Голландии под прикрытием фирмы "Ханделс Диинст Феер континент" на Ниуве
Уитлег, пятнадцать. Там мы обсудили все основные позиции.
В о п р о с. - Какие именно?
О т в е т. - После того как генералы "свергают" Гитлера, мы объявляем
о мире с западными державами, даем независимость Польше, Австрии и
Чехословакии, возвращаемся к системе золотого стандарта в экономике, но со
своей стороны просим рассмотреть в положительном плане вопрос о передаче
Германии ее колоний, отторгнутых в результате Версальского мира. "Это
необходимо потому, - подчеркнули мы, - что немцы остро дискутируют вопрос
о жизненном пространстве и вместо аннексий Гитлера было бы целесообразно
поддержать наш режим, вернув немцам утраченные заморские земли". Бест и
Стевенс согласились с нашей точкой зрения, предложив рассмотреть
возможность провозглашения "мандатных территорий". Майор Стевенс связался
по телефону с Лондоном и сообщил нам, что окончательно этот вопрос будет
решен во время наших переговоров с лордом Галифаксом, из министерства
иностранных дел империи... Мы получили код на радиостанцию британской
секретной службы и специальный номер "О-Н-4" в Гааге. Была достигнута
договоренность, что я вместе с руководителем оппозиции приеду в Голландию
на следующей неделе и полечу в Лондон для встречи с лордом Галифаксом и
другими членами кабинета. Вернувшись в рейх, я постоянно поддерживал
контакт с англичанами, их радио работало безукоризненно, однако, несмотря
на мои постоянные запросы о продолжении работы, Гейдрих молчал, ни разу не
соединившись со мною по телефону. Шестого ноября я - на свой страх и риск
- снова отправился в Голландию на встречу с англичанами, сказав им, что
среди руководства оппозиции продолжаются дискуссии по поводу условий для
мирных переговоров с Лондоном. Англичане, чтобы "подтолкнуть" наших
"оппозиционеров", заметили, что в случае, если война продолжится и
возникнет реальная угроза немецкого вторжения, в Берлине не должно быть
иллюзий: "Даже если Остров будет оккупирован, мы переберемся в Канаду и
станем продолжать войну против нацистов до конца".
В о п р о с. - Кто именно сказал вам эту фразу?
О т в е т. - Я сейчас не могу вспомнить, кто именно произнес эти
слова.
В о п р о с. - Вы намеренно избегаете давать точные ответы?
О т в е т. - Я как раз стараюсь быть предельно точным в своих
показаниях.
В о п р о с. - При каких обстоятельствах эта игра с Лондоном,
задуманная, по вашим словам, Гейдрихом, претерпела изменение?
О т в е т. - Я как раз и иду к этому. Я очень нервничал, поскольку
Гейдрих прервал со мной контакты, то и дело звонил ему в бюро, опасаясь
потерять связь с английской секретной службой. В разведке всякая затяжка
подозрительна, комбинацию надо работать стремительно...
В о п р о с. - Это ваша точка зрения? Или же таков был метод работы
СД?
О т в е т. - Это моя точка зрения и мой метод. К сожалению, в СД мой
метод не встречал должного понимания. Даже Гейдрих опасался принимать
самостоятельные решения, он всегда старался заручиться поддержкой
Гиммлера, а тот, в свою очередь, ничего не предпринимал, не обсудив дело с
фюрером, который очень увлекался работой разведки. Поэтому мы теряли
драгоценное время и упускали инициативу. Фюрер далеко не так часто
принимал Гиммлера, как это кажется, он тогда много времени уделял изучению
архитектурных проектов Шпеера, следил за тем, что происходило в кино,
внимательно наблюдал за литературой и живописью, тщательно готовил
конспекты своих выступлений перед нацией.. Поэтому решение вопроса с игрой
против Стевенса и Беста затягивалось, окончательного одобрения фюрера все
еще не было, но я - на свой страх и риск - нашел крупного фабриканта,
который согласился поехать со мной в Голландию в качестве главы
"оппозиции", и начал с ним репетиции...
В о п р о с. - Как фамилия этого человека?
О т в е т. - Это вполне уважаемый господин, который не был членом
партии и не состоял в СД...
