окружности разоренного места. Скорее всего, они поставили Безволосых в
качестве пикета, чтобы следить за каждым, кто там появится. Видимо,
поэтому они и встретили только Безволосых, а не других членов Орды.
- Вернемся обратно в пещеру отшельника? - спросил Конрад. - Может,
переночуем здесь?
- Пожалуй, вернемся. Надеюсь, что отшельник появится. Я хотел бы
поговорить с ним.
Конрад пошел было, но Дункан остановил его.
- Подожди, я хочу посмотреть на одну вещь.
Он обошел гробницу и заглянул внутрь.
- Я думал, что кто-то бросил камень, но похоже, это что-то другое,
блестящее. Камень так не блестит.
Дункан вытащил это.
- Безделушка, - фыркнул Конрад.
- Да, пожалуй. Но зачем она здесь?
Вещь была грушевидной формы, размером с мужской кулак. Ее покрывал
кружевной золотой орнамент. В промежутке узора были вставлены крохотные
сверкающие камешки. Сам предмет под орнаментом был из серебра. С шейки
груши свисала цепочка, видимо, тоже золотая, но не такая блестящая, как
сетка орнамента. Дункан передал безделушку Конраду, а сам еще раз нагнулся
над могилой. Из одного угла на него оскалился череп.
- Покойся с богом, - сказал ему Дункан.
Оба мужчины направились к пещере отшельника.
7
- Я уж думал, - сказал отшельник, - что мне так и не удастся сказать
вам, что я не только набожный человек, но и отчаянный трус. Мое сердце
кричало, чтобы я помогал вам, а ноги приказывали удирать. В конце концов,
они победили и унесли меня со всей скоростью, на какую способны.
- Мы справились и без тебя, - сказал Конрад.
- Но я обманул ваши надежды. У меня только посох, но и им бы я мог
нанести пару хороших ударов.
- Ты не боец, - возразил Дункан, - и мы не порицаем тебя за то, что
ты удрал. Но есть одно дело, в котором ты мог бы нам помочь.
Отшельник покончил с ветчиной и потянулся к куску сыра.
- Если я могу, то буду рад помочь.
- Эту безделушку мы нашли в гробнице Вольферта. Не скажешь ли ты, что
это такое? Может, женщина на грифоне как раз ее и искала?
- Ох уж эта женщина! - вскричал отшельник. - Умоляю, поверьте мне, я
понятия не имел, что она здесь. Она пряталась от меня, я уверен, и
следила, как я брал с огорода свою жалкую пищу. Наверное, у нее были
причины скрываться.
- Не сомневаюсь. Мы постараемся узнать, каковы эти причины.
- Она пряталась в церкви. Разве это подходящее место? Так делать -
святотатство. Жить в церкви - не дело. Она не для того выстроена. Ни
одному порядочному человеку не придет в голову жить в церкви.
- Но ведь это единственное место в деревне, где она могла найти крышу
над головой, - возразил Дункан. - Где-то надо укрыться от непогоды.
- А зачем она осталась здесь?
- Ты же слышал. Она искала какие-то сведения о Вольферте. Она знает,
что он когда-то жил здесь. Может, она думала, что он ушел отсюда, и искала
сведения насчет этого. Откуда ей знать, что он тут похоронен.
- Все это я знаю. Но зачем ей разыскивать его?
Дункан покачал безделушкой перед отшельником, который в ужасе
отскочил.
- Я думаю, она искала это. Ты не знаешь, что это? В деревне ничего не
говорили?
- Это была реликвия. По крайней мере, деревенские считали так, судя
по старым рассказам. Реликвия, но какая, откуда - я не слышал. Наверное,
никто не знал. В деревне считали, что Вольферт - святой, и он никогда не
оспаривал этого. Это было для него спокойнее, чем если бы узнали, что он
колдун. Ах, какой позор, какой стыд... Он - колдун!
- Да, я знаю, - без всякого сочувствия сказал Дункан. - Его
похоронили в святой земле.
- Дело не только в этом! - закричал Эндрю. - Ведь ему построили
гробницу! Для себя деревенские ограничивались грубо вырезанными камнями, а
для него потратили уйму времени, добывая отборный камень для больших плит
и устанавливая их на место. А самое главное - громадный расход вина!
