никаких сомнений, поскольку на стене над кроватью висит огромная фотография,
на которой он изображен вместе с мамочкой. У обоих лошадиные физиономии.
Снимок мог бы послужить отличной рекламной вывеской для магазина, торгующего
кониной...
Копаясь в шкафу, я нахожу фотоаппарат, но не самой лучшей модели. Это
старая квадратная штуковина в коробке, какие разыгрывались до войны в
лотерею...
Ясное дело, что документы фотографировали не этим старьем шесть на
девять. Для этой работы нужен усовершенствованный аппарат со вспышкой.
Я покидаю комнату и захожу в третью, где живет Берже. Мое внимание сразу
же привлекает полный комплект фотоснаряжения в кожаной сумке, висящей на
гвозде.
Я с наслаждением копаюсь в сумке. Вне всяких сомнений, я вышел на
правильный след.
Вдруг слышится шум шагов, заставляющий меня вздрогнуть. Я собираюсь
спрятаться, но уже слишком поздно. Дверь открывается, и появляется Берже. На
его сотрясаемом тиками лице глаза горят так, что запросто могли бы заменить
печку.
Исходящая от него жара обжигает меня.
Вместо того чтобы спросить, что я у него делаю, он набрасывается на меня.
Он действует с такой быстротой, что я, не ожидавший нападения, оказываюсь
зажатым между кроватью и шкафом и получаю великолепный удар его котелком в
пузо. У меня появляется ощущение, что я весь превратился в желудочные
колики.
Издав жалкое бульканье, я падаю вперед. Тогда он поднимает меня хуком
правой в челюсть, от которого я забываю, кто я такой.
Я отрубаюсь, даже не успев вспомнить, какого цвета была белая лошадь
Генриха Четвертого!
Прихожу в себя я очень быстро. Нежная рука моего ангела-хранителя
восстановила контакт, и электричество снова поступает в мои мозги. Я с
трудом поднимаюсь, массируя челюсть. Брюнет, разъяренный, как крестьянин,
заставший на своем клеверном поле стадо муфлонов, следит за мной; ему никак
не удается справиться со своими тиками.
- Мне сразу не понравилась ваша морда,- говорит он.- Я догадывался, что
вы подозрительная личность- Надо бы вызвать полицию.
Я размышляю так быстро, как только позволяют мои потрясенные мозги.
Не он ли предатель? Может, он отмолотил меня, потому что знал, что я
полицейский, и увидел в данной ситуации возможность продемонстрировать свою
невиновность, навешав мне тумаков? Или он все-таки действительно чувствует
негодование человека, заставшего постороннего в своей комнате?
Озабоченный, я иду к нему.
- Слушайте, старина, прежде чем начинать военные действия, выполняют
обычные формальности!
- Чего?!
-Я говорю, что, прежде чем бить меня по морде и оскорблять, могли бы
задать мне несколько элементарных вопросов, я бы на них ответил, и
недоразумение бы рассеялось...
Его тики становятся сильнее. Теперь его физия дергается каждые две
секунды, как будто его заперли в бочку с лягушками. Пользуясь его
растерянностью, я продолжаю:
- Если это ваша комната, простите, потому что человеку свойственно
ошибаться. Дюрэтр попросил меня найти лекарство для профессора, которое
лежит в его чемодане.
- Комната Дюрэтра в соседнем бунгало!- выплевывает брюнет.
- Откуда я мог знать? Я здесь всего три дня и живу в доме. Неужели нельзя
быть полюбезнее?
Он начинает расслабляться... Я по-прежнему не знаю, искренен он или
притворяется. По этой перекошенной роже ничего не поймешь.
- Доктор Дюрэтр мне сказал, что его комната слева...
Ну ладно, я пошел налево... Не думаете же вы, что я развлекаюсь, шаря в
чужих вещах, как прислуга из отеля? На этот раз он убежден ~ или
притворяется таким. На его губах появляется улыбка, которую я успеваю
заметить прежде, чем его морду сотрясает сильный тик.
- Ладно, извините меня... Но когда видишь, как плохо знакомый тебе
человек роется в твоих вещах...