В о п р о с. - Он был вашим агентом?
О т в е т. - Такого уровня людей мы не привлекали в агентуру. Он был
моим добровольным помощником.
В о п р о с. - Значит, он поддерживал режим Гитлера?
О т в е т. - Тогда все поддерживали режим Гитлера.
В о п р о с. - Как фамилия этого промышленника?
О т в е т. - Доктор Вестрик.
В о п р о с. - Это тот доктор Вестрик, который посетил в США в
качестве европейского представителя ИТТ?
О т в е т. - Нет. Его родственник.
В о п р о с. - Вестрик из ИТТ был вашим агентом?
О т в е т. - В том смысле, как вы ставите вопрос, не был. Он выполнял
личные поручения Гиммлера и Риббентропа.
В о п р о с. - Чьи поручения он выполнял чаще?
О т в е т. - Чаще он работал на Риббентропа.
В о п р о с. - Продолжайте.
О т в е т. - Девятого ноября я принял снотворное - из-за нервного
напряжения, вызванного странным молчанием Гейдриха, разыгралась бессонница
- и уснул очень рано, в десять часов. В полночь меня разбудил телефонный
звонок. Я не понял, кто звонит в такое время, и сердито спросил, какого
черта меня будят и кто посмел это сделать. Вежливый голос сухо ответил,
что посмел это сделать "рейхсфюрер Гиммлер... Я звоню вам из поезда
Гитлера, только что мы узнали о покушении на фюрера в пивном подвале
"Бюргерброй", множество ветеранов движения убиты и ранены. Ясно, что это
работа британской секретной службы. Вы должны прекратить свою игру с
Бестом и Стевенсом, а вместо этого обязаны выкрасть их обоих. Ясно?" -
"Ясно, но..." - "Никаких "но"! - отрезал Гиммлер. - Это приказ фюрера,
который не подлежит обсуждению". Через два дня было организовано похищение
Беста и Стевенса в Венло, возле границы, где я уговорился ждать их в кафе;
наши машины сбили пограничный шлагбаум, а люди Мюллера вытащили из
"бьюика" Стевенса и Беста; лейтенант Коппенс, оказавшийся работником
голландского генерального штаба, был убит во время перестрелки...
В о п р о с. - Кто планировал похищение?
О т в е т. - Я выполнял приказ Гиммлера.
В о п р о с. - Считаете ли вы, что покушение на Гитлера в
"Бюргерброе" было специально подстроено Гейдрихом или кем-то иным из СД?
О т в е т. - Этот вопрос занимал меня многие месяцы... Однако до сих
пор я не могу дать определенного ответа...
В о п р о с. - Вы участвовали в расследовании покушения?
О т в е т. - Да.
В о п р о с. - Изложите.
О т в е т. - Через три дня после захвата Беста и Стевенса я прибыл в
Берлин и доложил Гиммлеру обстоятельства, связанные с переговорами,
которые я вел с британской секретной службой в Голландии...
В о п р о с. - Гиммлер спрашивал вас о том, предлагали ли Бест и
Стевенс убить Гитлера?
О т в е т. - Точно я не помню... Во всяком случае, в моем рапорте на
его имя я не касался этого вопроса.
В о п р о с. - Но вы допускаете возможность такого рода интереса
Гиммлера?
О т в е т. - Допускаю. Однако я должен со всей определенностью
утверждать: я и тогда настаивал на том, что Бест и Стевенс не связаны с
покушением на жизнь фюрера.
В о п р о с. - Вы допускали возможность того, что покушение готовили
другие сотрудники "Интеллидженс сервис"?
О т в е т. - Лично я такого мнения никогда не высказывал.
В о п р о с. - Ни в разговорах, ни в письменных отчетах?
О т в е т. - В разговорах я, быть может, и говорил нечто подобное, но
для того лишь, чтобы спасти Беста и Стевенса, поскольку Гитлер прямо
заявил Гиммлеру, что именно англичане готовили покушение, а
непосредственными организаторами его были Бест и Стевенс.
В о п р о с. - Гитлер сказал об этом после того, как вы похитили
Беста и Стевенса?
