обычно лежит в таких местах, то есть белье, счета, не представляющие
интереса семейные документы, почтовые открытки от кузена Люлю, письма от
тетушки Эрманс, иностранные трамвайные билеты, вырезки из журналов мод и еще
тысячи всяких ерундовин, не имеющих ценности для постороннего.
Прохожу в маленькую комнатку, в которой стоят письменный стол и
картотека. Я надеюсь найти что-нибудь интересненькое здесь, но не тут-то
было.
Письма на официальных бланках на имя Ван Борена, досье, содержащие
переписку с клиентами на предмет фотоаппаратов... Всего пятьдесят различных
имен. Все выглядит нормально. Может быть, я нашел бы что-нибудь, внимательно
изучив каждую бумажку, но на это у меня нет времени...
Несмотря на храпака, заданного во второй половине дня, я чувствую груз
усталости от хождений туда-сюда и эмоций. Опускаюсь во вращающееся кресло
кабинета, и тут мои глаза падают (это проходит безболезненно, спасибо) на
листок бумаги, вставленный в печатную машинку, стоящую на столе. (Уф! Я уж и
не надеялся закончить эту фразу; если вы сумеете произнести ее вслух не
переводя дыхания, значит, у вас есть задатки ныряльщика.)
На листке плохо напечатаны несколько слов. Я читаю фразу, выглядящую
шуткой: "Жорж, я в - ".
И все! Надо признать, что этого очень мало. Я говорю себе, что это
сообщение адресовано Рибенсу, а следовательно, Югетт не знает, что он
протянул ноги, и ждет его визита.
Господи, какая запутанная история! Вот и двенадцатый пункт, которого я
совершенно не ждал...
И что это означает: "Я в - "? Это скорее похоже на код, чем на мельницу
для перца.
Я вытаскиваю листок из машинки и сую его в карман, желая себе найти
решение этой новой загадки. Задача из двенадцати пунктов... Остается только
ждать тринадцатого, надеясь, что он принесет мне удачу.
Я выхожу из квартиры и, поскольку ноги у меня просто отваливаются, решаю
спуститься на лифте. Предварительно убедившись, что кабина передо мной,
поскольку совершенно не желаю свалиться с пятого этажа, захожу в нее и
собираюсь закрыть дверь, но тут замечаю, что она снабжена механизмом,
автоматически закрывающим ее. Это открытие заставляет меня задуматься.
Дурак! Я даже не догадался проверить систему запирания дверей. Раз они
закрываются автоматически, значит, можно вернуться к версии о несчастном
случае.
Ладно, допустим, это несчастный случай... До он мог произойти только
тогда, когда Ван Борен уходил. Его жена клянется, что не видела его. Если
она врет, значит, сама его и убила. Если не она угробила своего Джефа, то
его вообще не было в доме.
Мне снова понадобился аспирин. Принесите коробочку побольше!
Возвращаюсь к себе в отель, пережевывая тринадцатый пункт моего личного
отчета: несчастный случай или убийство?
That is the question!
В номер я попадаю в три ночи. Соседи за стенкой утихомирились. Отовсюду
доносится храп.
Засыпая прямо на ходу, я снимаю телефонную трубку. Гудок раздается
довольно долго, прежде чем ночной дежурный отвечает липким от сна голосом:
- Да?
- Соедините меня с полицией.
- С чем?
- С по-ли-ци-ей.
- Что-нибудь случилось?
- Нет, ничего...
- Но...
- Позвоните в полицию, старина, если не хотите оказаться завтра
безработным.
Он наконец выполняет то, о чем я прошу. После переговоров и "подождите, я
посмотрю, здесь ли он", меня соединяют с комиссаром, приезжавшим недавно за
охлажденным мясом Рибенса. Напоминаю ему, кто я.
- Скажите,- продолжаю я, не дав ему выразить мне свое безграничное
уважение,- у Рибенса были при себе ключи?
- Конечно,- удивляется тот.- При нем была связка и один маленький
"йаловский" ключ.
- Проверьте, подходит ли этот ключ к квартире мадам Ван Борен,
проживающей на улице Этюв, дом восемнадцать.
- Как, вы сказали, ее фамилия?
- Ван Борен...