- А при чем тут вино?
- Ну, маркировать его, конечно. Говорят, он умер летом, и чтобы
сохранить его...
- Понятно. Но не обязательно же в вине. Обычный рассол - то же самое,
да даже лучше.
- Вы правы, лучше. Рассказывали, что он сильно попахивал, когда его
клали в гробницу. Но некоторые считали, что простой рассол - вульгарно. И
вот они положили этого колдуна в гробницу, столько поработав и с такими
церемониями, потому что были уверены, что он святой, и с ним положили его
реликвию. Наверное, повесили ему на шею.
Эндрю печально закивал.
- Я думаю, вы понимаете, милорд.
- Не называй меня милордом. Лорд - мой отец, а не я.
- Простите, милорд, больше не буду.
- Как ты думаешь, почему рассказы о Вольферте так долго держались? По
крайней мере, сто лет, а то и больше. Не знаешь, когда это было?
- Никто не знает, - ответил Эндрю. - Дата его смерти была указана на
маленькой статуэтке, венчающей гробницу, но она разбилась, когда дерево
упало. А что рассказы живут долго - ничего удивительного. В деревне целыми
месяцами ничего не происходит, абсолютно ничего, и уж когда что-то
случается, это производит большое впечатление, долго помнится, и об этом
много говорят. Кроме того, иметь в деревне святого - много значит. Это
дает деревне особые отличия перед другими деревнями.
- Да, - согласился Дункан, - это я понимаю. А что насчет реликвии?
Эндрю отошел подальше.
- Это не реликвия, а адская машина.
- Но она ничего не делает, - возразил Конрад. - Просто весит.
- Вероятно, она не активизирована, - предположил Дункан. - Не
работает. Может, надо определенное слово, и механизм включится.
- По моему мнению, - сказал Эндрю, - ее надо закопать поглубже или
бросить в текучую воду. Ничего хорошего от нее не будет. Нам и так хватает
опасностей и бед, зачем искать еще? А почему вы так заинтересовались ею?
Вы сказали, что идете в Оксенфорд. Я не понимаю - вы говорите, что у вас в
Оксенфорде важное дело, а сами увлеклись этой противной вещью из могилы
колдуна.
- Мы идем в Оксенфорд по делу господа, - произнес Конрад. - По
святому делу.
- Конрад! - резко оборвал Дункан.
Эндрю повернулся к Дункану.
- Он верно говорит? На вас возложено дело господне? Святое дело?
- Можно сказать и так.
- Конечно, это дело важное, - сказал Эндрю. - Путь далекий, трудный,
жестокий. Однако, вы имеете нечто, говорящее вам, что путешествие должно
быть сделано.
- Теперь будет труднее, - вздохнул Дункан. - Мы надеялись пройти
незаметно, но теперь разрушители знают. Мы разбили их пикетчиков, и теперь
нас будут выслеживать. И нет другого пути. Дело не только в Безволосых.
Меня беспокоит самая суть. Если здесь были пикетчики, значит, есть что-то,
на что никто не должен наткнуться.
- Как же мы пойдем? - спросил Конрад.
- Прямо вперед. Это единственно возможное. Куда бы мы не пошли, везде
можно встретить разрушителей, так что пойдем прямо как можно быстрее и
будем остерегаться.
Пока они разговаривали, дух висел в углу, а теперь перелетел к ним.
- Я буду вашим разведчиком, - заявил он. - Я могу лететь впереди и
смотреть. Страх будет сжимать мою душу, если она у меня есть, но из
признательности за то, что вы позволили мне идти с вами, и ради святой
цели я могу это сделать.
- Я не просил тебя сопровождать нас, - возразил Дункан. - Я сказал,
что не могу помешать тебе идти с нами.
- Вы не принимаете меня, - запричитал дух. - Хоть я и сам дух, я не
могу сказать вам. Вы спрашиваете об одном определении, а я спрошу о
другом: можете ли вы сказать, что такое человек?
- Нет, не могу.
- Я бы сказал, что быть духом хуже. Дух не знает, что он такое и как
он должен действовать, в особенности такой дух, который не имеет своего
места для явления.
