билет.
Сначала я разливаю кофе, чтобы уже не возвращаться к нему, затем перехожу
к чаю- Он тут не пользуется особой любовью. Пьют его только трое: профессор,
Мартин (чтобы сохранить фигуру) и Минивье...
Я наливаю им три нормальные дымящиеся чашки, а в тот момент, когда они
положили сахар, подаю блюдо с тостами... При этом я ухитряюсь опрокинуть
чашку профессора...
Я прошу прощения, промокаю лужу и испытываю непреодолимое желание влепить
Мартин пощечину, потому что эта идиотка предлагает профессору свою чашку. К
счастью, реликты французской галантности заставляют Тибодена отклонить ее
предложение. Минивье, кладущий четыре куска сахару, не может предложить
боссу свою, потому что тот кладет только два.
Я возвращаюсь на кухню и готовлю чай по особому рецепту. Я выливаю в
чашку половину содержимого флакона. Перед тем как подавать ее, я нюхаю,
проверяя, не чувствуется ли запах посторонней жидкости... Нет, пахнет только
чаем.
Все-таки слегка дрожа, я несу этот смертельный завтрак моей жертве.
Тибоден оживленно говорит о работе на день.
Я внимательно слежу за его чашкой; когда он подносит ее к губам, я
чувствую легкий укол в сердце. Он скоро почувствует то же, только гораздо
большей силы!
Он отпивает глоток и останавливается, чтобы заговорить. Значит, пойло
все-таки пахнет. Но он продолжает пить, видимо сказав себе, что повар из
меня паршивый. Наконец он выпивает всю чашку. Теперь, как говорится, жребий
брошен. Он начал путь к яме глубиной в два метра... Послезавтра у
цветочников будет много работы!
Я смотрю вслед удаляющейся группе ученых. Со мной остается одна Мартин,
чтобы помочь мне убрать со стола.
- Ты сегодня какой-то грустный,- замечает она.
- Думаю о жизни,- отвечаю я, пожимая плечами.
- И это нагоняет на тебя тоску?
- Да. Временами она кажется мне отвратительной... Она бросает на меня
игривый взгляд, от которого возникло бы желание даже у снеговика.
- Однако она имеет и хорошие стороны, мой дорогой... Вспомни...
Очень прозрачный намек на наши ночные шалости. Женщины любят доставать
вас намеками на эти темы.
Я ласково шлепаю ее по попке.
- Ты права, моя черноволосая красавица,- говорю. Она встряхивает пышной
пепельной шевелюрой.
- Почему черноволосая?- спрашивает она с легкой улыбкой выздоровевшего
печеночника.
-А почему светловолосая?- отзываюсь я тоном, так перегруженным намеками,
что последний слог уже просто невозможно удержать.
Она громко смеется. Через четверть часа мы проходим через парк в дом.
Внутри стоит большой шухер. Мы находим профессора лежащим на плитке
холла. Весь его штаб сгрудился вокруг него с мрачными лицами.
Двое докторов осматривают его и спрашивают друг друга взглядом.
- Сердце,- говорит Минивье.
Дюрэтр соглашается с ним кивком головы.
Мартин издает обычные в таких случаях восклицания, а я с некоторым
сожалением смотрю на беднягу, которого только что вычеркнул из списка живых.
- Он еще жив,- заявляет Дюрэтр.- Думаю, его надо отправить в больницу
Эврё, а?
Минивье относится к его идее скептически.
- Лучше его не трогать... Я сделаю ему укол камфарного масла...
Ну, пошла работа. Все суетятся, бегут за одеялами и подушками, чтобы
уложить Тибодена... Толстяк Бертье с расстроенным видом щупает ему пульс...
- Еще бьется...- шепчет он.
- Сердечный приступ?- спрашиваю я.
- Да.
- Есть надежда?- лицемерно интересуюсь я.
Толстяк морщится.
- После укола станет ясно... Но я не думаю!
И тут я вспоминаю о лаборатории. На мой взгляд, я должен воспользоваться
всеобщим смятением и тем, что все заняты профессором, чтобы спереть из его
сейфа документы...
Я, как ни в чем не бывало, иду в его кабинет. Прежде чем свалиться, он
успел отпереть дверь... Захожу внутрь и галопом мчу прямо к сейфу.
