-- Да, в январе месяце.
-- В рыжий горошек, -- шучу я, а сам себя спрашиваю, на кого же он
будет походить, маленький царь в горошек папаши Матиаса.
-- А как тебя приняли ребята в Лионе?
-- Очень славные.
Отчего же тень омрачила лило Матиаса, этого живого Ван Гога? Его
рыжеватый взгляд покрывается дымкой. Он нервно просовывает палец под
воротник рубашки.
-- Ты там работаешь в лаборатории?
-- Нет, я уже два месяца преподаю в школе полиции Сен-Сир на Золотой
Горе.
Я поздравляю его, восхищенно присвистнув.
--Теперь прямая дорога в институт, дружище. А что ты там преподаешь для
слушателей?
-- Опознавание по пулевым отверстиям.
-- Преподаватель пулевых отверстий, это что-то оригинальное, -- с умным
видом изрекаю я. -- На визитной карточке это выглядит солидно. Да, ты с нами
перекусишь, надеюсь?
-- Я не хотел бы вас беспокоить.
-- Брось ломаться! Ты приехал с женой?
-- Нет. В ее положении, сами понимаете...
-- У тебя дела?
Он прокашливается и заявляет:
-- Я приехал к вам.
Я престо ошарашен. Я сразу предчувствую что-то нехорошее. Я опорожняю
свой стакан, потому что я почти такой же, как Берю: налитый стакан меня
раздражает.
-- У тебя неприятности?
Он смотрит на меня натужным взглядом. Прядь волос цвета опавших листьев
свисает на его веснушчатый лоб. Он пахнет рыжим; такой сильный и терпкий
запах может разбудить любую аудиторию. Многие лекторы только бы выиграли от
того, что они конопатые.
-- Я боюсь, господин комиссар.
Это самое неприличное из всего, что может произнести его рот. Матиас
сколько угодно может быть лабораторным работником, сражаться со своими
лупами, пробирками и фотоувеличителями, но это совсем не говорит о том, что
он хлюпик.
-- Рассказывай!
-- Все начались через неделю после моего прибытия в школу полиции.
Как-то вечером я задержался в своей лаборатории. И как раз тогда, когда я
выходил из нее, я услышал крик с верхнего этажа. Мимо меня пролетело что-то
темное и с грохотом ударилось об пол. Это был один из слушателей школы.
Почему-то у меня возникло впечатление, даже -- уверенность, что кто-то его
сбросил через перила. Поэтому я не побежал вниз, а одним махом взбежал
наверх.
-- Рефлекс ищейки, это точно! -- одобрительно говорю я. -- А потом,
дитя мое? Говорите мне все!
-- Я не заметил ничего странного. На последнем этаже находится кафедра
средств связи. Там никого не было, некоторые двери были заперты на замок!
Тогда я спустился.
-- А что с этим классным прыгуном?
-- Умер. Пролом черепной коробки.
-- Что показало расследование?
-- Заключение: самоубийство в состоянии депрессии.
-- Я пока не усекаю причины твоего страха.
-- Меня чуть было дважды не убили, господин комиссар. У Матиаса легкий
тик, одна щека подергивается.
-- Ты уверев?
-- А как же! В первый раз это было на следующий день после того
самоубийства.
Я собирался сесть в свою машину, как какой-то автомобиль как смерч
тронулся с места и помчался прямо на меня. Я чудом успел перемахнуть через
капот машины, на кузове моей "восьмерки" до сих пор осталась вмятина. Вторая
попытка была предпринята в лаборатории школы. Вместо порошкообразного
реактива мне во флакон насыпали бугназильную селитру. И когда я стал делать
анализ, раздался ужасный взрыв.
Он показывает совершенно черную ладонь левой руки.
-- Это чудо, что я там не остался!
Наступает тишина. От всего этого действительно можно прийти в смущение.
-- Что ты думаешь по существу, Матиас? Он похож на большого умного
мальчика. Из категории всегдапервыйвклассе. Хорошие отметки, доски почета и
дипломы была придуманы для парней его породы.
