рульки, есть солонина, есть холодец с хреном. Словом _ польза! А посему
нечего нос воротить потому, мол, что всюду насрано.
Какое-то время все молчали, взвешивая на весах души и совести различные
серьезные вопросы и проблемы.
_ Надо выпить, _ сказал наконец Лютик. Возражений не последовало.
_ Прогресс, _ проговорил в тишине Ярпен Зигрин, _ будет, по большому
счету, рассеивать тьму. Тьма отступит перед светом. Но не сразу. И
наверняка не без борьбы.
Геральт, глядевший в окно, улыбнулся собственным мыслям и мечтам.
_ Тьма, о которой ты говоришь, _ сказал он, _ это состояние духа, а не
материи. Для борьбы с подобным необходимо вышколить совершенно других
ведьмаков. И самое время начать.
_ Начать переквалифицироваться? Ты это имел в виду?
_ Совсем не это. Меня лично ведьмачество больше не интересует. Я, как
говорится, ухожу на заслуженный отдых.
_ Как же, уходишь!
_ А вот так же! Я покончил с ведьмачеством. Совершенно серьезно.
Наступила долгая тишина, прерываемая яростным мявом котят, которые под
столом царапались и грызлись, верные законам своего рода, для которого
игра без боли _ не в радость.
_ Ты покончил с ведьмачеством, _ протяжно повторил наконец Ярпен Загрин.
_ Прямо и сам не знаю, что об этом думать, как сказал король Дезмонд,
когда его прихватили на шулерстве. Но подозревать можно наихудшее. Лютик,
ты с ним странствуешь, много с ним разговариваешь. У него наблюдаются еще
какие-нибудь признаки паранойи?
_ Ладно, ладно. _ У Геральта лицо было словно высечено из камня. _
Шутки в сторону, как сказал обожаемый тобою король Дезмонд, когда
посреди пиршества гости неожиданно принялись синеть и помирать. Я сказал
все, что имел сказать. А теперь за дело.
Он снял меч со спинки кресла.
_ Вот твой сигилль, Золтан Хивай. Возвращаю с благодарностью и низким
поклоном. Он сослужил свою службу. Помогал. Спасал жизни. И отнимал жизни.
_ Ведьмак... _ Краснолюд поднял руку в оборонительном жесте. _ Меч твой.
Я его тебе не одалживал, а подарил... Подарки...
_ Замолчи, Хивай. Я возвращаю тебе твой меч. Он мне больше не
пригодится.
_ Как же, не пригодится! _ передразнил Ярпен. _ Налей-ка ему водки.
K~rhj, потому что он начинает заговариваться, как старый Шрадер, когда
тому в рудничном шурфе кирка на голову свалилась. Геральт, я знаю, ты
натура глубокая и душа у тебя возвышенная, но не выдавай, прошу тебя,
такие хилые шуточки, потому что в аудитории, как легко заметить, нет ни
Йеннифэр, ни какой другой из твоих чародейских наперсниц, а сидим лишь мы,
матерые волки. Не нам, матерым волкам, вешать лапшу на уши, толкуя, что
меч боле не требуется, ведьмак боле не требуется, что мир, мол, бяка и
воще, то да се... Ты _ ведьмак и ведьмаком останешься...
_ Нет, не останусь, _ мягко возразил Геральт. _ Вероятно, вас удивит,
матерые волки, но я пришел к выводу, что глупо мочиться против ветра.
Глупо подставлять шею за кого-то. Даже если этот кто-то тебе платит. И
никакого отношения к сказанному не имеет философия бытия. Вы не поверите,
но собственная шкура с некоторых пор стала мне удивительно мила и дорога.
Я пришел к выводу, что глупо подвергать ее опасности, защищая других.
_ Я это заметил, _ кивнул Лютик. _ С одной стороны, это умно. С
другой...
_ Другой стороны нет.
_ Твое решение, _ чуть погодя спросил Ярпен, _ как-то связано с Йеннифэр
и Цири?
_ И не как-то...
