крикнула она. - И не думай! Не убежишь! Я твое Предназначение,
слышишь!
"Предназначения не существует, - подумал он. - Не
существует. Единственное, что предназначено всем, это смерть.
Именно смерть - второе острие обоюдоострого меча. Одно - это я.
А второе - смерть, идущая за мной по пятам. Я не могу, мне
нельзя подвергать опасности Цири".
- Я - твое Предназначение! - донеслось до него с вершины
холма, тихо, отчаянно.
Он тронул коня пяткой и поехал вперед, словно в бездну
углубляясь в черный, холодный и подмокший лес, в дружелюбную
тень, во мрак, которому, казалось, нет конца.
_______________________________________________________________
* НЕЧТО БОЛЬШЕЕ *
1
Когда по доскам моста вдруг зацокали копыта, Йурга даже не
поднял головы, только тихо взвыл, отпустил колесо, с которым
мучился, и со всей доступной резвостью вполз под телегу.
Распластавшись, сдирая спиной шершавую корку засохшего навоза и
грязи, покрывающую снизу дно повозки, он дрожал и прерывисто
повизгивал от страха.
Конь медленно приблизился к телеге. Йурга видел, как он
осторожно и мягко ступает по прогнившим, омшелым доскам.
- Вылезай, - сказал невидимый наездник.
Йурга щелкнул зубами и втянул голову в плечи. Конь фыркнул,
топнул.
- Спокойно, Плотва, - проговорил наездник. Йурга услышал,
как он похлопывает лошадь по шее. - Вылезай оттуда, человече. Я
тебе ничего плохого нс сделаю.
Купец ни на грош не поверил в заверения незнакомца. Однако
в голосе было что-то такое, что успокаивало и в то же время
интриговало, хотя вряд ли можно было назвать этот голос
приятным. Йурга, вознося шепотом молитвы нескольким богам
сразу, осторожно высунул голову из-под телеги.
У наездника были белые, как молоко, волосы, стянутые на лбу
кожаным ремешком, и черный шерстяной плащ, ниспадающий на круп
каштановой лошади. На Йургу верховой не смотрел. Наклонившись в
седле, он разглядывал колесо телеги, по самую ступицу
застрявшее между растрескавшимися досками. Неожиданно поднял
голову, скользнул по купцу взглядом и принялся рассматривать
заросли вдоль ущелья. Лицо его ничего не выражало.
Йурга выкарабкался из-под телеги, заморгал, вытер нос,
размазывая по физиономии деготь, прихваченный со ступицы.
Наездник уставился на него темными прищуренными,
проницательными, острыми, как рыбьи косточки, глазами. Йурга
молчал.
- Вдвоем не вытащить, - сказал наконец незнакомец, указав
на застрявшее колесо. - Один ехал?
- Сам-третей, - промямлил Йурга. - Со слугами. Сбежали,
гады...
- Неудивительно, - сказал наездник, глядя под мост, на дно
ущелья. - Ничего странного. Думаю, тебе следует поступить так
же. Самое время.
Йурга не проследил за взглядом незнакомца. Не хотел
смотреть на груды черепов, ребер и берцовых костей,
разбросанных меж камней и выглядывающих из-под лопухов и
крапивы, покрывавших русло высохшей речки. Боялся, что
достаточно еще раз увидеть черные провалы глазниц, выщеренные
зубы и потрескавшиеся мослы, чтобы все его самообладание
развеялось и жалкие остатки храбрости улетучились, как воздух
из рыбьего пузыря, заставив мчаться по тракту в гору, обратно,
давясь собственным криком, как это было с возницей и слугой
меньше часа назад.
- Чего ждешь? - тихо спросил наездник, поворачивая коня. -
Темноты? Тогда будет поздно. Они явятся за тобой, как только
стемнеет. А может, и раньше. Давай прыгай на коня за мной,
сзади. Убираемся отсюда, и как можно скорее.
- А телега? - в голос завыл Йурга, не очень понятно, со
страха ли, отчаяния или бешенства. - А товары? Целый год
трудов. Уж лучше подохнуть! Не оставлю-ю-ю!
- Сдается мне, ты еще не знаешь, куда тебя лихо занесло,
дружище, - спокойно проговорил незнакомец, указывая рукой на
чудовищное кладбище под мостом. - Говоришь, не бросишь телеги?
