я сумею найти дорогу к его родной планете, кто-нибудь сможет предоставить
мне сведения, которых я ищу.
- Мне жаль, - сказал Джейсон. - Ужасно жаль, что ты проделал столь
долгий путь и зря потратил столько времени.
- Ты ничего не можешь мне сказать? Здесь нет никого другого?
- Может быть, и есть, - сказал ему Джейсон и быстро добавил: - Я не
уверен.
Он совершил промах и знал это. Он не мог спустить Езекию на подобное
существо. Езекия и без того тронутый, а тут и подавно сойдет с ума.
- Но должны же быть другие.
- Нас только двое.
- Ты, несомненно, ошибаешься, - отвечал инопланетянин. - Сюда
приходили двое. Ни один из них не был тобой. Они стояли и смотрели на
меня, а потом ушли. Они не заметили, когда я попытался установить с ними
связь.
- Они не могли тебя слышать, - сказал Джейсон. - И не могли ответить.
Они используют свой мозг для другого. Это были те, кто сказал мне о тебе.
Они знали, что я могу говорить с тобой.
- Значит, есть еще только один, кто может общаться.
- Да. Остальные находятся не здесь, далеко среди звезд. С одним из
них ты и разговаривал.
- С этим вторым?
- Не знаю, - сказал Джейсон. - Она никогда не говорила ни с кем,
кроме своих. Она с ними здорово общается, независимо от расстояния.
- Значит, ты единственный. И ты не можешь ничего мне сказать.
- Послушай, это старая идея. Никогда не существовало никаких
доказательств. Была одна лишь вера. Человек говорил себе: у меня есть
душа. Он в это верил, потому что так говорили ему другие. Говорили
властно. Без рассуждений и объяснений. Ему говорили это так часто, и он
сам себе говорил это тоже так часто, что никогда не задавался вопросом,
есть ли у него душа. Но никогда не было никаких свидетельств. Не было
никаких доказательств.
- Но досточтимый сэр, - взмолился инопланетянин, - ты скажешь мне,
что же такое душа, не так ли?
- Я могу тебе сказать, - ответил Джейсон, - что, как полагают, она
есть. Это часть тебя. Невидимая и неощущаемая. Не часть твоего тела. Даже
не часть твоего сознания. После твоей смерти она продолжает жить и живет
вечно. Или, по крайней мере, предполагается, что она живет вечно, и
условия, в которых она оказывается после твоей смерти, зависят от того,
каким ты был.
- Кто судит о том, каким ты был?
- Божество, - сказал Джейсон.
- А это божество?
- Не знаю, - сказал Джейсон. - Я просто не знаю.
- Значит, ты откровенен со мной. Я сердечно тебе благодарен за
откровенность. Ты говоришь приблизительно то же самое, что тот другой, с
которым я беседовал.
- Может быть, найдется еще один, - сказал Джейсон. - Если я разыщу
его, я с ним поговорю.
- Но ты сказал...
- Я знаю, что сказал. Это не человек. Это другое существо, возможно,
более осведомленное, чем я.
- Я буду с ним говорить?
- Нет, ты не можешь с ним говорить. Это невозможно. Тебе придется
предоставить это мне.
- Я тебе доверяю, - звучал голос из клубка червей.
- А тем временем, - продолжал Джейсон, - не будешь ли ты моим гостем?
У меня есть жилище. Там для тебя найдется место. Мы были бы рады, если б
ты у нас поселился.
- Я ощущаю, - сказал инопланетянин, - замешательство, которое ты
испытываешь при виде меня.
- Я не стану лгать, - ответил Джейсон. - Я действительно испытываю
замешательство. Но я говорю себе, что ты тоже, возможно, испытываешь его
при виде меня.
Лгать нет никакого смысла, Джейсон это знал. Существу не требуются
слова, чтобы понять, какие чувства он испытывает.
- Вовсе нет, - сказало существо. - Я ко всему отношусь терпимо.
