и не отрывал глаз от неба.
- Он завсегда так, - сказал Живодер. - Размышляет или
молится. Говорит, так надо, потому как боги наказали ему людей
от худа оберегать.
- У нас в Кринфриде, - буркнул Богольт, - таких в телятнике
держат на цепи и дают куски угля, тогда они на стенах разные
разности малюют. Но довольно о ближних сплетничать, поговорим
об интересе.
В крут света беззвучно ступила закутанная в шелковый плащ
невысокая молодая женщина с черными волосами, покрытыми золотой
сеточкой.
- Чем это тут так несет? - спросил Ярпен Зигрин,
прикидываясь, будто ее не видит. - Не серой ли?
- Нет. - Богольт демонстративно потянул носом, глядя в
сторону. - Мускус или что-то вроде.
- Нет, пожалуй, это... - поморщился краснолюд. - Ах! Так
это ж благородная госпожа Йеннифэр! Здрасьте, здрасьте!
Чародейка медленно обвела взглядом собравшихся, на
мгновение задержала блестящие глаза на ведьмаке. Геральт еле
заметно улыбнулся.
- Позвольте присесть?
- Что за вопрос, благодетельница вы наша, - сказал Богольт
и икнул. - Присядьте вот тут, на седле. Сдвинь зад, Кеннет, и
подай благородной колдунье седло.
- Вы тут о делах, я слышу. - Йеннифэр уселась, вытянув
стройные ноги в черных чулках. - Без меня?
- Нс смели, - сказал Ярпен Зигрин, - беспокоить столь
важную особу.
- Ты, Ярпен, - прищурилась Йеннифэр, повернувшись к
краснолюду, - лучше б помолчал. С первого дня ты делаешь вид,
будто меня вообще не существует, так уж и продолжай в том же
духе, не утруждай себя.
- Да что вы, госпожа! - Ярпен показал в улыбке неровные
зубы. - Как можно! Да пусть меня клещи лесные покусают, ежели я
не трактирую, нет, не тракую вас лучше, чем нежели воздух.
Воздух, к примеру, мне случается испортить, а касательно вас я
б себе этого ни в коем разе не позволил.
Бородатые "ребяты" зашлись хохотом, но тут же замолкли,
увидев синее мерцание, вдруг охватившее чародейку.
- Еще одно слово - и от тебя останется лишь испорченный
воздух, - сказала Йеннифэр, и в ее голосе прозвучал металл. - И
грязное пятно на траве.
- И верно, - кашлянул Богольт, разряжая обстановку. -
Помолчи, Зигрин. Послушаем лучше, что нам скажет госпожа
Йеннифэр. Она только что заметила, будто мы тут болтаем о делах
без нее. Отседова вывод, что у нее есть какое-то предложение.
Послушаем. Только б не предложила собственными чарами уделать
дракона.
- А что? - подняла голову Йеннифэр. - Думаешь, невозможно,
Богольт?
- Может, и возможно. Но нам не окупится, потому как вы
тогда потребуете половину драконьего богатства.
- Как минимум, - холодно сказала чародейка.
- Ну вот, сами видите, нас это ну никак не устраивает. Мы,
милсдарыня чародейка, бедные солдаты - если добыча пройдет мимо
нашего носа, то голодать нам как пить дать. Мы щавелем и
лебедой пробиваемся...
- Разве что в праздник сурок какой аль суслик попадется, -
грустно вставил Ярпен Зигрин.
- ...водой колодезной запиваем. - Богольт отхлебнул из
бутыли и слегка встряхнул ее. - У нас, госпожа Йеннифэр, нету
другого выхода, как только получить свою долю или зимой под
забором коченеть. А постоялый двор денег стоит.
- И пиво, - добавил Нищука.
- И девки распутные, - размечтался Живодер.
- Потому, - Богольт взглянул на небо, - мы сами, без чар и
вашей помощи дракона уделаем.
- Ты уверен? Запомни, существует предел возможного,
Богольт.
- Может, он и существует, только я ни разу не встречал.
Нет, госпожа, повторяю, мы сами дракона прикончим, без всяких
там чар.
- Тем более, - добавил Ярпен Зигрин, - что у чар тожить
наверняка есть свои пределы возможного, которые, в противу
наших, нам неведомы.
- Ты сам придумал, - медленно спросила Йеннифэр, - или тебе
подсказали? Уж не присутствие ли ведьмака в вашем
глубокоуважаемом обществе позволяет вам так задираться?