Да пойми ты, когда наступит темнота, тебя не спасет даже
сокровищница короля Дезмода, не то что твой паршивый воз.
Какого черта тебе взбрело в голову ехать через это урочище?
Решил дорогу срезать. Не знаешь, что тут творится со времен
войны?
Йурга покрутил головой: не знаю, мол.
- Не знаешь, ну-ну, - бросил незнакомец. - Но то, что лежит
на дне, видел? Трудно не заметить. Это те, которые тоже срезали
дорогу. А ты говоришь, не бросишь телеги. А кстати, интересно
узнать, что там у тебя?
Йурга не ответил, глядя на наездника исподлобья и пытаясь
решить, что лучше - "пакля" или "старые тряпки".
Наездника, казалось, не очень интересовал ответ. Он
успокоил каштанку, грызущую удила и потряхивающую гривой.
- Господин, - пробормотал наконец купец. - Помогите.
Спасите. До конца жизни помнить буду... Не оставляйте... Что
захотите дам, чего только захотите... Спасите, господин!
Незнакомец резко повернул голову, обеими руками опершись о
луку.
- Как ты сказал?
Йурга молчал, раскрыв рот.
- Дашь, чего захочу? А ну повтори.
Йурга хлюпнул носом, закрыл рот и пожалел, что у него нет
бороды, в которую можно бы наплевать. В голове кипело от
фантастических предположений касательно награды, которую мог
потребовать странный пришелец. Однако все, включая и право
ежедневных любовных игр с его молодой женой Златулиной,
казалось не столь страшным, как перспектива потерять воз, и, уж
конечно, не таким ужасным, как возможность оказаться на дне
поймы в качестве еще одного побелевшего скелета. Купеческая
привычка заставила его мгновенно произвести расчеты. Верховой,
хоть и не походил на привычного оборванца, бродягу или
мародера, каких после войны расплодилось на дорогах
тьма-тьмущая, не мог все же ни в коем разе быть и вельможей,
комесом или одним из зазнавшихся рыцарьков, слишком много
мнящих о себе и находивших удовольствие в том, чтобы сдирать
три шкуры с ближних. Йурга решил, что больше чем на двадцать
штук золота он не потянет. Однако натура торгаша удержала его
от того, чтобы назвать цену самому, и он ограничился лишь
бормотанием о благодарности до конца дней своих.
- Я спросил, - спокойно напомнил незнакомец, переждав, пока
купец замолкнет, - дашь ли ты мне то, что я пожелаю?
Выхода не было. Йурга сглотнул, наклонил голову и несколько
раз утвердительно кивнул. Незнакомец, вопреки его ожиданиям, не
рассмеялся зловеще, а совсем даже наоборот, казалось, его вовсе
не обрадовала победа в переговорах. Наклонившись в седле, он
плюнул вниз и угрюмо проворчал:
- Что я делаю? Зачем все это? Ну ладно, хорошо. Попробую
тебя вытащить, хотя, как знать, не кончится ли все это скверно
для нас обоих. А если удастся, то взамен...
Йурга съежился, готовый зареветь.
- Дашь мне то, - неожиданно быстро договорил наездник в
черном плаще, - что, вернувшись, застанешь дома, но чего
застать не ожидал. Обещаешь?
Йурга застонал и быстро кивнул.
- Хорошо, - проговорил незнакомец. - А теперь отойди. А еще
лучше - лезь снова под телегу. Солнце вот-вот сядет.
Он соскочил с седла, скинул плащ, и Йурга увидел, что
незнакомец носит за спиной на ремне, наискось пересекающем
грудь, меч. У него было туманное ощущение, что когда-то он уже
слышал о людях, именно так носящих оружие. Черная кожаная,
доходящая до бедер куртка с длинными манжетами, искрящимися от
серебристых набивок, могла указывать на жителя Новиграда или
его окрестностей, впрочем, мода на такую одежду в последнее
время вообще широко распространилась, особенно среди молодежи.
Однако молодым незнакомец не был наверняка.
Наездник стащил с лошади вьюки, повернулся. На груди у него
покачивался на серебряной цепочке медальон. Под мышкой он
держал небольшой окованный сундучок и продолговатый сверток,
окутанный кожей и перехваченный ремнем.