Однако, вероятно, нам лучше оставаться порознь. Я буду ждать тебя здесь.
- Тебе что-нибудь нужно? - спросил Джейсон. - Чего-нибудь не хватает?
Что я мог бы тебе предоставить для еды или удобства?
- Нет, спасибо. Мне хорошо. Я ни в чем не нуждаюсь.
Джейсон встал и повернулся, чтобы уйти.
- У тебя чудесная планета, - сказал инопланетянин. - Такое тихое,
спокойное место. И исполнено странной красоты.
- Да, мы тоже так считаем. Чудесная планета.
Джейсон вскарабкался по узкой тропке, по которой до того спустился в
ущелье. Он увидел, что солнце уже прошло зенит и начало клониться к
западу. Вдалеке громоздились темные грозовые тучи, готовые вскоре
поглотить солнце. С появлением туч, казалось, тишина в лесу стала еще
более глубокой. Он слышал, как тихо ложатся на землю падающие листья.
Где-то далеко слева цокала белка, встревоженная, скорее всего, какой-то
своей лесной фантазией. Сегодня - великолепный день, подумал он,
совершенно великолепный, и даже если пойдет дождь - он все равно будет
великолепным во всех отношениях, кроме одного; и жаль, что его испортила
эта свалившаяся на него проблема.
Чтобы сдержать данное инопланетянину слово, Джейсону придется
поговорить с Езекией, но если он поговорит с этим самозваным
аббатом-роботом, то неизвестно, что может из их разговора выйти. Хотя,
может быть, и несправедливо именовать его самозванцем. У кого теперь есть
право утверждать, что, при отсутствии заинтересованных людей, роботы не
имеют оснований брать на себя задачу поддерживать негаснущей искру древней
человеческой веры?
И вот насчет этой веры, подумал он. Почему люди от нее отвернулись? В
тот день, когда человечество было куда-то перенесено, вера все еще
существовала. Ее следы заметны в ранних записях, которые делал его дед в
первой из своих летописных книг. Возможно, она имеет место в несколько
ином виде среди индейцев, хотя никогда не проявляется в их общении с
Джейсоном. Некоторые, может быть все, молодые люди устанавливают тайные
символические связи с предметами окружающего мира, однако сомнительно,
чтобы это можно было назвать какой-либо верой. О том никогда не говорилось
вслух, и потому, естественно, Джейсон располагал лишь самыми скудными
сведениями.
На Земле остались не те люди, подумал он. Если бы та неведомая сила,
что унесла куда-то человечество, не затронула другую часть, то древняя
вера могла бы по-прежнему процветать, возможно, даже более, чем когда-либо
раньше. Но в его семье и среди других людей, которые находились в большом
доме на мысе в ту роковую ночь, вера уже была подорвана, оставаясь не
более чем цивилизованной условностью, которой они безразлично подчинялись.
Возможно, когда-то она была исполнена смысла. В последующие века вера
пережила период пышного расцвета, затем - увядания и упадка, и, наконец,
превратилась лишь в тень своего былого могущества. Она стала жертвой
неверного поведения человека, его всепоглощающей идеи собственности и
прибыли. Люди охотнее строили величественные здания, полные пышности и
блеска, чем питали веру в сердце и в мыслях своих. И вот к чему все пришло
- ее поддерживают существа, которые даже не являются людьми, машины,
которым в определенной мере придали сходство с человеком только вследствие
развития технологии и в силу человеческой гордыни.
Джейсон добрался до вершины гряды; лес остался внизу, и в открывшейся
перспективе он увидел, как грозовые тучи на западе громоздятся все выше и
уже закрыли солнце. Впереди находился дом, и Джейсон зашагал к нему чуть
быстрее, чем обычно. Сегодня утром он раскрыл свою летописную книгу, она
по-прежнему лежала открытая у него на столе, но он не записал в нее ни
строчки. Утром еще нечего было записывать, однако теперь появилось так
много нового: приход Горация Красное Облако, инопланетянин в ущелье и его
странная просьба, желание Вечерней Звезды читать книги и то, что он
пригласил ее прийти и пожить с ним и Мартой. Он успеет кое-что записать до
обеда, а после вечернего концерта снова сядет к столу и завершит свой
отчет о событиях дня.
