - протяжно командует Блюхер. - Вторая шеренга, плохо
мысок тянем. Не годится. И равнение не так держите - плечами, как волнами,
ходите, граждане бойцы. Не годится. А ну еще раз! Шагом а-арш!
И снова гремит оркестр, и снова бойцы идут церемониальным маршем мимо
главкома, который сидит в седле как гранитный и честь отдает рукой без
перчатки, а мороз - тридцать три ниже нуля.
- Отставить! - яростно кричит Блюхер. - Последняя шеренга: не яйца
несете, а винтовки! Потуже их к боку прижимайте, не побьются. Шагом а-арш!
Грохочет оркестр, трубачи посинели с натуги, губы примерзают к
трубам, идет бригада церемониальным маршем мимо Блюхера, а он слышит, как
за его спиной командиры глухо ропщут:
- Наших под Хабаровском бьют, а он тут гусиному шагу учит.
- Балуется в войну. Проиграем то, что завоевали партизаны в двадцатом
году!
А Блюхер, не поворачивая головы, командует:
- Отставить! Граждане бойцы второго батальона, не бойтесь ногу повыше
поднимать, от этого, кроме пользы, ничего не будет! Ну-ка, ша-агом арш!
РАЗВЕДУПР ВОЕННОГО МИНИСТЕРСТВА
_____________________________________________________________________
Блюхеру сообщили, что пришла шифровка из Владивостока чрезвычайной
важности. Василий Константинович прервал совещание по снабжению армии
продовольствием - оно шло уже пятый час кряду, сразу же пошел к
шифровальщикам. Обхватив свою громадную, бритую голову сильными пальцами,
он начал читать сообщение Владимирова о готовящейся зимней кампании, он
читал сообщение о количестве бронепоездов, орудий и солдат, которые
подтягиваются к фронту, он узнавал все то, что составляло важнейшую
государственную тайну белого движения.
Он читал это сообщение и видел за колонкой цифр и строчками текста
лицо того разведчика, с которым Дзержинский познакомил его перед отъездом
из Москвы. Тогда лицо Владимирова показалось ему чересчур молодым, слишком
улыбчивым и холеным. И вот сейчас, читая его донесение, которое поможет
ему, Блюхеру, построить свою оборону так, чтобы она оказалась роковой для
белых, он видел совсем иное лицо Владимирова, он только сейчас угадывал в
нем и понимал те черты, которые тогда, в Москве, казались ему
неинтересными и ничего не значащими. И чем дальше читал Блюхер, тем острее
в нем рождалось чувство мужской, доброй любви к тому человеку, который
сейчас там, за кордоном, один, совсем один.
- Пожалуйста, - сказал Блюхер одному из своих помощников, -
заготовьте приказ о награждении орденом Красного Знамени и золотым
оружием.
- Кого?
- Товарища номер девятьсот семьдесят четыре, - ответил Василий
Константинович.
- А фамилия?
- Это и есть сейчас его фамилия, - ответил Блюхер. - Прекрасная
фамилия - <товарищ 974>.
ПРИЕМНАЯ БЛЮХЕРА
_____________________________________________________________________
Василий Константинович вызвал для беседы двух бывших генералов
царской армии и одного полковника генштаба. Адъютант извинился за
опоздание военного министра - еще не кончилось заседание Совета Министров.
- Я попрошу вас подождать гражданина Блюхера.
- По какому поводу я вызван сюда? - спросил генерал, одетый в
потрепанный штатский костюм.
- По-видимому, речь пойдет о нашем возможном участии в работе штабов?
- уточнил полковник генштаба.
- Да, по-видимому, - ответил адъютант.
- Если я сейчас уйду, это не повлечет за собой физическое уничтожение
моей семьи?
- Нет, не повлечет, генерал.
- В таком случае всего хорошего.
И генерал в штатском вышел из кабинета.
Двое оставшихся, стараясь не глядеть друг на друга, сели в кресла.