- Ты мог бы являться в церкви, - посоветовал Эндрю. - При жизни ты
был близко знаком с ней.
- Я никогда не был внутри, - возразил дух. - Только снаружи. Я сидел
на ступеньках и просил подаяния. И скажу тебе, отшельник, это была вовсе
не такая хорошая жизнь, какой могла быть. Деревенский люд очень скуп.
- Они бедны. Нищие даже. У некоторых и медяка лишнего не было, а иной
раз и нелишнего - вообще ничего. Так что твоя участь была нелегка, добавил
Эндрю безжалостным тоном. - Всякая участь тяжела.
- Зато есть вознаграждение. Быть духом лучше, чем быть мертвым, в
особенности если мертвые попадают в ад. Очень многие живые знают, что, как
только умрут, то прямехонько отправятся в ад.
- А ты?
- Не знаю. Я не был злым, только лентяем.
- Но для тебя все складывается хорошо. Ты идешь с этими людьми в
Оксенфорд, и, может, тебе там понравится.
- Они говорят, что не могут помешать мне идти, я им явно неприятен,
но все равно пойду.
- И я тоже, - заявил Эндрю, - если они возьмут меня. Я всю жизнь
мечтал стать солдатом господа. Из-за этого я стал отшельником. Святое
рвение, возможно, недостаточно ярко горело в моей душе, но все-таки
горело. Я всячески старался доказать свою преданность господу: годами я
смотрел на пламя свечи, отрываясь только для принятия пищи и заботы о
телесных нуждах. Я ложился спать только тогда, когда у меня не оставалось
сил бодрствовать. Случалось, что я клевал носом и спаливал брови на свече.
И свечи - дорогое удовольствие, нелегко было добывать их. И я так ни к
чему и не пришел. Свечное бдение ничего не дало. Я даже не почувствовал
ничего хорошего в этом. Я смотрел на пламя и думал, что сольюсь воедино с
падающим листом, с пением птицы, с солнечным лучом, с паутиной и приобрету
мудрость всего мира, но ничего такого не случилось. Мне плевать на падение
листа, и меня мало беспокоят птицы и их пение. Чего-то не хватало, или
сама идея была неправильной, а те, кто обещал в этом деле успех, были
первоклассными лгунами. В конце концов я понял, что меня обманули. Теперь
же у меня есть шанс стать настоящим солдатом господа. Хоть я и трус, и
крепости во мне не больше, чем в тростнике, но своим посохом, надеюсь, я
смогу нанести парочку здоровых ударов, если понадобится. Я приложу все
старания, чтобы не убегать, как сегодня, когда нам угрожала опасность.
- Не ты один убежал сегодня, - глухо сказал Дункан. - Леди Диана с
боевым топором и всем прочим тоже удрала.
- Только после того как все кончилось, - поправил Конрад.
- Но ты мне сказал...
- Вы неправильно поняли мои слова. Когда началось сражение, она
спешилась, но потом снова села на грифона, и они оба сражались, она -
топором, а грифон - когтями и клювом. И только когда Безволосые были
разбиты и бежали, она улетела.
- Это мне больше нравится, - обрадовался Дункан. - Она не похожа на
тех, кто спасается бегством. Значит, уклонился только один я.
- Вам не повезло, что вас треснули дубиной, - оправдал его Конрад. -
Я встал над вами и отогнал тех, кто подбирался к вам. Наибольший урон
Безволосые понесли от миледи и дракона.
- Грифона.
- Правильно, милорд. Грифон. Я путаю их.
Дункан встал.
- Нужно пойти в церковь, пока еще светло. Может быть, леди там.
- Как ваша голова? - спросил Конрад.
- Сбоку шишка с гусиное яйцо, болит, но, в основном, все в порядке.
8
Церковь была небольшая, но производила сильное впечатление, куда
большее, чем можно было ожидать от деревенской церкви. Столетия назад
деревенские каменщики трудились для нее, добывали и обрабатывали камень,
привозили его на место, укладывали тяжелые плиты фундамента, вырезали
скамьи, алтарь и прочую фурнитуру из местного дуба, ткали гобелены для
украшения стен. Дункан подумал, что вся грубая простота как раз и придает