- Да, понимаю- А крепко вы мне двинули... Вы, часом, не были чемпионом
Франции в легком весе?
Он смеется.
- Я немного занимался боксом в университете.
- Зря бросили. При таких способностях у вас было бы блестящее спортивное
будущее...
На этом мы расстаемся. Он мне показывает, где настоящая комната Дюрэтра,
и я пользуюсь этим, чтобы провести в ней быстрый обыск. Фотопринадлежностей
в ней нет.
Видя, что Берже ушел, я рискую заглянуть и в комнату доктора Минивье. В
комнате этого тоже нет фотоаппарата... Вывод: наиболее вероятный
подозреваемый - Берже.
Размышляя над этой загадкой, я возвращаюсь в дом, где узнаю, что Тибодену
стало лучше. Дюрэтр, которого я отвожу в сторону, говорит, что надеется его
спасти, и начинает задавать мне неудобные вопросы. Конечно, все это кажется
ему странным. Он поражен при мысли, что профессор был отравлен, а еще больше
от того, что мне известен яд...
Выкручиваясь, я наплел ему историю, не уступающую приключениям Тентена. Я
ему объясняю, что наша Служба задержала поблизости подозрительного, при
котором был пузырек этого яда. Увидев, что старик умирает, я позвонил в
Париж... Он поздравляет меня с моими дедуктивными мозгами и принятым
решением. Я принимаю цветы без радости. Согласитесь, что все-таки неприятно
напичкать известного ученого отравой, а потом получать поздравления с тем,
что попытался вытащить его из могилы.
Я ему говорю о подозрении, что арестованный нами человек имел в поместье
сообщника, и добавляю, что, обыскивая сейчас комнаты ассистентов, был пойман
с поличным, но выкрутился. Пришлось рассказать, как мне это удалось. Он
обещает не противоречить моим словам, когда Берже заговорит с ним об
инциденте.
Частично успокоившись - потому что я по-прежнему не знаю, виновен Дюрэтр
или нет,- я направляюсь в соседнее поместье нанести визит вежливости второму
голубю.
Он грустно воркует, пытаясь выбраться из клетки. Жрать ему не приносили,
и бедняга выглядит анемичным. Конечно, предателю он больше не нужен.
Я связываю лапы птицы куском веревки и иду к своей машине, не проходя
через поместье Тибодена...
Мне надо съездить в Париж. Я хочу кое-что проверить, потому что люблю
убедиться в твердости почвы, прежде чем поставлю на нее ногу.
Старик выглядит невеселым. Его лоб исчеркан морщинами, взгляд погасший,
как витрина магазина после закрытия.
Я сажусь без приглашения.
- Как он?- спрашивает Старик.
- Немного лучше,- отвечаю я.- Я посвятил в тайну одного из двух докторов;
он занимается им и надеется спасти, если сердце профессора окажется на
высоте.
- Какая катастрофа! - вздыхает босс. Я пользуюсь случаем, чтобы вылить на
него частичку моей желчи.
- Честно говоря, шеф, я думаю, что решение, принятое в отношении
Тибодена, было несколько... поспешным. У нас против него была только та
записка... Нас должно было насторожить то, что она подписана... Человек,
предающий свою страну и посылающий сообщение с почтовым голубем, зная, что
предыдущий голубь не долетел, должен быть осторожнее...
Человек с голой черепушкой не отвечает. Он молча скрывает свое
разочарование и стыд. Это редкий случай, чтобы Старик так обделался.
-А теперь,- говорю,- давайте рассмотрим дело во всех подробностях.
Во-первых, голуби. Вы сохранили тех двух, что привез Маньен?
- Разумеется...
- Вы не могли бы попросить принести их и того, что находится в моем
кабинете?
Он снимает трубку внутреннего телефона и отдает распоряжения.
Через несколько минут нам приносят голубей. Один взгляд на них открывает
мне глубину катастрофы. Я не мог выдать моих за тех, что были у шпиона... У
моих серые лапки. Разница сразу бросается в глаза! Ночью мы ее не заметили,
а тот тип при дневном свете увидел мгновенно...