Без особого ума, но с большой поглощающей способностью мозга. Без
инициативы, но с громадным прилежанием. Он ждет от жизни только то, что она
может ему дать: устойчивое положение, плодовитую супругу, загородный дом и
орден "Академические пальмы". Он уже сам по себе академиченв. Доволен тем,
что он живет, что он рыжий и приносит пользу.
-- По существу, господин комиссар, я думаю следующее. Некто убил
слушателя. Этот некто посчитал, что я либо его увидел, либо догадался, что
речь идет об убийстве. Теперь он меня опасается и хочет меня убрать. Вы
думаете, что я неправ?
-- Стоящая гипотеза, Ваша честь! Ты рассказывал об этом коллегам из
Лиона?
Он качает своей огненной макушкой.
--Нет.
--Почему?
Он медлит с ответом, но я уже все уловил. Он из породы осторожных. Он
знает, что человеку, ставшему посмешищем, практически невозможно сделать
карьеру, поэтому он не хочет подвергать себя риску вляпаться в идиотскую
историю, разыгрывая роль героя из детектива "черной серии". А вдруг он
ошибся? А вдруг он оказался жертвой своего воображения? А? Он предпочитает
рисковать своей шкурой потихоньку, не высовываясь, как тот обыватель,
который идет покупать лотерейный билет за три франка в соседний квартал,
-- Я предпочел сначала поговорить об этом с вами, -- лепечет он.
-- Ты правильно сделал, -- одобряю я,-- после обеда расскажем обо всем
шефу.
Факел мучается. Он боится последствий. Надо сказать, что в нашей фирме,
т.е. префектуре полиции, с неохотой проводят внутреннее расследование. Можно
встретить немало каменщиков, которые строят дома для себя, но найдется мало
полицейских, которые ведут следствие в личных целях. Полицейский -- это
прежде всего чиновник, нужно, чтобы он был послушным и тихим, чтобы его рожа
сливалась с серым цветом стен. Это же государственное имущество, в конце
концов! Премии в конце года, награды в конце карьеры, посмертные слова для
поощрения самых хамелеонистых.
-- Вы полагаете, что господин директор?..
-- Неофициальным образом, малыш. Он будет польщен, что ты пришел
поплакаться в жилетку Альма Матер. Она всегда давала от своего щедрого
вымени тем, кого вскормила своей грудью.
Входит Фелиция и говорит, что рубон готов. Отблески плиты до сих пор
пляшут в ее добрых глазах.
Маман знает цену простым человеческим радостям и умеет сотворить их. С
ней забываешь об этих любителях закусочныхавтоматов, которые вынуждены
насаживать себя на алебарды или нюхать наркотик, чтобы испытать острые
ощущения. Да что такое кокаин по сравнению с антрекотом а ля Берси? А
содомизация по сравнению с приправой к буйябесовой ухе, а? Разница только в
отверстиях! В сущности, жизнь -- это лужайка для гольфа, утыканная лунками.
К тому же она и заканчивается лункой: громадной черной прожорливой пастью
земли, которая все пожирает.
Маман приготовила царский рубон! Жареные почки с корочкой. Курица с
кэрри. Как же я раньше не догадался? Ведь запах кэрри витал в воздухе. Это
запах, который очаровывает и приводит в смятение ваши внутренности. Одним
словом, нутряной запах!
Мы с Матиасом садимся за стол и меняем тему разговора. Нужно быть
горожанами (как отборная команда напыщенных пожарных). Рыжий расспрашивает
меня о Пино, Берюрье, об остальных, а также о фирме -- вашей префектуре
полиции. Он немножко жалеет о том, что уехал, хотя взамен получил беременную
половину и "Рено-8" с лионским номером 69. Преподаватель пулевых отверстий
-- это увлекательно и почетно, и все такое прочее, но все же у Парижа свои
прелести. Воспоминания роятся в его голове, щекочут его сердце. Глаза
запотевают, как окна зимой. Я отвлекаю его от грустных мыслей и начинаю
рассказ о злоключениях Толстяка со своей графиней. Кое-что, естественно,
прибавляю. Матиас складывается циркулем от смеха. Маман задыхается. Берюрье,
вступающий в схватку с правилами хорошего тона в лице графини -- это зрелище
first quality*, согласитесь! Когда в этой схватке непасхальные яички Берю
прихватит радикулит, его поникший письменный прибор будет в состоянии
подписывать лишь стерильные контракты.