_ Тогда все ясно, _ вздохнул краснолюд. _ Правда, не очень понимаю, как
ты, мастер меча, собираешься существовать, как намереваешься обеспечить
себе приличную жизнь. Я никак, хоть ты меня режь, не вижу тебя в роли, к
примеру, этакого овощевода, занимающегося выращиванием, опять же, к
примеру, капусты, однако, что делать, выбор следует уважать. Хозяин, поди-
ка сюда. Вот меч, махакамский сигилль из кузни самого Рундурина. Это был
подарок. Получивший более им пользоваться не желает, подаривший же _
обратно принять не может. Так прими его ты и прикрепи над печью. Переменуй
корчму в Под ведьмачьим мечом. И пускай здесь в долгие зимние вечера
текут повествования о сокровищах и чудовищах, о кровавой войне и нерушимой
дружбе. Об отваге и о чести. Пусть меч этот создает настроение слушателям
и ниспосылает вдохновение бардам... А теперь налейте-ка, други, в этот
сосуд водки, поскольку я намерен продолжать свою речь и расположен
возглашать глубокие истины и сеять перед вами многочисленные жемчуга
философских мыслей, в том числе касающихся существования.
Водку разлили по кубкам в тишине и возвышенности духа. Взглянули друг
другу искренне в глаза и выпили. С не меньшей возвышенностью духа. Ярпен
Зигрин откашлялся, обвел взглядом слушателей, удостоверился, что все
достаточно сосредоточенны и возвышенны.
_ Прогресс, _ проговорил он торжественно, _ будет освещать мрак, ибо для
того прогресс и существует, как, к примеру, жопа для... сранья. Будет все
светлей, все меньше мы будем бояться темноты и притаившегося в ней Зла.
Придет, быть может, и такой день, когда мы вообще перестанем верить, что в
этой темноте что-то затаилось. Будем высмеивать такие страхи. Называть их
ребячеством. Стыдиться их! Но всегда, всегда будет существовать тьма. И
всегда в темноте будет Зло, всегда в темноте будут клыки и когти, убийство
и кровь. И всегда будут необходимы ведьмаки.
Они сидели задумчивые и молчаливые, погруженные в мысли так глубоко, что
не обратили внимания на неожиданно усилившийся шум и гомон города,
гневный, зловещий, набирающий силу, как гудение растревоженных ос.
Почти не заметили, как по тихому и пустынному приозерному бульвару
пронеслась одна фигура, вторая, третья.
В тот момент, когда над городом взвился рев, двери корчмы У Вирсинга с
треском распахнулись и внутрь влетел молодой краснолюд, весь красный от
усилия и с трудом хватающий воздух.
_ В чем дело? _ поднял голову Ярпен Зигрин. Краснолюд, все еще не в
силах набрать воздуха, указал рукой в сторону городского центра. Глаза у
него были дикие.
_ Вдохни поглубже, _ посоветовал Золтан Хивай. _ И говори, в чем дело?
Впоследствии говорили, что трагические события в Ривии были явлением
совершенно случайным, что это была реакция спонтанная, внезапная вспышка
праведного гнева, которую невозможно было предвидеть, порожденная взаимной
враждебностью и взаимным нерасположением людей, краснолюдов и эльфов.
Cnbnphkh, что не люди, а краснолюды напали первыми, что агрессия началась
с их стороны. Что краснолюдский перекупщик оскорбил молодую дворянку, Надю
Эспозито, послевоенную сироту, что применил к ней силу. Когда же на защиту
дворянки кинулись ее друзья, краснолюд-де, скликал своих соплеменников.
Началась потасовка, потом драка мгновенно охватила весь базар. Драка, а
затем битва переродились в бойню, в массированное нападение людей на
занимаемую нелюдьми часть пригорода в районе Вязово. За неполный час _ с
момента бойни на базаре и до вмешательства магов _ погибли сто восемьдесят
четыре жителя, причем половину жертв составляли женщины и дети.
Аналогичную версию случившегося приводит в своей работе профессор
Эммерих Готтшальк из Оксенфурта.
Но были и такие, которые утверждали совсем другое. Какая уж тут
спонтанность, какая уж тут неожиданная и непредвиденная вспышка, вопрошали
они, если за несколько минут до событий на базаре на улицах появились
телеги, с которых людям принялись раздавать оружие? Какой уж тут внезапный
и праведный гнев, если фюрерами толпы, самыми заметными и активными во
время резни были люди, которых никто ранее не знал и которые прибыли в
Ривию неведомо откуда лишь за несколько дней до событий? А потом исчезли
неведомо куда.. Почему армия вмешалась так поздно? И вначале так вяло?