- Ты все еще не подлез? - спросил он, подходя. Йурга
увидел, что медальон изображает оскаленную клыкастую волчью
морду.
- Вы... ведьмак? - вспомнил он тут же.
- Угадал, - пожал плечами незнакомец. - Ведьмак. А теперь
отойди. На другую сторону телеги. Не высовывайся оттуда и сиди
смирно. Мне надо недолго побыть одному.
Йурга послушался. Присел у колеса, накрывшись епанчой. Он
не хотел смотреть, что делает незнакомец по другую сторону
телеги, а тем более глядеть на кости, валяющиеся на дне
высохшего русла. Поэтому рассматривал собственные башмаки и
зеленые звездочки мха, покрывающего прогнившие доски моста.
Ведьмак.
Солнце заходило.
Он услышал шаги.
Незнакомец медленно, очень медленно вышел из-за телеги на
середину моста. Он стоял к Йурге спиной, и на спине у него был
уже не тот меч, который Йурга видел недавно. Теперь это было
красивое оружие - головка и эфес меча и оковка ножен горели,
как звезды, блестели даже в наступающих сумерках, хотя света
уже почти не было - погасло даже пурпурно-золотистое мерцание,
еще совсем недавно висевшее над лесом.
- Господин...
Незнакомец обернулся. Йурга с трудом сдержал крик.
Лицо чужака было белым - белым и пористым, как отжатый,
только что вынутый из тряпки творог. А глаза... О боги, взвыло
что-то в Йурге. Глаза...
- За телегу, быстро, - прохрипел незнакомец. Это был не тот
голос, который Йурга слышал раньше. Купец вдруг почувствовал,
как сильно докучает ему переполненный мочевой пузырь.
Незнакомец повернулся и прошел дальше на мост.
Ведьмак.
Конь, привязанный к обрешетке телеги, фыркнул, заржал,
глухо забил копытами по доскам.
Над ухом Йурги зазвенел комар. Купец даже не пошевелил
рукой, чтобы его отогнать. Зазвенел второй. Целые тучи комаров
звенели а зарослях на противоположной стороне яра. Бренчали.
И выли.
Йурга, до боли стиснув зубы, сообразил, что это вовсе не
комары.
Из мрака, густеющего на покрытом кустами склоне, появились
маленькие уродливые фигурки - не больше четырех локтей, худые,
словно скелеты. Они вышли на мост странной походкой, словно
цапли, резкими быстрыми движениями высоко поднимая шишковатые
колени. Глаза под плоскими складчатыми лбами светились желтым,
в широких лягушачьих пастях блестели белые конские зубы.
Уродцы, шипя, приближались.
Незнакомец, словно статуя, неподвижно стоявший посреди
моста, вдруг поднял правую руку, странно сложив пальцы.
Отвратительные карлики попятились, зашипели громче, но тут же
снова двинулись вперед, все быстрее, поднимая длинные, тонкие,
как прутики, когтистые лапы.
По доскам слева заскребли когти, из-под моста выскочил
вдруг очередной уродец, остальные, странно подпрыгивая,
ринулись вперед. Незнакомец закружился на месте, сверкнул меч,
выхваченный неведомо когда. Голова забирающегося на мост
существа отлетела на сажень вверх, волоча за собой косу крови.
Белоголовый прыжком налетел на группу других, завертелся,
быстро рубя налево и направо. Уродцы, размахивая лапами и воя,
кинулись на него со всех сторон, не обращая внимания на
сверкающий, режущий, как бритва, клинок. Йурга скорчился,
прижавшись к телеге.
Что-то упало ему под ноги, обрызгало кровью. Это была
длинная, костлявая, чешуйчатая, как куриная нога, лапа с
четырьмя когтями.
Купец вскрикнул. И тут же почувствовал, как что-то
пробегает рядом. Он скрючился еще больше, хотел нырнуть под
телегу, в этот самый момент что-то свалилось ему на шею, а
когтистые лапы впились в висок и щеку. Он заслонил глаза, рыча
и дергая головой, вскочил и нетвердыми шагами выбежал на
середину моста, спотыкаясь о валяющиеся на досках трупы. На