- Это не...
- Да. Как только получите ответ, будьте любезны, позвоните мне!
- Договорились.
Тип внизу не пропустил ни слова из нашего разговора, потому что я слышу
шум его дыхания.
- Эй, дежурный,- говорю я,- можете положить трубку, я закончил.
Снимаю пиджак и ложусь на кровать в брюках. Места, обработанные типом в
круглой шляпе и с двухцветными глазами, начинают болеть. У этого субчика
была печатка, и он рассадил мне скулу.
Я выключаю свет, потому что электричество действует мне на глазной нерв.
С темнотой на мое бедное лицо, словно паутина, падает чудесное успокоение.
(Еще одна цитата, которую вы сможете где-нибудь при случае вставить. Она
придаст вам оригинальности.)
Я пытаюсь думать, но даже самые сильные выдыхаются.
Вот и мои мозги уже не работают.
Начинаю засыпать... Передо мной в необыкновенно медленном хороводе
проходят лица персонажей: Рибенс, Ван Борен (оба покойные)... Югетт...
Мерзавец с длинными руками... Робьер... И малышка без комплексов, с которой
мы перемахнулись в подъезде, рядом с трупом.
Потом хоровод останавливается и я отключаюсь.
Глава 13
Спать мне пришлось недолго. Телефонный звонок вырывает меня из полной
черноты. Голос комиссара доносит слова, которые я не сразу понимаю... Тяжело
спать урывками. Сон - он как любовь: надо делать большой сеанс сразу, иначе
и начинать не стоит.
- Вы были правы,- говорит полицейский,- ключ подходит к двери квартиры
Ван Боренов. Кажется, Рибенс был любовником вдовы. Ее в квартире нет,
исчезла в начале вечера...
- Спасибо...
- Могу я вас спросить, как...
- Завтра я вам все расскажу во всех подробностях... Сейчас действительно
не самое удачное время для чтения университетской лекции о сексуальном
поведении ангорского кролика.
Кладу трубку на рычаг. Башка тяжелая. Я сую ее под холодную воду, и это
меня немного успокаивает и будит. Кроме того, это будит соседей за стенкой,
которые сразу возобновляют переговоры с того самого места, на котором их
остановили.
В ход идет какой-то тяжелый предмет, которым другие жильцы дубасят в
стенку, требуя тишины, но чтобы заставить эту парочку остановиться, нужно
окатить их водой, и то еще результат не гарантирован!
Отказавшись от мысли поспать еще, я умываюсь и бреюсь. Гул моего
"Филипса" теряется в шумах из-за стенки. Где-то церковные колокола
отстукивают шесть ударов.
Что-то я сегодня рано поднялся!
Убедившись, что волосяной покров с физиономии удален, я вызываю себя на
ультрасекретное совещание. Из этой беседы следует вывод, что первым делом
надо заполучить камушки. Сегодня утром почтальон должен принести их к Ван
Борену. Надо перехватить посылочку по дороге. У меня есть одна идейка,
которой я поделюсь с вами, так что раскрывайте пошире уши.
Я сказал себе, что парень с двухцветными глазами нашел квитанцию, а раз
она была так спрятана, он не мог ею не заинтересоваться. Почтовый штемпель
указал, что посылка была отправлена этим же утром. Он тоже думает, что ее
принесут сегодня, и сделает все возможное и невозможное, чтобы завладеть ею.
Естественно, я могу посвятить в курс дела полицию, но предпочитаю
действовать в одиночку. Полиция предпримет крупномасштабную операцию, а это
насторожит хитрого лиса...
Понимаете, у меня есть шанс отыскать моего колотильщика, и я не хочу его
упускать... Теперь это наше с ним личное дело. Посредников просим не
беспокоиться, мы разберемся между собой, с глазу на глаз, или, если вам так
больше нравится, с кулака на кулак!
Моя матушка мне всегда говорила, что мир принадлежит тем, кто встает
рано.
Одевшись, я отряхиваю с брюк пыль и выхожу, когда киска за стенкой
сообщает публике, что сейчас помрет, и зовет типа, убивающего ее: "Иди ко
мне!"