- Не-а, - сказал Богольт, глядя на Геральта, который,
казалось, дремал, лениво растянувшись на попоне и положив
голову на седло. - Ведьмак тут ни при чем. Послушайте,
благородная Йеннифэр. Мы сделали королю предложение, он
отмолчался. Ну ничего, мы народ терпеливый, до утра погодим.
Ежели король предложение примет, едем дальше разом, нет - мы
возвращаемся.
- Мы тоже, - буркнул краснолюд.
- Никакой торговли не будет, - продолжал Богольт, - так
сказать, на нет и суда нет. Передайте наши слова Недамиру,
милсдарыня Йеннифэр. А вам скажу, предложение выгодно и вам, и
Доррегараю, ежели вы с ним столкуетесь. Нам, учтите, драконий
труп до фени, токмо хвост возьмем. Остальное ваше будет, бери,
выбирай! Не пожалеем для вас ни зубов, ни мозга, ничего, что
вам потребно для колдовства.
- Конечно, - добавил, хихикая, Зигрин, - падаль будет ваша,
чародейская. Никто не отберет. Разве что другие трупоеды.
Йеннифэр встала, закинула плащ на плечо.
- Недамир не намерен ждать утра, - сказала ока резко. - Он
уже сейчас согласен на ваши условия. Наперекор, чтоб вы знали,
моим и Доррегараевым советам.
- Недамир, - медленно процедил Богольт, - проявляет
мудрость, удивительную для столь недозрелого короля. Потому как
по мне, госпожа Йеннифэр, мудрость - это, в частности, умение
пропускать мимо ушей глупые или неискренние советы.
Ярпен Зигрин хмыкнул в бороду.
- Запоете иначе, - чародейка уперлась руками в бока, -
когда завтра дракон вас исхлещет, изрешетит и раздолбает ваши
кости. Станете мне туфли лизать и скулить, моля о помощи. Как
всегда. Я достаточно хорошо знаю вас и вообще таких, как вы. До
тошноты.
Она повернулась и ушла во мрак, не попрощавшись.
- В мое время, - сказал Ярпен Зигрин, - чародейки сидели в
башнях, читали умные книги и помешивали лопатками в тиглях. Не
путались у воинов под ногами, не лезли в наши дела. И не
крутили задом у мужчин перед глазами.
- А задок-то, честно говоря, ничего себе, - сказал Лютик,
настраивая лютню. - А, Геральт? Геральт! Эй, куда ведьмак
запропастился?
- А нам-то что? - буркнул Богольт, подбрасывая поленья в
костер. - Ушел. Может, по нужде. Его дело.
- Конечно, - согласился бард и ударил по струнам. - Спеть
вам чего-нибудь?
- А что, спой, - сказал Ярпен Зигрин и сплюнул. - Только не
думай, будто за твое блеяние я дам тебе хоть шелонг. Тут,
парень, не королевский двор.
- Оно и видно, - кивнул трубадур.
5
- Йеннифэр.
Она обернулась, точно удивленная, хотя ведьмак не
сомневался, что она уже давно слышала его шаги. Поставила на
землю деревянный ушат, выпрямилась, откинула со лба волосы,
высвобожденные из-под золотой сеточки и теперь крутыми локонами
спадающие на плечи.
- Геральт.
Как обычно, она носила только два своих цвета - черное и
белое. Черные волосы, черные длинные ресницы, позволяющие
только гадать о цвете скрытых ими глаз. Черная юбка, черный
короткий кафтанчик с белым меховым воротником. Белая рубашка из
тончайшего льна. На шее - черная бархотка, украшенная усеянной
бриллиантами обсидиановой звездой.
- Ты ничуть не изменилась.
- Ты тоже, - поморщилась она. - И в обоих случаях это
одинаково нормально. Однако напоминать об этом, хоть, может,
это и не самый скверный способ начать разговор, бессмысленно.
Правда?
- Правда, - кивнул он, глядя туда, где стояла палатка
Недамира и горели костры королевских лучников, частично
загороженные темными квадратами фургонов. Со стороны дальнего
костра долетал звучный голос Лютика, напевающего "Звездным
трактом", одну из своих самых удачных любовных баллад.
- Ну что ж, со вступлением покончено, - сказала волшебница.
- Что дальше? Слушаю.