Поворачиваю гайку, отодвигающую аквариум, и набираю ЛИДО... Все проще
простого. Я открываю уже не первый сейф, но в этот раз получаю шах и мат! Он
остается запертым. Должно быть, старикан сменил комбинацию. Я возвращаю
аквариум в нормальное положение.
Я осматриваю лабораторию, где родилось одно из величайших открытий,
сделанных человеком. И надо же, по требованию политики я ликвидировал того
самого человека, который его сделал...
Мною овладевает глубокое разочарование. Я думаю о старике Тибодене,
умирающем в холле... Как паршиво!
Мой расстроенный взгляд останавливается на рабочем столе, на котором
материализовывался его гений.
Что-то заставляет меня нахмурить брови... Это маленькая круглая точка в
центре блокнота. Точка, которая является слабым отблеском... Отблеском
дневного света...
Это тем более странно, что, как я уже говорил, в комнате нет окон...
Может быть, дырка?
Я поднимаю голову и замечаю пятнышко света на потолке. Да, как раз над
рабочим столом Тибодена в потолке есть крохотная дырочка. Падающий из нее
свет не заметен в обычное время, потому что тогда в комнате включено
электричество! А я сейчас, чтобы не привлекать внимания, воспользовался моим
карманным фонариком...
Смущенный этим открытием, я ставлю на широкий стол Тибодена еще один,
поменьше, на него стул и забираюсь на эту пирамиду с риском проломить себе
башку.
Взгромоздившись на данное сооружение, я оказываюсь рядом с потолком и
тогда замечаю, что это не просто дырочка, а маленькая линза... И тут я все
просекаю.
Благодаря этой линзе, встроенной в потолок, из помещения над лабораторией
можно видеть стол старикана в увеличенном виде...
Можно фотографировать то, что лежит на этом столе. Вы понимаете?
Меня наполняет ощущение холодного, отвратительного безумия. Ситуация так
ужасна, что мне хочется влепить себе в башку маслину.
Однако вот она, правда, перед глазами: произошла ошибка, профессор стал
жертвой предателя. Тот, должно быть, заметил подмену голубей и обратил мою
хитрость против меня! Подлец, воровавший плоды трудов Тибодена,
воспользовался нашей уловкой, чтобы подставить беднягу!
Я отравил невиновного!
Вот так!
Глава 10
Я превратился в соляной столб, как та баба, что посмотрела куда не надо,
а соль, как известно, вызывает жажду.
Внезапно я принимаю героическое решение. Я быстро выбегаю в холл.
Тибоден по-прежнему лежит на полу. Его завернули в одеяла, а его персонал
обсуждает, что же надо делать. В конце концов они врачи, так что пусть
действуют...
- Он еще жив?- спрашиваю я. - На мой вопрос едва отвечают. Вижу, грудь
старикана слабо поднимается. Да, он еще жив, может быть благодаря уколу,
сделанному, чтобы поддержать сердце.
Я бросаюсь в кабинет умирающего, снимаю телефонную трубку и требую срочно
дать мне Париж. К счастью, мой шеф не на совещании.
- Алло, босс!
- А! Добрый день, мой дорогой... Ну что?
-Я сделал все необходимое, патрон, но только что обнаружил, что произошла
ошибка...
- Вы дали не тому...
- Нет! Юридическая ошибка. Тибоден невиновен! Он впервые выходит из своей
легендарной невозмутимости.
- Что?!
- Я потом расскажу вам во всех подробностях... Надо попытаться что-то
сделать, чтобы спасти его, шеф! Это ужасно! Он лежит в холле, чуть живой...
Неужели не существует противоядия от той гадости, что вы велели мне ему
подлить?
Он не протестует.
- Не кладите трубку, Сан-Антонио, я спрошу у нашего токсиколога, что он
об этом думает...
Я жду, сопя от нетерпения. Слабо слышится голос босса, разговаривающего
по другой линии. Быстрее! Быстрее! О господи, только бы удалось вытащить
Тибодена из этой передряги. Я говорю себе, что если он умрет, то я швырну на
стол Старику мою отставку!
Никто не сможет сказать, что я убил хорошего человека и продолжал жить
как Ни в чем не бывало! Как я злюсь на моего начальника! А я-то всегда
считал его непогрешимым.
