не удалось удалить едва различимый вспомогательный надпочечник,
который может располагаться практически в любом месте брюшной
полости,-- это неизбежно приведет к ошибке, которая останется
незамеченной даже при вскрытии. Значит, необходимо выбирать
такие разновидности подопытных животных, у которых
дополнительных надпочечников нет.
Один незабываемый казус в моей собственной работе был
связан с технической ошибкой, обнаружить которую, несмотря на
ее примитивность, оказалось не так просто. Несколько лет назад,
докладывая о противовоспалительных гормонах перед очень большой
аудиторией на Международном терапевтическом конгрессе в Риме, я
упомянул методику "гранулемной сумки", разработанную мной для
количественного исследования воспалений. Напомню вкратце ее
суть. Крысе под кожу вводится немного воздуха, а затем
образовавшаяся воздушная сумка заполняется вызывающим
воспаление веществом, например однопроцентным раствором
кретонового масла в оливковом масле. Раздражитель, войдя в
контакт с состоящей из соединительной ткани стенкой воздушной
сумки, вызывает воспаление, причем жидкие и твердые продукты
воспалительного процесса могут быть количественно определены в
строго воспроизводимых условиях. Воспалительная жидкость
(экссудат) накапливается в полости, объем которой можно
измерить, а твердая воспалительная тканевая преграда
(гранулема), образующаяся из соединительной ткани стенки сумки,
может быть взвешена.
Я с большой тщательностью разъяснил преимущества этого
теста. Последовавшая за этим дискуссия открылась весьма
лаконичным замечанием одного специалиста, заявившего, что, в
точности повторив мои эксперименты, как я описал их, он
убедился в бесполезности этого теста.
Как только вводится кротоновое масло, утверждал он, кожа
просто разрушается вследствие некроза, так что жидкость выходит
наружу и сумка становится инфицированной.
На таких больших собраниях дискуссии уделяется очень мало
времени, так что мне необходимо было как можно быстрее
продумать возможные варианты ошибок, которые мог допустить мой
оппонент; эффект, который его замечание произвело на аудиторию,
был весьма впечатляющим. Я спросил, с каким видом крыс он
работал, сколько кротонового масла он им вводил, было ли оно
растворено в однопроцентном отношении и так далее. Он с
некоторым раздражением заверил меня, что внимательно читал мои
работы и во всем досконально следовал моим предписаниям.
Отведенное для дискуссии время подходило к концу, и я уже
был близок к тому, чтобы сдаться, когда в отчаянии задал еще
один, последний вопрос, какого рода масло он применял в
качестве растворителя. Не обладало ли оно какими-то особо
раздражающими свойствами? "О нет,-- ответил он,-- как раз
наоборот! Дабы быть уверенным, что растворитель не будет
оказывать раздражающего действия, я просто смешал кротоновое
масло с водой". Теперь все стало ясно. Дело в том, что
кротоновое масло не растворяется в воде, а просто плавает на ее
поверхности, поэтому кожа крысы вошла в контакт с
концентрированным кротоновым маслом. Кроме того, в отличие от
оливкового масла вода почти сразу же абсорбируется из места
инъекции, так что в сумке не остается ничего, кроме
концентрированного кротонового масла. Неудивительно, что кожа
разрушилась! Данное объяснение вызволило меня из чрезвычайно
затруднительного положения, но, должен признаться, мне никогда
бы не пришло в голову спросить, не использовалась ли вода в
качестве "растворителя" для не растворяющегося в воде
кротонового масла. Ошибка в методике была вскрыта лишь
случайно.
Подобные случаи, как и многочисленные примеры,
упоминавшиеся на предыдущих страницах, показывают, что в
реальной практике простые оплошности, вызванные рассеянностью,
небрежностью или недостатком опыта, гораздо более
распространены и опасны, нежели логические ошибки, возникающие
из-за недостатка интеллекта или незнания фундаментальных
законов мышления. Нет нужды доказывать, что всем следует знать
о нерастворимости кротонового масла в воде; моему критику это
было известно так же хорошо, как и мне. Но факт остается
фактом: он не посчитал это сколько-нибудь существенным
обстоятельством.
ОШИБОЧНАЯ ЛОГИКА.
Когда я был мальчишкой, на меня произвело сильное
впечатление знакомство с парадоксами Зенона, греческого
философа, который считается отцом диалектического метода
мышления. Наиболее известным примером умственной акробатики,
способным любого поставить в тупик, является его знаменитая
апория "Ахиллес и черепаха". Суть ее сводится к состязанию в
беге: если черепаха стартует первой, Ахиллес никогда не сможет
ее догнать, ибо, пока он покрывает расстояние от места старта
до того места, где в тот момент находилась черепаха, та
успевает переместиться на некоторое расстояние, и пока Ахиллес
его преодолеет, она уйдет еще вперед, и так далее до
бесконечности. Следовательно, Ахиллес никогда не нагонит
черепаху.
Теперь я должен сделать два признания: 1) в мою бытность
ребенком я не сумел самостоятельно обнаружить ошибку в этом
рассуждении; 2) вспомнив вчера эту историю, я опять не смог
найти в ней ошибку. Правда, впервые услышав ее, я сразу же
понял объяснение учителя. По-видимому, в данном отношении я не
поглупел, так как, подглядев вчера аналогичное объяснение в
книге, я опять его понял. Ошибка здесь кроется в путанице между
"бесконечностью" возможных делений на части конечного
расстояния, как утверждается в логической посылке, и той
"бесконечностью", о которой говорится в логическом выводе, тоже
связанном с этим расстоянием. По существу, это просто
семантическая ловушка.