Погода сегодня паршивая. Город как будто решил поспать подольше. Должно
быть, это вызвано проекцией моего настроения на окружающие вещи. Люди всегда
окрашивают мир в цвета своих мыслей. (Как я сегодня разошелся. Прям Мориак в
расцвете таланта!)
Я направляюсь на улицу Этюв и спрашиваю дворника, где находится ближайшее
почтовое отделение. Он мне его указывает и уверяет, что в такое время оно
еще закрыто, чему я охотно верю.
У торговца, моющего порог своего магазина, я интересуюсь, в котором часу
разносят посылки. Он мне отвечает, что в девять. Времени у меня много.
Я захожу в только что открывшееся кафе, куда валят местные пролетарии,
съесть плотный завтрак. У бельгийцев счастливый вид, что мне больше всего в
них нравится. Глядя на них, никогда не скажешь, что по их земле прошла
война. Их здоровье выдержало все испытания... (Если я пущу слезу, удержите
меня!)
Шум придает мне недостававшей бодрости. Итак, я кладу на весы большой
груз... Посмотрим, кто перетянет, неизвестный боксер или ваш друг
Сан-Антонио!
Я замечаю, что посетители кафе бросают на меня частые взгляды. Зеркало
сообщает мне, что спутать меня с Марлоном Брандо невозможно. Правда, рожа у
меня многоцветная. Полученные вчера удары разукрасили ее в синий и красный
цвета с некоторой примесью желтого и большим количеством зеленого...
Кажется, мне бы сейчас очень подошли черные очки. Маленький толстяк,
завтракающий на углу стола, по-доброму улыбается мне.
- Что с вами случилось?- спрашивает он.
- Очень смешная вещь...- отвечаю.
- Да?
- Да...
- И какая же?
- Подушка...
- Подушка?
- Да. В гостинице мне досталась очень жесткая подушка.
Я встаю, оставляя его с куском пирога размером с Гибралтарскую скалу в
зубах.
Около часа я фланирую вдоль живописных берегов Мёзы. На ней много барж...
Мне очень нравится смотреть на воду - успокаивает нервы. Наконец, когда
прозвонило восемь часов, возвращаюсь в центр. Я иду по улицам, отведенным
проституткам. В Льеже они сидят в витринах. Они сидят в кокетливых
комнатках, в красивом белье, очень миленькие. Если вам хочется, вы заходите,
дама задергивает шторку, изолируя вас от улицы, и вы получаете четверть часа
антракта... Интересная система. Вот бы ее ввели в Париже. Она заняла бы
достойное место в рамках компании по борьбе с шумом!
В открывшемся магазине покупаю очки с затемненными стеклами, которые
ничего не добавляют к моей природной изысканности, но делают меня не таким
разноцветным.
Час "Ч" уже близок. Я подхожу к указанному мне ранее почтовому отделению
и останавливаюсь на улочке, где идет активная деятельность. Из двери выходят
почтальоны с тяжело нагруженными сумками на плече.
Я замечаю добродушного вида толстяка и прошу у него огоньку. Поскольку он
мне его дает, я угощаю его сигареткой. Заикаясь от благодарности, он
выкладывает мне все нужные сведения. Нет, улица Этюв не его участок. Ее
обслуживает его коллега Колаэр - маленький косой блондин, который скоро
выйдет. Я благодарю его.
С таким описанием можно найти человека где угодно, даже в толчее площади
Этуаль.
Скоро он появляется, во всем верный если не своей жене, то описанию,
данному его почтенным коллегой.
Он идет спокойным шагом, насвистывая песенку, будто и не замечая
неустойчивой погоды.
Я следую за ним на некотором расстоянии, окидывая влажным взглядом
маленькую фигурку. Хиляк тащит на плече колоссальное состояние, даже не
подозревая об этом.
Я сжимаю в кармане свой пистолет, который снял с предохранителя, и
клянусь, что, если почтальон подвергнется нападению, я влеплю всю обойму в
того, кому вздумается играть в Диллинджера.
Пусть достойный служащий почтового ведомства Бельгийского Королевства
выполняет свою работу со спокойной душой (кстати, он выглядит абсолютно
спокойным), Сан-Антонио начеку и не подкачает.
Если не пройти путь почтальона самому, то никогда не поймешь, как он
