рый позволяет узнать, что написал тот джентльмен; нет, это было пережи-
вание. Это всегда в форме переживания, ДЕЙСТВИЯ: нечто, что должно быть
сделано, делается; или то, что нужно знать, узнается. Это не ментальная
транскрипция, которую имеешь в обычной жизни. И все это происходит ПРИ
ДНЕВНОМ СВЕТЕ, не когда я сплю. Однажды такое произошло сразу после то-
го, как я приняла ванну. Внезапно приходит нечто, завладевает мною, и я
начинаю проживать некую жизнь, пока нечто не будет сделано -- действие
-- а как только оно сделано, все исчезает. Причем исчезает без следа.
Тем не менее, она проведет целую ночь, восемь часов, в теле умирающего
ученика со всей его агонией, и не "как если бы": она была умирающим че-
ловеком. Сознание тела было сознанием умирающего тела, со всей его аго-
нией, болью... И это продолжалось долгое время, всю ночь. Я видел ее
после этого, и она была все еще потрясена этим -- не приходится удив-
ляться. А несколько часов спустя ей сказали, что ученик умер. Так я по-
няла...
Но что за чудесный способ "познания", это несравненно! Теперь мы
полностью понимаем смысл понимания: это непосредственно и проживаемо, во
всей полноте. Все наше знание, как оно называется, это просто воображае-
мая и уклончивая болтовня, основанная на измышлениях, через вуаль нере-
альности. Здесь же живет само тело -- и "чистое" тело, как всегда, без
мягкой подстилки сфабрикованного псевдо-знания и псевдо-ощущений; други-
ми словами, без старых штампов, темного искажающего клеточного кокона.
Каждый день, тридцать, сорок раз происходит так: нечто приходит и завла-
девает мною, совершенно внезапно я ухожу в определенную концентрацию, я
ЖИВУ некоторой вещью -- точнее говоря, я ловлю себя посередине какой-то
работы. И эти неожиданные кусочки жизни -- или, скорее, действия, потому
что это всегда включает делание чего-то (это некая работа, средства ра-
боты) -- будут нарастать в своем диапазоне, становится все более неожи-
данными и универсальными: Я ловлю себя на том, что говорю с людьми, ко-
торых по большей части я даже не знаю, затем я описываю картину: если
они сделают такую вот вещь таким вот образом, то получится такой-то и
такой-то результат. Это как эпизоды в сборнике рассказов или фильме. За-
тем внезапно, в этот же день или на следующий, кто-нибудь говорит мне:
"Я получил от тебя послание, в котором ты говоришь написать такому-то
человеку и сказать ему такую и такую вот вещь!" А я не делаю это мен-
тально, это не так, что я говорю: думаю, тебе следует написать этому че-
ловеку и сделать такую-то вещь -- вовсе не так. Я живу этим. Я живу или
описываю картину, и она кем-то воспринимается. И это происходит здесь,
во Франции, в Америке, повсюду. Становится довольно забавно... Кто-ни-
будь пишет мне: ты сказала мне это. А это одна из моих "картин"! Одна из
картин, которую я прожила -- не прожила, а одновременно прожила и созда-
ла! Не знаю, как объяснить это. Как если бы, в этой конкретной жизни,
Мать создавала или вылепливала обстоятельства -- и это совершенно ес-
тественно, поскольку она была обстоятельствами. Она была тем самым слу-
чаем, так что если она поворачивала "баранку" влево (возьмем простенький
пример), то "совершенно естественно" человек, управлявший машиной, пово-
рачивал влево. Этот случай не был нечто "вне": она была в нем. Она была
случаем. И некоторые из этих историй включают страны, некоторые включают
правительства. При этом я даже не знаю результатов -- возможно, спустя
некоторое время, мы увидим. И в этой деятельности я имею всевозможное
знание, которого у меня не было! Иногда даже медицинское знание или тех-
ническое знание, которого у меня вовсе не было -- у все же оно у меня
есть, ты понимаешь, потому что я говорю: будем делать так... Забавно.
Конечно, нет нужды в техническом знании: она является знанием, так что
все известно автоматически!