-Алло, Сан-Антонио?
- Да.
- Дайте трубку кому-нибудь из врачей, мы передадим ему инструкции...
- О'кей!
Выбегаю в холл. Там я на мгновение останавливаюсь в нерешительности...
Чертова работа берет верх и заставляет меня задуматься.
Следите за ходом моей мысли: раз профессор невиновен, значит, как мы и
полагали раньше, предателем является кто-то из его окружения.
Позвав одного из типов, окружающих его, я имею один шанс из пяти
нарваться на настоящего предателя. Представляете, в какой корнельевской
ситуации оказался ваш друг Сан-Антонио?
Выбор за мной... Я должен за три секунды решить, который из них
невиновен...
Смотрю на Минивье и Дюрэтра.
- Доктор Дюрэтр,- слышу я собственный голос. Я положился на свой
инстинкт, и тем хуже, если он меня подведет!
Дюрэтр поднимает свою встревоженную физиономию.
Он еще бледнее, чем обычно.
- Вас просят к телефону.
Он идет с недовольным и удивленным видом.
- Кто?- спрашивает он меня.
Я молча вталкиваю его в кабинет и показываю мое удостоверение.
- Полиция! Не пытайтесь понять, просто выполняйте инструкции, которые вам
дадут...
Совершенно ошеломленный, он берет трубку, не сводя с меня глаз. Не знаю,
искренне ли его изумление, но если нет, то он отличный актер.
-Алло! Это доктор Дюрэтр...- представляется он.
Его собеседник называет свои имя, и оно, кажется, производит на врача
сильное впечатление, потому что он перестает глазеть на меня, чтобы
почтительно уставиться на трубку.
Он внимательно слушает, кивая головой и отвечая односложными словами.
-Да, да...- говорит он.- Есть... Отлично... Очень слабый... Да... Ясно,
господин профессор.
Он кладет трубку и бросается к двери. Я ловлю его за руку.
- Молчок насчет меня, понятно?
Он быстро кивает и уходит.
Отметьте, что мне не приходится надеяться на сохранение моего инкогнито.
Сообщение, посланное со вторым голубем, ясно показывает, что шпион в курсе
того, кто я на самом деле...
В холле, превратившемся в медчасть, продолжаются суета и лихорадочная
деятельность. Дюрэтр взял руководство операцией на себя... Надеюсь, я не
ошибся, сочтя его невиновным.
Я выхожу на эспланаду и внимательно осматриваю дом, пытаясь вычислить,
какая комната второго этажа находится над лабораторией.
Этот топографический анализ позволяет мне определить сектор. Я
возвращаюсь в дом и бегу на второй этаж... После нескольких минут поисков я
нахожу окошко... Оно оказывается в сортире!
Самое что ни на есть безымянное место, которым пользуются все, верно?
Дырка с линзой находится как раз за унитазом. Если не знать о ее
существовании, ее совершенно невозможно обнаружить. Я наклоняюсь над ней и
замечаю блокнот профессора благодаря свету, поступающему через оставшуюся
приоткрытой дверь лаборатории. Этот блокнот как будто в полуметре от меня!
Спорю, что отсюда можно читать, что пишет старикан, а ведь фотографии дают
увеличение...
Я распрямляюсь: фотографии! Значит, у кого-то из персонала есть
фотооборудование, а его не так легко спрятать!
Я выскакиваю из дома как раз в тот момент, когда папашу Тибодена
переносят в его комнату.
По дороге я бросаю на Дюрэтра отчаянный взгляд. Он отвечает мне
неуверенной гримасой, не говорящей ничего определенного. Только бы ему
удалось спасти своего патрона!
Очень удобный момент для осмотра комнат этих господ. Я начинаю с
ближайшего домика, в котором живут Бертье, Берже и Планшони.
Захожу в первую комнату и сразу кидаюсь на чемодан, задвинутый под
кровать. В нем только грязное белье... В шкафу тоже ничего достойного моего
внимания... Имя жильца комнаты я узнаю по размеру одежды. Тут обретается
жирдяй Бертье.
Выйдя оттуда, я направляюсь в комнату Планшони. То, что она его, нет
