возникновении различных воспалительных заболеваний.
Несколькими годами раньше я обнаружил, что удаление
надпочечников не уменьшает способности к воспалению и что
противовоспалительный эффект стресса (например, при
анафилактоидном воспалении) блокируется при удалении
надпочечников. Это повлекло за собой вывод о том, что при
стрессе надпочечники обладают противовоспалительным действием,
но, когда дело дошло до интерпретации экспериментов с ДКА, я,
как ни странно, не сумел принять во внимание эти более ранние
результаты. Родившаяся таким образом гипотеза относительно
действия кортикоидов на воспалительные процессы противоречила
истине не полностью, а только наполовину. Формулировка гипотезы
могла бы приобрести гораздо более завершенный вид, если бы я
вспомнил, что противоположности часто бывают не так уж далеки
друг от друга и что "авторитет" обобщающего названия
"кортикоид" не следует преувеличивать. Лишь позднее, когда мы
учли все это, стало возможным дополнить гипотезу и прийти к
выводу о том, что надпочечники могут как усиливать, так и
уменьшать способность к воспалению и что одни кортикоиды
обладают противовоспалительным действием, а другие --
способствуют воспалению.
Так называемая "теория асбестовой прокладки" действия
кортизона основывалась на ложном представлении совсем иного
рода; но она вела свое происхождение от того же самого
психологического миража и связана почти с той же темой.
Напомним, что вскоре после того, как кортизон стал доступен для
клинического использования, клиницистами была сформулирована
гипотеза, согласно которой кортизон потому столь эффективен при
самых различных воспалительных заболеваниях, что он воздвигает
своего рода "непроницаемый барьер", "асбестовую прокладку"
между потенциальным патогеном и чувствительной живой тканью. На
самом деле противовоспалительные гормоны действуют в основном
за счет того, что препятствуют возникновению воспалительного
гранулемного барьера, и главная жизненная функция последнего
состоит в том, чтобы отделить ткани от раздражающих факторов.
Противовоспалительные гормоны не служат препятствием для
раздражающего патогена, атакующего ткани. Наоборот, кортизон
способствует разрушению ткани (некрозу) раздражающими факторами
(например, кротоновым маслом), а также распространению инфекций
(например, туберкулеза). Весьма неспецифический положительный
эффект кортизона при множестве воспалительных заболеваний
вызван именно тем фактом, что в большинстве таких случаев
образуется избыточный воспалительный барьер между патогеном и
тканью. При этом воспаление и есть та болезнь или по крайней
мере то основное болезненное проявление, которое испытывает
пациент.
Когда вам доведется формулировать теорию, помните о том,
что противоположности не так уж далеки друг от друга. И потому
попытайтесь истолковать свои данные с позиций, диаметрально
противоположных тому, что подсказывает вам первое побуждение.
"МОЛЧАЩИЙ МАРКЕР".
Эта ловушка в основном соответствует "ошибке от
привходящего" в аристотелевском "Органоне". Проблему неплохо
иллюстрирует пример с фатальным заблуждением того джентльмена,
который решил больше не пить содовой, потому что она была
единственным и явно общим компонентом всех напитков,
доставлявших ему одни неприятности,-- виски с содовой, джина с
содовой, бренди с содовой.
Можно рассказать и более серьезную историю, повествующую о
том, как даже крупные ученые попадают в простую западню логики.
В течение многих лет исследователи были уверены, что
ультрафиолетовый свет убивает бактерии лишь в присутствии
свободного кислорода. Ошибочное представление сохранялось до
тех пор, пока не была выявлена его связь с наблюдениями,
которые положили начало этому заблуждению. Для доказательств
безусловной зависимости бактерицидного действия ультрафиолета
от кислорода первые экспериментаторы пользовались двумя
методами: 1) они помещали изучаемую культуру в стеклянную
трубку, из которой выкачивался воздух; поскольку известно, что
стекло поглощает все ультрафиолетовые лучи, кроме самых
длинноволновых, то, удалив кислород, экспериментаторы
одновременно неумышленно отсекали своим стеклянным экраном
активные лучи; 2) не откачивая воздух, они направляли
ультрафиолетовые лучи на поверхность культуры на твердой среде;
обнаружив, что в этом случае стерилизуются только верхние слои
культуры, они решили, что более глубокие ее слои защищены за
счет отсутствия свободного кислорода. Теперь мы, правда, знаем:
активные лучи не могут глубоко проникать в пленки органической
материи -- именно этим объясняется тот факт, что глубинные слои
культуры не стерилизовались. В настоящее время общеизвестно,
что бактерицидное действие ультрафиолетовых лучей одинаково
эффективно как в отсутствие свободного кислорода, так и на
воздухе.
"Молчащий маркер" может внести путаницу даже в определение
анатомических структур. Например, когда хирурги прошлых
поколений заметили, что удаление щитовидной железы приводит к
судорогам, они предположили, что последние обусловлены
недостаточностью щитовидной железы. Дальнейшее открытие
паращитовидных желез, однако, показало, что 1) удаление
щитовидной железы вызывает судороги лишь в том случае, если
одновременно удаляются и паращитовидные железы (расположенные
внутри и вокруг щитовидной); 2) удаление только паращитовидных
желез вызывает судороги даже в том случае, если щитовидная
осталась незатронутой; 3) после удаления паращитовидных желез
судороги могут быть остановлены при помощи гормона
паращитовидных желез, но не с помощью гормонов щитовидной
железы. Итак, мы видим, что возникновение судорог обусловлено
действием большой и легко обнаруживаемой щитовидной железы,
сыгравшей роль "молчащего маркера" в отношении активных, но не
так легко обнаруживаемых паращитовидных желез.