Должен также признаться, что профессиональному ученому в
какой-то степени унизительно осознавать, что он не в состоянии
найти ошибку в рассуждении, которое во всем мире используется в
качестве обязательного и стандартного умственного упражнения
для школьников. Но я люблю учиться на своих ошибках и поэтому
попытался проанализировать возможные причины своего фиаско.
Даже после того как мне объяснили ошибку и я ее понял, я
не был удовлетворен решением. Зенон был великим философом, а
все-таки не смог обнаружить ошибку в своем парадоксе. И у меня
есть тайное подозрение, что мой школьный учитель тоже не сам ее
нашел. Разумеется, какой-то профессиональный философ все-таки
отыскал решение, иначе откуда оно попало в книгу? Мне
неизвестно, кто был этот философ, возможно Аристотель,
поскольку он любил поговорить о парадоксах Зенона. Но кто бы
это ни был, я сомневаюсь в том, что ему удалось бы преуспеть в
медицине. Биологу из опыта известно, что быстродвижущиеся
объекты перегоняют объекты, движущиеся медленно. Он настолько
уверен, что Ахиллес догонит черепаху, что просто не в состоянии
с должным энтузиазмом озадачиться тем, как это Зенон ухитрился
сам себя запутать. Быть может, биологу такое безразличие в
целом простительно, ибо если он станет тратить свою энергию на
решение апорий Зенона, кто же тогда будет изучать биологию
черепахи?
Эпилог.
Надеюсь, мне удалось показать читателю, что гораздо проще
избежать тех заблуждений, которые могут помешать биологу в его
повседневной работе, если руководствоваться здравым смыслом и
опытом, а не полагаться во всем на глубокомысленные логические
размышления. Поэтому я отобрал для специального рассмотрения
серию опасных ловушек, иллюстрирующих печальные, но правдивые
истории об ученых, угодивших в них (в большинстве случаев это
был я сам). В конечном счете все эти разнообразные заблуждения
распадаются на три группы, которые можно было бы назвать: 1)
"мираж-- нечто увиденное перевернутым вверх ногами"; 2)
"зеркальное отражение" и 3) "отвлекающие уловки". Вот вам мой
совет в связи с этим.
Учитесь сосредоточиваться -- невзирая ни на какие уловки,
западни и миражи -- сначала на выборе темы, достойной
исследования, а потом, когда ваша работа закончена,-- на оценке
ее истинного значения.
Помните, очень легко попасть в ловушку и не заметить того,
что ясно предстанет перед вами, но в перевернутом виде,
отраженным в зеркале, или с крохотной отвлекающей уловкой, и
тогда вы упустите его истинное значение.
Все эти слабости аналитического аппарата нашего мозга уже
давно известны психологам, но, подобно другим, более приятным
слабостям плоти, они продолжают "нарушать порядок", ибо
противостоять искушению трудно. Для этого одного знания
недостаточно. Если только страшная участь тех из нас, кто
попался в эти ловушки, послужит предостережением для других,--
мы обретем право сказать: "Нет мы пали не напрасно!"
* 9. КАК ЧИТАТЬ?
Образование создало огромное количество людей, способных
читать, но неспособных определять, что достойно чтения.
Джордж Тревельян
Но вот уже много лет, как я не могу заставить себя
прочитать ни одной стихотворной строки поэзии; недавно я
попробовал читать Шекспира, но это показалось мне невероятно,
до отвращения скучным. Я почти потерял также вкус к живописи и
музыке. Вместо того чтобы доставлять мне удовольствие, музыка
обычно заставляет меня особенно напряженно думать о том, над
чем я в данный момент работаю. У меня еще сохранился некоторый
вкус к красивым картинам природы, но и они уже не приводят меня
в такой чрезмерный восторг, как в былые годы. С другой стороны,
романы, которые являются плодом фантазии, хотя и фантазии не
очень высокого порядка, в течение уже многих лет служат мне
чудесным источником успокоения и удовольствия, и я часто
благословляю всех романистов. Мне прочли вслух необычайное
количество романов, и все они нравятся мне, если они более или
менее хороши и имеют счастливую развязку,-- нужно было бы,
издать закон, запрещающий романы с печальным концом. На мой
вкус, ни один роман нельзя считать первоклассным, если в нем
нет хотя бы одного героя, которого можно по-настоящему
полюбить, а если этот герой -- хорошенькая женщина, то тем
лучше.
Эта удивительная и достойная сожаления утрата высших
эстетических вкусов тем более поразительна, что книги по
истории, биографии, путешествия (независимо от того, какие
научные факты в них содержатся) и статьи по всякого рода
вопросам по-прежнему продолжают интересовать меня. Кажется, что
мой ум стал какой-то машиной, которая перемалывает большие
собрания фактов в общие законы, но я не в состоянии понять,
почему это должно было привести к атрофии одной только той
части моего мозга, от которой зависят высшие эстетические
вкусы.
Чарльз Дарвин
Классика -- это нечто такое, что каждый хотел бы прочесть,
но никто не хочет читать.
Марк Твен
Специальная литература
Какое количество специальной литературы вам следует
читать, зависит от изучаемого вами предмета и от вашей
личности, а в конечном счете только от вашей личности.
Создается впечатление, что ученый, интересующийся
сравнительно небольшой, строго ограниченной областью
исследования, должен охватить меньшее количество литературы,
нежели его коллега, изучающий обширную тему. Но в науке нет
небольших, ограниченных областей -- есть только небольшие,
ограниченные ученые. В природе каждая область сливается с
соседними, и только от вас -- и в значительной степени от вашей
способности к чтению -- зависит, где именно пройдут границы