Другие ученые пытались отыскать в ривских событиях след нильфгаардской
провокации, а были и такие, которые утверждали, будто все это устроили
сами краснолюды на пару с эльфами. Что сами нарочно поубивали друг друга,
чтобы очернить людей.
Среди голосов серьезных ученых совершенно затерялась весьма смелая
теория некоего молодого и эксцентричного магистра, который _ пока его не
утихомирили _ утверждал, будто события в Ривии были следствием не
заговоров и не деятельности тайных сообществ, а обычнейших и весьма
распространенных свойств местного населения: темноты, ксенофобии, хамской
жестокости и глубочайшего скотства.
А потом история надоела всем, и о ней вообще перестали говорить.
_ В подвал! _ повторил ведьмак, беспокойно прислушиваясь к быстро
приближающемуся реву и крикам толпы. _ Краснолюды _ в подвал. К черту ваше
дурацкое геройство!
_ Ведьмак! _ охнул Золтан, сжимая топорище. _ Я не могу... Там погибают
мои братья...
_ В подвал! Подумай об Эвдоре Брекекекс. Хочешь, чтобы она овдовела еще
до свадьбы?
Аргумент подействовал. Краснолюды спустились в подвал. Геральт и Лютик
прикрыли вход соломенной рогожкой. Вирсинг, обычно бледный, теперь был
белый. Как сметана.
_ Я видел погром в Мариборе, _ выдохнул он, глядя на вход в подвал. _
Если их там найдут...
_ Отправляйся на кухню.
Лютик тоже был бледен. Геральт не очень этому удивлялся. В
нечленораздельном и монотонном до того реве, доходившем до них, зазвучали
отдельные ноты. Такие, при звуке которых волосы вставали дыбом.
_ Геральт, _ простонал поэт. _ Я немного похож на эльфа...
_ Не будь идиотом.
Над крышами расцвели клубы дыма. А с улочки вылетели беглецы.
Краснолюды. Обоего полу.
Двое, не раздумывая, прыгнули в озеро и поплыли, резко буравя воду,
прямо на плес. Остальные разбежались. Часть свернула к корчме.
Из улицы выперла толпа. Она бежала быстрее краснолюдов. Эту гонку
выигрывала жажда убийства.
Крики убиваемых сверлили уши, зазвенели цветные стекла в окнах корчмы.
Геральт почувствовал, как у него начинают дрожать руки.
Одного краснолюда буквально разорвали на части. Другого, поваленного на
землю, за несколько секунд превратили в кровавое месиво. Женщину закололи
вилами и пиками, ребенка, которого она защищала до конца, просто
растоптали, раздавили ударами каблуков.
Трое _ краснолюд и две женщины _ бежали прямо к корчме. За ними гналась
ревущая толпа.
Геральт глубоко вздохнул. Поднялся. Встал. Чувствуя на себе полные ужаса
взгляды Лютика и Вирсинга, снял с полки над камином сигилль, меч,
b{jnb`mm{i в Махакаме, в кузнице самого Рундурина.
_ Геральт... _ душераздирающе застонал поэт.
_ Ладно, _ сказал ведьмак, направляясь к выходу. _ Но это последний раз!
Пусть меня удар хватит, это действительно будет последний раз!
Он вышел на крыльцо, а с крыльца уже прыгнул, быстрым взмахом рассек
надвое верзилу в одежде каменщика, замахнувшегося на женщину кельмой.
Следующему отсек руку, вцепившуюся в волосы другой женщины. Топчущих
поверженного на землю краснолюда разделал двумя резкими косыми ударами.
И пошел в толпу. Быстро, извиваясь в полуоборотах. Рубил специально
широко, на первый взгляд беспорядочно, зная, что такие удары бывают
особенно кровавыми и более зрелищными. Он не хотел убивать. Хотел только
как следует покалечить.
_ Эльф! Эльф! _ раздался дикий голос из толпы. _ Убить эльфа!
Какое преувеличение, _ подумал он. _ Лютик еще, может, и сойдет, но я
не похож на эльфа, как ни крути.
Он высмотрел того, который кричал, кажется, солдата, потому что тот был
в бригантине25 и высоких сапогах. Ввернулся в толпу угрем. Солдат
заслонился древком копья, которое держал обеими руками. Геральт прошелся
мечом вдоль древка, отрубив солдату пальцы. Закружился, очередным широким
ударом вызвав крик боли и фонтаны крови.