Так вот, сидим мы такой веселой компанией, и тут приходит наша
домработница. Ее фамилия Согреню, буквально Нескладуха, кажется, я вам о ней
уже рассказывал в своем последнем шедевре. Она похожа на обезвоженный
гриб-сморчок. За всю свою разнесчастную жизнь она пролила столько слез, что
нет ничего удивительного в том, что она такая иссохшая. Она пережила столько
огорчений, неприятностей, унижений, что из них можно составить целую
коллекцию!
Поскольку моя матушка всегда ей сочувствует, это поддерживает ее в
странствиях по долине слез. Они плачут вдвоем, поровну принимая на себя
бремя очередной неприятности тетушки Согреню. А их у нее хватает. То ее муж
сломал руку, то ее сын-черноблузник измывается над ней, то ее дочка понесла
от одного джентльмена, напичканного гонококками, то ее кота раздавило
машиной, то ее певчая канарейка почила в бозе на просе, на которое так
трудно заработать. Совсем недавно ей нанес визит судебный исполнитель по
поводу непогашения долга за купленный в рассрочку телевизор, а потом пришел
парень из магазина электробытовых товаров и забрал криминальный телевизор,
потому что ему надоело возиться с возвращаемыми ему неоплаченными векселями.
Для дамы Согреню это был страшный удар, прямо под ложечку -- ведь она
лишилась возможности видеть своего любимого телекомментатора Леона Зитрона.
И теперь вечерами, возвращаясь домой, она вынуждена подпирать витрину
магазина "Фея света", где одновременно работает дюжина телевизоров. Разве
это плохо, видеть сразу дюжину Зитронов? Это как-то успокаивает. К тому
* Первого сорта- -- англ.
же Леон вполне заслуживает того, что его круглая физиономия
тиражируется на многих экранах. Поэтому, когда она приходит к вам подтирать
заднее место наших кастрюль, она тут же врубает телек. Стоило Фелиции
разрешить ей это один раз, как это стало автоматическим. "Голос ее
повелителя -- наша любимая передача, поэтому мы ничем не рискуем, правда?
Сегодня она тоже не упускает своего. Едва скинув черный платок, она
врубает телек на всю мощь. Телевизор стоит в столовой, и старуха оставляет
двери открытыми, чтобы было видно с кухни. Она не гордая, может и постоять.
И встает в дверях. С нашего стола нам видно только ее обвисший, как паштет
Маркони, зад. Фелиция на ушко извиняется за нее перед Матиасом, которого
этот поступок мог, мягко говоря, удивить. Но тот все прекрасно понимает. Он
тоже фанатик малого экрана. "Мы ведем прямую передачу из..." -- его страсть.
Мой друг Матиас всегда любил болезни, особенно скрытые, которые трудно
обнаружить. Такие, которые начинаются с пустяковины вроде мигрени или
безобидных прыщей. Вначале они поднимают лапки перед аспирином, эти
негодницы, но потом восстанавливают силы, и в один прекрасный день человек в
белом халате показывает вам клочок мяса по телеку, сопровождая показ
комментариями, в которых, похоже, прекрасно разбирается и ведущий передачи
"Здоровье" г-н Лалу.
Будет жалко, если Рыжего пришлепнет его таинственный убийца. В глубине
души он мечтает о том, хотя наверняка побоится признаться в этом, чтобы
окочуриться от какой-нибудь совершенно новой болезни, которую назовут
"болезнь Матиаса".
Он представляет, как его печень, его селезенку, его детородный аппарат
или меха его легких снимают на цветную фотографию и выпускают в виде
буклета. Каждый орган имеет какой-нибудь неизвестный нарост или причудливой
формы каверну. Стрелками обозначены очаги, поражения, а сопроводительные
надписи поясняют, что с ним произошло, как он отбросил копыта, причины и
следствия, симптомы и риск заражения. Сколько бы ни говорили о том, что