Непосредственный мир -- точный.
Непрерывная материя
Но давайте не будем воображать, что это некая грандиозная жизнь
(вещи не существуют для разума, пока они не грандиозны) и что Мать была
занята тем, что распоряжалась судьбами мира и правительствами государств
-- это тоже было, но она не была "занята" каким-то частным делом: это
была естественная жизнь, в которой она не "выбирала" заранее, ментально,
что она будет делать. По другую сторону нашей ментальной сети вещи дви-
жутся в едином движении, и нет "выбора" между двумя вещами или среди ты-
сячи: каждая вещь занимает свое место (случаи тоже) и играет свою роль
(глупость тоже), и, в зависимости от тотальной надобности, вы принуждае-
тесь воздействовать на то или иное обстоятельство. И в этой тотальности,
странно (или нет), мельчайшие микроскопические вещи и мировые перевороты
имеют равную ценность. Каждая вещь является абсолютом, который хранит
свою тотальную радость или свою уникальную и незаменимую цель в миллио-
нах переплетенных движений -- все держится вместе. Как-то я был приведен
в замешательство подлинным откровением (это было в 1971, в третий раз,
когда Мать говорила о "сети", я забегаю вперед): У меня странное впечат-
ление некой сети -- сети с нитями... довольно разряженной сети, не плот-
но связанной, то есть -- которая соединяет все обстоятельства; и если у
тебя есть власть над одной из этих сетей, тогда есть целое поле обстоя-
тельств, которые внешне не имеют ничего общего друг с другом, но они
связаны там, и существование одного обязательно подразумевает существо-
вание другого. И я чувствую, что это есть нечто, что обволакивает зем-
лю... Эти обстоятельства зависят друг от друга совершенно невидимым
внешне образом, без какой-либо ментальной логики, но они связаны друг с
другом. Если осознаешь это, действительно сознаешь это, тогда можно из-
менять обстоятельства. "И ты чувствуешь, что имеешь власть над одной из
тех сетей?", - спросил я ее. Нет, это по-другому: из-за того, что я воз-
действовала на одну из этих сетей, я заметила их... Ты касаешься одной
точки, и все движется. Если была бы сила заменить одну из этих сетей
другой, - добавила она, - тогда можно было бы все изменить таким вот об-
разом. Это невыразимо. А я настаивал (вот как я получил свое открове-
ние): "На какую сеть ты воздействуешь прямо сейчас?" Но я не знаю! Эти
сети повсюду вокруг земли... Это одна из них... Я вижу... [и я был под-
вешен, сражен, действительно сражен]... Я вижу... Что же, малейшие жиз-
ненные обстоятельства там! Мельчайшие обстоятельства... вместе. Вы роня-
ете что-то, и где-то там, в Беринговом проливе, медленно откалывается
айсберг, и этот человек подготавливает государственный переворот, а тот
-- правит 229 страницу книги -- и все связано. Без логики... или с...
непостижимой логикой. Чудесной. Вот как супраментальное сознание видит
или, скорее, как оно живет. Несчетное и сплошное чудо... которое движет-
ся в этом объекте, который вы нечаянно уронили, в маленьком скорпионе,
который подходит к вашей двери, или в белой розе, которая расцветает в
саду. Читаешь мир в одном жесте.
Малейшая маленькая вещь пульсирует тотально.
Не нужно "далеко" ходить, чтобы изменить мир.
Не нужно совершать "особые" деяния, чтобы изменить мир.
Одно маленькое действие, истинное. Одна маленькая клетка, чистая.
Это невыразимо... это нужно видеть. Жить этим.
Как-то, когда я перечитывал 6000 страниц "Адженды" после ухода Ма-
тери, я получил гранки старого репринтного издания "Вопросов и Ответов"
за 1930 год, страница 229. Так что я поправил страницу 229, запечатал
конверт и отправил его в издательство. Затем я возобновил чтение "Аджен-
ды", год 1968: не первой же странице, которую я открыл в то утро, Мать
комментировала как раз тот самый разговор, стр. 229 ее "Вопросов и Отве-
тов"... Каким "случаем" всем этим годам "Адженда", где-то возле страницы
4000, удалось совпасть с той страницей 229 старых "Вопросов и Ответов",
во всей этой хронологической сложности печатных станков, корректоров,
рассыльных? Год 1930 "Вопросов и Ответов" пересекся с годом 1968 "Аджен-
ды" в едином ходе времени, пространства, печатных станков... как если бы
они были на одной и той же сети, в сию секунду. И это было не важно.