- Видишь ли, Йеннифэр...
- Вижу, - резко прервала она. - Но не понимаю. Зачем ты
приехал? Ведь не ради же дракона? В этом-то, думаю, ничего не
изменилось?
- Нет. Ничего.
- Так зачем же, спрашиваю, ты присоединился к нам?
- Если я скажу, что из-за тебя, поверишь?
Она молча глядела на него, к в ее блестящих глазах было
что-то, что никак не могло понравиться.
- Поверю, почему бы нет, - сказала она наконец. - Мужчины
любят встречаться с бывшими любовницами, любят освежать
воспоминания. Любят думать, будто давние любовные игры дают км
что-то вроде пожизненного права собственности на партнершу. Это
хорошо влияет на их самочувствие. Ты не исключение. Несмотря ни
на что.
- Несмотря ни на что, - усмехнулся он, - ты права,
Йеннифэр. Твоя внешность прекрасно влияет на мое самочувствие.
Иначе говоря, я рад, что вижу тебя.
- И это все? Ну допустим, я тоже рада. Нарадовавшись, желаю
спокойной ночи. Видишь, я отправляюсь на отдых. А
предварительно намерена смыть с себя пыль и грязь. Но при этом
привыкла раздеваться. Посему удались и с присущим тебе тактом
обеспечь мне минимум удобств.
- Йен, - протянул он к ней руки.
- Не называй меня так! - яростно прошипела она, отскакивая,
а из пальцев, протянутых в его сторону, посыпались голубые и
красные искры. - Если коснешься, выжгу глаза, прохвост.
Ведьмак попятился. Чародейка, немного остыв, снова откинула
волосы со лба, встала перед ним, упершись руками в бока.
- Ты что думаешь? Что мы весело поболтаем, вспомним давние
времена? А может, в завершение всего пойдем вместе на воз и
подзаймемся любовью на овчинах, так просто, чтобы освежить
воспоминания? Да?
Геральт, не зная, читает ли чародейка его мысли или удачно
угадывает, молчал, криво улыбаясь.
- Эти четыре года сделали свое, Геральт. У меня все прошло,
и только исключительно поэтому я не наплевала тебе в глаза при
сегодняшней встрече. Но пусть тебя не обманывает моя
сдержанность.
- Йеннифэр...
- Молчи! Я дала тебе больше, чем кому-либо из мужчин,
паршивец. Сама не знаю, почему именно тебе. А ты... О нет,
дорогой мой. Я не девка и не случайно прихваченная в лесу
эльфка, которую можно в одно прекрасное утро бросить, оставить
на столе букетик фиалок и уйти, не разбудив. Которую можно
выставить на посмешище. Осторожней! Если сейчас ты скажешь хоть
слово, пожалеешь!
Геральт не произнес ни слова, безошибочно чувствуя бурлящую
в Йеннифэр злобу. Чародейка снова смахнула со лба непослушные
локоны, взглянула ему в глаза.
- Что ж, мы встретились, - тихо сказала она. - Не надо
выставлять себя на посмешище. Сохраним лицо. Прикинемся
хорошими знакомыми. Но не ошибись, Геральт. Между нами уже нет
ничего. Ничего, понимаешь? И радуйся, ибо это означает, что я
уже отказалась от некоторых проектов, еще совсем недавно
касавшихся тебя. Однако отсюда вовсе не следует, что простила.
Я тебя никогда не прощу, ведьмак. Никогда.
Она резко повернулась, схватила ушат, расплескивая воду, и
ушла за воз.
Геральт отогнал бренчавшего над ухом комара и медленно
пошел к костру, у которого в этот момент редкими хлопками
награждали выступление Лютика. Он посмотрел на темно-синее небо
по-над черной пилой вершин. Хотелось смеяться. Неведомо чему.
6
- Эй, там, осторожней! Следите! - крикнул Богольт,
оборачиваясь на козлах назад, к колонне. - Ближе к скале!
Следите!
Возы катились, подскакивая на камнях. Возницы ругались,
хлестали лошадей кнутами, наклонившись, беспокойно следили,
достаточно ли далеко колеса проходят от края каньона, вдоль
которого бежала узкая, неровная дорога. Внизу, на дне пропасти,
белой пеной среди валунов бурлила река Браа.
Геральт придержал коня, прижимаясь к каменной стене,
покрытой редким коричневым мхом и белым налетом, напоминающим