МНОЖЕСТВЕННЫЕ ПРИЧИНЫ.
При обсуждении заблуждений, связанных с "альтернативными
путями", мы уже коснулись ошибок, вызванных пренебрежением
множественными причинными факторами возникновения
биологического изменения в исследуемом объекте. Мы видели, как
скрытая активность агента может стать явной благодаря
одновременному действию обусловливающих факторов. Мы говорили о
том, что, убедившись в наличии изменения, вызванного тем или
иным агентом, мы даже не пытаемся проверить, является ли он
единственным (специфичным) агентом, способным вызывать это
изменение. Исследование стресса основано на неудовлетворенности
такого рода экспериментированием. Почти каждое известное
действие стресса уже было описано ранее, но описано как
специфическое свойство того или иного агента. Суть концепции
стресса состоит в том, чтобы подчеркнуть, что определенные
изменения (активизация надпочечников, шок, препятствие
воспалению) представляют собой неспецифические явления, которые
могут вызываться множеством факторов и множеством их сочетаний.
Имеется ряд заболеваний, которые развиваются только при
одновременном наличии нескольких причинных факторов. Мы назвали
их "плюрикаузальными болезнями". Различные формы
кардионекрозов, которые могут быть вызваны у животных
совместным воздействием некоторых электролитов, стероидов и
стрессоров, развиваются лишь в том случае, если в определенной
последовательности действуют два или более фактора, которые
сами по себе не являются активными. То же справедливо и в
отношении всех форм кальцифилаксии. Подобные условия трудны для
изучения из-за сложности лежащих в их основе патогенных
ситуаций. И все же о существовании плюрикаузальных болезней
надо знать, поскольку они, по всей видимости, распространены у
человека, а поиски "причины" такой болезни в обычном смысле
слова, то есть поиски единственного специфического
обусловливающего фактора, в этом случае бессмысленны. К
сожалению, мы настолько привыкли считать, что каждая отдельная
болезнь должна целиком, или по крайней мере почти целиком
вызываться одной-единственной конкретной причиной (скажем,
особым микробом или ядом), что часто пренебрегаем вероятностью
плюрикаузальности заболевания.
Если какая-либо болезнь вызывается двумя факторами, один
из которых присутствует повсеместно, мы обычно делаем вывод,
что как раз другой и является "причинным фактором". В XIX
столетии считалось, что единственной причиной брюшного тифа
являются антисанитарные условия. В то время вызывающие его
микроорганизмы присутствовали повсеместно и развитие
заболевания целиком определялось условиями санитарии. Поскольку
большинство болезней являются "плюрикаузальными", инфекционные
заболевания зависят не только от присутствия обусловливающего
их микроба, но также и от наличия условий, необходимых для его
передачи от одного носителя к другому, и от факторов, влияющих
на восприимчивость носителя к данному заболеванию. В подобных
случаях мы склонны выделять в качестве "причины" тот фактор,
который не присутствует повсеместно.
НЕСУЩЕСТВЕННЫЕ ФАКТОРЫ, ВВОДЯЩИЕ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ.
При обсуждении ошибки, названной "молчащий маркер", мы
говорили об опасности перепутать несущественный фактор с
подлинной причиной (скажем, содовую воду с алкоголем в качестве
причины интоксикации). Тут, впрочем, второстепенный фактор
всего лишь пассивно и безучастно сопровождает активно
действующий причинный фактор. А все несущественное затуманивает
картину и вносит еще большую путаницу.
Примером такого рода может служить открытие гормона --
антагониста инсулина -- глюкагона. Когда препараты инсулина
только появились, они имели тенденцию слегка повышать
содержание сахара в крови, прежде чем вызвать характерное его
падение. Это первоначальное возрастание приписывалось действию
инсулина до тех пор, пока не представилась возможность отделить
повышающий содержание сахара в крови фактор -- глюкагон от
снижающего -- инсулина. Стало очевидно, что в этих препаратах
инсулина именно глюкагон способствовал повышению содержания
сахара в крови, а сам инсулин выступал просто в качестве
маркера действия препаратов, вообще влияющих на содержание
сахара в крови.
Японскому ученому Ногучи38 удалось выделить спирохету у
больных лептоспирозной желтухой, после чего он заключил, что
желтую лихорадку вызывали спирохеты. Эта легко объяснимая
ошибка существенно задержала изучение желтой лихорадки и в силу
традиционного для японцев понимания чести привела Ногучи к
самоубийству [Беверидж, 2].
Джон Хантер39 заразил себя гонореей, с тем чтобы
установить, отличается ли эта болезнь от сифилиса. К несчастью,
использованный им для самозаражения материал содержал
возбудители сифилиса. В результате он заболел и той и другой
болезнями одновременно, из чего извлек ложное убеждение
(господствовавшее в течение долгого времени), что обе они суть
одно и то же [Беверидж, 21].
Я до сих пор помню ту растерянность, которая охватила
меня, когда я впервые посмотрел через микроскоп на препарат
селезенки. Я не мог разглядеть ничего из того, что должен был
увидеть. Со слов профессора мне были прекрасно известны
различные структурные элементы, образующие человеческую
селезенку, но видел я миллионы крохотных синих и красных точек,
в полном беспорядке перемешанных между собой. Дело в том, что
в, селезенке так много белых и красных клеток крови и они