О т в е т. - Их похищала ударная бригада СС. Меня нельзя назвать
автором операции, я не принимал в ней непосредственного участия, приказ
пришел от Гиммлера.
В о п р о с. - Речь идет не о степени вашей вины, Шелленберг.
Напрасно вы так осторожничаете. Я облегчу ваше положение: нас интересует
главное - был ли Гитлер инициатором всей этой авантюры, задумал ли он ее
заранее, подвел ли Гейдрих, по его указанию, агента Ф-479 к нашим людям в
Голландии, чтобы организовать после этого спектакль с "покушением" на его
жизнь?
О т в е т. - Я не исключаю такой возможности, потому что, когда
Гиммлер привез меня в рейхсканцелярию и Гитлер вручил участникам операции
Железные кресты первого класса, он прямо сказал, что необходимо сделать
открытый процесс, пригласив прессу всего мира, на котором Бест и Стевенс
расскажут о том, как они готовили покушение на его жизнь, выполняя
указание сэра Уинстона Черчилля. Мне кажется, это позволило бы Гитлеру
организовать пропаганду на Остров таким образом, чтобы англичане поняли:
как только Черчилля уберут из правительства, как только на его место
придет "честный политик, отвергающий террор и диктат", он, Гитлер, готов
сесть с Лондоном за стол мирных переговоров. При этом Гитлер постоянно
говорил, что Отто Штрассер брат его бывшего друга, одного из создателей
НСДАП Грегора, расстрелянного по обвинению в государственной измене и
шпионаже в пользу врагов нации (что, конечно, было чушью, совершенно
понятная борьба за власть, ревность к Штрассеру, который пользовался
влиянием среди "старых борцов"), был именно тем человеком, который, сумев
сбежать из рейха, работал рука об руку с секретной службой англичан...
Когда по прошествии нескольких дней был задержан некий Эслер, пытавшийся
перейти границу в районе Базеля, Гитлер позвонил Гиммлеру и сказал, что
именно этот человек и готовил по заданию англичан взрыв в "Бюргерброе",
цепь очевидна: из Лондона - через Гаагу - в Мюнхен; штаб террора в доме
Беста и Стевенса, наводчик - Отто Штрассер, исполнитель - Эслер. Гитлер
приказал применить к Эслеру высшую степень устрашения и добиться
"правдивых показаний". Гитлер постоянно торопил Гиммлера и Гейдриха, а те
перевалили ответственность за расследование на меня, причем Гейдрих
порекомендовал мне зайти к шефу гестапо Мюллеру и постараться выработать с
ним общую линию. Я пришел в кабинет группенфюрера, он выглядел очень
усталым, видно было, что не спал всю ночь. "Допросы идут беспрерывно, -
сказал он, - Бест и Стевенс отрицают свое участие в покушении, Эслер несет
какую-то ахинею, он из породы фанатиков, говорит, что уже год мечтал
разорвать фюрера в клочки". Я заметил, что считаю ошибочной попытку
организовать спектакль, в котором будет разыграна версия "английского
заговора" против Гитлера, во главе которого стояли Бест и Стевенс. "Эти
люди, - сказал я, - сколько я мог их понять во время наших встреч, не
станут статистами в трагикомедии суда, они не будут говорить то, что им
напишут наши "драматурги". Мюллер ответил в том смысле, что они станут
говорить все, что будет для них написано, "я это сумею сделать, допросы с
устрашением, наркотики, врачи-психиатры, гипноз, все это у меня в руках,
но Эслер относится к числу фанатиков, он псих, его может понести на
процессе, из четырех лучших гипнотизеров только один смог его успокоить,
да и то лишь на полчаса. Если бы процесс был закрытый, можно было б почаще
объявлять перерывы, мы бы с ним работали в это время, но ведь фюрер хочет
открытого спектакля. Это рискованно". Я сказал, что намерен говорить об
этом с Гитлером. Мюллер только усмехнулся: У Гиммлера и Гейдриха этого не
вышло, попробуйте, я только скажу вам спасибо, сейчас именно тот случай,
когда наши интересы смыкаются".
В тот же день я был принят Гитлером и доложил ему свои соображения.