Глухо ударили часы - высокие, из черного резного дуба. На столе адъютанта
то и дело звонили телефоны, в приемную заходили секретари, работники
отделов, курьеры с фронта. Они переговаривались с адъютантом Блюхера
тихими, смертельно усталыми голосами - когда армия отступает, в штабах
страдают бессонницей.
Блюхер появился стремительно; ни на кого не глядя, прошел в свой
кабинет. Полковник и генерал переглянулись.
- Кто этот молодой человек? - спросил генерал, кивая головой на
дверь, только что закрывшуюся за Блюхером.
- Военный министр.
Адъютант скрылся за дверью. Через мгновение он вышел.
- Министр приглашает вас, граждане.
- Присаживайтесь, - сказал Блюхер вошедшим.
- Благодарю, - сухо ответил полковник.
- Спасибо, гражданин министр, - чуть улыбнулся генерал.
- Вам известно об аресте группы бывших военных во главе с
Гржимальским? - глухо спросил Блюхер.
- Что?!
- То! - рассвирепел Блюхер. - То самое!
- Генерал Гржимальский честный человек.
- Я воевал с ним в Галиции...
- Ладно. Я пригласил вас не за этим. Просто мне полчаса назад об этом
сообщили из госполитохраны - они сейчас заканчивают аресты белых
заговорщиков, а я давеча генерала Гржимальского внес первым в список -
побеседовать и постараться найти платформу для совместной работы.
- Здесь не могло быть ошибки? - спросил полковник. - Генерал
Гржимальский всегда был вне политики, он кадровый военный и патриот.
Блюхер стремительно глянул на собеседника, свел брови в одну мохнатую
линию, хмыкнул.
- Граждане кадровые военные, - сказал он после паузы, - позвольте мне
перейти к главной части нашего разговора. Поскольку вы часто божитесь
своей любовью к матушке-России, я хотел бы ознакомить вас с тем
ультиматумом, который Япония выдвинула нам в Дайрене. Мы не приняли его.
Вот, извольте.
Генерал и полковник жадно прочитали документ и возвратили его
Блюхеру.
- Когда мы отказались принять эти позорные для русских условия,
против нас по приказу японцев выступили белые во главе с Молчановым. Итак,
вопрос на сообразительность: с кем сейчас должен быть русский патриот,
любящий <матушку-родину>, - с меркуло-молчановцами или с большевиками?
Отвечать прошу по принципу <да - нет>, всяческая хреновина надоела - спасу
нет.
- Позвольте, не отвечать на ваш вопрос, ибо Молчанов мой боевой друг,
я с ним вместе мерз в окопах.
- Хотите быть чистеньким, генерал?
- По отношению к другу я обязан быть чистым.
- А по отношению к родине?
Молчание.
- Хорошо. Можете не отвечать. Благодарю вас за то, что нашли время
прийти. Всего хорошего.
Молчание.
- Я вас больше не держу. Вы вольны уходить.
Но генерал не уходил. Он поглаживал костлявые колени худыми, длинными
пальцами, смотрел мимо Блюхера в стену, на оперативную карту, изрезанную
острыми синими стрелами.
- Ну а вы, полковник? - спросил Блюхер. - Если согласны помочь нам,
то завтра же получите назначение в оперативный отдел штаба Восточного
фронта.
- Я не могу преступить грань. Большинство моих друзей находится в
рядах тех, кто против вас. Я - ни за них, ни против вас. Я за родину,
простите великодушно за драматизм ответа.
- Понятно. Всего хорошего. Вы свободны.
Генерал и полковник вышли из кабинета. В приемной возле адъютанта
стояли три человека в кожаных куртках.
- Генерал Табаков?
- Да.
- Полковник Бахнов?
- Совершенно верно.
- Следуйте за нами, вы арестованы.
Полковник скривил губы в презрении:
- Боже, какую комедию разыгрывал этот мальчик!
В десять вечера Блюхера снова вызвали к радистам на связь с
Хабаровском.
У аппарата заместитель Главнокомандующего Народно-революционной армии
Серышев.