- Моя вина,- говорю я Старику. Это идет ему прямо в сердце, и он
ратифицирует мое покаяние осуждающей гримасой.
- Этот вопрос донимал меня,- говорю,- но сейчас я с этим разобрался... А
теперь покажите мне второе сообщение. Может, мы что-нибудь из него узнаем...
Он охотно достает его из своего бездонного ящика.
Я строю гримасу, будто позирую для рекламы слабительного. Записка
написана печатными буквами. Вы мне скажете, что хороший графолог сумеет
установить ее авторство, сличив с образцами почерка сотрудников лаборатории,
но я не очень люблю экспертов. Они считают себя волшебниками, а на самом
деле простые ремесленники!
Я возвращаю записку Старику.
- По этому вопросу ничего... Переходим к следующему.
- К какому?
- К рассуждениям в их чистом виде. Пославший это сообщение думал, что
наша служба примет то решение, которое приняла... Верно?
Лоб Старика разглаживается, в потухших глазах появляется блеск.
- Дальше?- говорит он.
- Это значит, что предателю Тибоден больше не нужен, вы понимаете?
- Выглядит убедительно,- соглашается босс.
- Значит, мы вправе задать себе следующий вопрос, шеф: "А почему ему
больше не нужен профессор?"
- Потому что он получил все, что ему нужно,- отвечает мой почтенный
начальник, у которого ничего нет на голове, зато есть много в ней.
- Вот именно!
Наступает натянутая тишина.
- Скажите, шеф...
- Да?
- Как этот человек, которого мы пока назовем месье Икс, если вы не
возражаете...
Он не возражает. Хоть он и занимается самыми громкими шпионскими делами
нашего времени, а все равно любит фальшивую таинственность, не развлекающую
даже двенадцатилетних пацанов.
- Так вот, как этот месье Икс,- продолжаю я,- может иметь полное
изобретение, когда его нет у самого Тибодена?
Непростая задачка, а, ребята?
Но для босса тайн не существует. Массируя черепушку, он предлагает
версию:
- Сан-Антонио, люди, работающие с профессором Тибоденом, по большей части
его ученики... Он их создал как ученых... Руководил их работами... Почему
один из них не мог пойти дальше своего учителя?
Я подскакиваю:
- А верно, патрон, почему бы нет?
Полуприкрыв глаза, я думаю. Да, молодой честолюбивый ученый мог бы... Они
все помешаны на своей работе. Доказательство: у них под рукой
красавица-секретарша, а они едва с ней здороваются!
Старик, хорошо знающий своего любимого Сан-Антонио, улыбается.
Я продолжаю:
- Месье Икс понял, над чем работает папаша Тибоден. Тоже занявшись этим,
он уходит вперед... Он опережает своего учителя... Благодаря проделанной в
потолке дырке он следит за ходом его работ, что позволяет ему ориентировать
свои... Черт возьми... Вот только работы профессора патронируются
государством, и с этой стороны ничего не поделаешь... А он хочет продать
свое открытие, заработать целое состояние, развернуться по-крупному, стать
знаменитостью в научном мире...
Шеф встает.
- Сан-Антонио, вы должны быть не здесь!
- Почему?
- Как раз потому, что ваш месье Икс владеет изобретением... Он продаст
его тому, кто больше заплатит... Надо найти этого месье Икс и забрать у него
документы...
Не успел он закончить фразу, как я уже выскочил из кабинета.
Рассуждение - оно как лестница. Потайная лестница, ведущая вас к внешне
недоступным правдам.
Я правильно сделал, что поднялся по ее ступенькам. Спорю, что на этот раз
я иду верным путем.
Этот самый Икс ошибся, если держит меня за олуха!
И как, кстати, он раскрыл, кто я такой?
Глава 11
Гоня мою машину на скорости сто тридцать километров в час по Западной
автостраде (непонятно, почему она так называется, ведь Восточной автострады
во Франции пока нет!), я резюмирую ситуацию. Гениальная идея, как улитка или
ажан мотопатруля, никогда не приходит одна. Вот и у меня появляется еще
идейка, гораздо более потрясающая, чем первая!
С неувядаемой гениальностью, составившей мне популярность, я размышляю