А иногда, на секунду, обнаруживается нечто интересное. Так что мы
говорим: "о, какое совпадение!"... Миллионы чудесных маленьких совпаде-
ний.
Неисчислимая жизнь внутри точки... без какой-либо значимости или с
тотальной и уникальной значимостью.
Каждая точка и каждая секунда, которую следует прожить тотально.
Это супраментальная жизнь.
Мать училась жить супраментальной жизнью. Без какой-либо логики она
входила в один "экран", затем другой экран, что, как оказывалось два дня
или два часа спустя, было совершенно логично. И самые "банальные" вещи
происходили на экране. Как-то утром я принес Матери немного денег как
подношение. Это уже произошло на экране. Все происходит таким вот обра-
зом! -- воскликнула она в шутку... Как объяснить это? Это не слова, не
мысли, не ощущения, это... "нечто". Нечто абсолютно конкретное, что при-
ходит как на экран. Если бы я была в поверхностном сознании, то сказала
бы себе: "Почему я сейчас об этом думаю?" Но я не "думаю" об этом, и это
не мысли... это некоторая жизнь, которая вырабатывается. Очень интерес-
но. Я должна учиться воспринимать вещи точно такими, как они являются. Я
не объективизирую их, ты знаешь (то есть, я не помещаю их на другой эк-
ран, где бы они стали объективным знанием). Я не делаю это вовсе, так
что я не пророчествую, иначе каким бы пророком я бы стала! [Мать не пы-
талась "вспомнить", не пыталась даже "понять": это было как нечто, пе-
ресекающее ее путь, вместе с астрами, маленькими ослами и прохожими, и
она продолжала ходить.] От мельчайшей вещи до самой большой -- циклоны,
революции, все это -- и затем крохотные вещи, гораздо более мелкие, чем
подношение денег: очень маленькие жизненные обстоятельства, нечто гото-
вое прийти, как подарок, который был мне послан или... очень маленькие
вещи, очень маленькие, кажущиеся не имеющими никакого значения -- все
отмечено одним и тем же значением! Нет "большого" или "маленького", нет
"важного" или "неважного". И так все время. Странно. Это почти... память
наперед.
Шри Ауробиндо говорил о "памяти будущего".
Очевидно, другой способ бытия.
Другое время... наперед.
И иногда приходил Древний Египет. В другой раз... из завтра? Или
вневременное время, в котором все известно. Внепространственное прост-
ранство, где все вместе. В обычном сознании есть некая ось, и все враща-
ется вокруг этой оси -- таково обычное индивидуальное сознание. И если
это сдвинулось, то чувствуешь себя потерянным. Это как большая ось (бо-
лее или менее большая, она может быть даже очень маленькой), поставлен-
ная во времени, и все вращается вокруг нее. Сознание может распростра-
няться более или менее далеко, быть более или менее высоким или более
или менее сильным, но оно вращается вокруг этой оси. Но теперь для меня
больше нет оси -- ее больше нет, она ушла, утекла! Сознание может дви-
нуться сюда, может двинуться туда или туда -- оно может двинуться вперед
или назад, оно может двинуться вообще куда угодно. Нет больше оси, соз-
нание больше не вращается вокруг оси. Интересно. Нет больше оси.
Загадочно... Несомненно, это надо пережить, а не понять.
Но определенно то, что тюрьма узкая и... не обязательная.
И это переживание развивается и обретает форму, но всегда кажется,
что это как "живой фильм" тем или иным образом: Вещи приходят, я оста-
навливаю фильм и затем работаю над ними, чтобы прояснить идеи, расста-
вить вещи по подобающим им местам, увидеть все связи... [можно было бы
подумать о режиссере, организующем различные сцены -- за исключением то-