Б л ю х е р. Примите ряд указаний, необходимых для срочного
проведения их в жизнь.
1. Мобилизуйте партийные силы обеих областей и вливайте их в части
для придания им устойчивости.
2. Немедленно приступите к сокращению тылов до минимума и таким
образом выделяемые силы также направьте на укомплектование частей.
3. В целях придания подвижности артиллерии и пополнения конским
составом полевых частей произведите мобилизацию конского состава в городах
Хабаровске и Свободном, и если по условиям явится возможным, то и в
крупных селах, уездах. Немедленно верните в войска уволенных по семенным
обстоятельствам в Приморской и Амурской областях. В целях лучшего
руководства мобилизацией, а также для организации тыла необходимо часть
штаба округа перебросить в Благовещенск.
4. Примите исключительные меры к сбору рассеявшихся приамурских
партизан, дав им задачу нападения на ближайший тыл наступающих частей
противника, примерно на участке ст. Уссури и севернее, а также примите
меры к интенсивной организации партийных ячеек.
5. Ускорьте эвакуацию Хабаровска.
6. Укажите комсоставу на необходимость маневрирования,
обеспечивающего от обхвата флангов и нападения на тыл их, что можно
достигнуть путем выделения небольших отрядов уступом за своим флангом. В
целях лучшей разведки и охранения недостаток конных частей заменяйте
пехотой, сажая ее на подводы, взятые у населения.
7. Прибывающий Амурский полк не распыляйте выбрасыванием на фронт
отдельных рот и батальонов, а держите его сосредоточенно для удара по
противнику.
8. При отходе позаботьтесь о порче пути железной дороги.
9. Историю с боем под Лончаковом, где, судя по потерям, комсоставом
не было проявлено должной распорядительности в организации разведки и мер
охранения, не следует оставлять без наказания.
10. Для лучшего использования всех средств обороны, а также в целях
достижения твердого управления войсками и тылом назначаю вас командующим
войсками Приамво.
11. В целях большего придания бодрости вашим частям мною приказано
начальнику снабжения немедленно выдать жалованье начиная с декабря месяца.
Деньги для этой цели в сумме 40 000 в золотом рубле на декабрь месяц
высылаются завтра. Меры к обеспечению вас деньгами также принимаю. Пока же
договоритесь о получении из Хабаровского госбанка 16000, кои будут мною
возвращены Правительству здесь. Для обеспечения вас продовольствием завтра
в распоряжение Рябова в Благовещенск будет выслано 200 тысяч рублей, и,
наконец, Военсовет и Дальбюро настоятельно требуют от вас принятия всех
мер и использования всех средств в целях обороны Хабаровска, который вы
должны во что бы то ни стало удержать в своих руках, помня, что потеря его
влечет тяжелые политические последствия для республики, Желаю вам успеха и
победы вашим частям.
ТЮРЬМА
_____________________________________________________________________
Поздняя ночь. По длинному тюремному коридору, жутко-гулкому,
полутемному, освещенному подслеповатым светом керосиновых ламп, Блюхер шел
в сопровождении двух работников госполитохраны. Возле камеры, где
содержатся арестованные генералы и офицеры, Блюхер остановился. Обитая
толстым железом дверь с маленьким глазком тяжко визжала, когда ее
распахивал охранник. Блюхер вошел в камеру. Арестованные лежали на
скрипучих нарах, укрывшись шинелями.
- Принесите лампу, - попросил Блюхер охранника.
Генералы поднялись с нар, кто-то тяжело вздохнул. В камеру принесли
три лампы, стало светлее. Благообразные лица, седые усы, бородки
клинышком, пенсне, порода в осанке - все это увидел Блюхер и вдруг,
неожиданно для самого себя, добро и очень грустно улыбнулся.
- Перепугались? - спросил он. - Ничего, сейчас будем разбираться.
В коридоре слышны шаги и крики. В камеру втолкнули князя Мордвинова.
Его держали два жилистых надзирателя. Лицо у князя белое, плоское,
перекошенное тиком.