Музыкальные деревья настраивались, и один молодой побег заметно
фальшивил. За домом робот-кузнец громко стучал по металлу - скорее всего,
трудился над плугом. Тэтчер говорил, припомнил Джейсон, что все плужные
лемехи снесены в дом, чтобы подготовить их к приходу весны и новому севу.
Открылась дверь внутреннего дворика, из нее вышла Марта и двинулась
по дорожке ему навстречу. Какая она красивая, подумал он, - во многих
отношениях красивее, чем в тот далекий день, когда они поженились. Они
хорошо жили вместе; нельзя было просить лучшего. В нем поднялась теплая
волна благодарности за всю полноту жизни.
- Джейсон! - крикнула Марта, поспешая навстречу. - Джейсон, у нас
Джон! Твой брат Джон вернулся!
6
(Выдержка из записи в журнале от 2 сентября 2185 года).
...Я часто размышляю о том, как же случилось, что мы остались здесь.
Если Людей куда-то перенесли, что кажется гораздо более вероятным, нежели
то, что они просто перенеслись куда-то сами, то вследствие какой причуды
судьбы или рока вызвавшая их исчезновение сила не тронула тех, кто
находился в этом доме? Монахов из монастыря, что стоит в миле от нас по
дороге, забрали. Людей с сельскохозяйственной станции, которая сама по
себе являлась довольно крупным поселком, еще на полмили дальше, забрали.
Большое поселение в пяти милях выше по реке, где жили рыбаки, было
опустошено. Остались только мы одни.
Порой я думаю, не сыграло ли здесь свою роль то социальное и
финансовое положение, которое моя семья занимала в течение последнего
столетия - что почему-то даже эта сверхъестественная сила не смогла нас
коснуться, как не затронули нас (мало того, даже принесли определенную
пользу) нищета, нужда и всякого рода ограничения, что были вызваны
перенаселением Земли. Видимо, это социальная аксиома - в то время, как
многие терпят все большую нужду и лишения, немногие обретают все большую
роскошь и комфорт, питаясь за счет нищеты. Возможно, даже не сознавая, что
живут за счет нищеты других, не желая того - но живут.
Конечно, только обращенное в прошлое сознание вины заставляет меня
так думать, и я знаю, что не прав, поскольку многие семьи, помимо нашей,
так же жирели на чужой нищете, и не были пощажены. Если "пощажены" -
верное слово. Мы, разумеется, ничего не знаем о том, что означало это
исчезновение. Оно могло означать смерть, а могло также означать
перемещение в какое-то другое место или во множество других мест, и если
это так, то перемещение могло быть благом. Ибо в то время большинство
людей покинули бы Землю без сожаления. Вся поверхность суши, часть водного
пространства и вся получаемая энергия использовались лишь для того, чтобы
поддерживать простое существование огромных масс людей, населявших
планету. Простое существование - не пустая фраза, ибо людям едва хватало
еды, чтобы прокормиться, едва хватало места, чтобы жить, едва хватало
одежды, чтобы прикрыть наготу.
То, что моей семье, равно как и другим подобным семьям, было
позволено сохранить за собой то относительно большое жизненное
пространство, которым они располагали задолго до того, как связанные с
перенаселением проблемы достигли критической остроты, является лишь одним
из примеров существовавшей несправедливости. То, что племя индейцев с
озера Лич, тоже оставленное на Земле той сверхъестественной силой, жило на
относительно большом и малозаселенном пространстве, объясняется иначе.
Земли, куда столетия назад их вытеснили, по большей части были бросовыми,
хотя с течением лет неумолимая сила экономической необходимости отнимала у
них кусок за куском, и в недалеком будущем они всего бы лишились и
оказались бы загнаны в безымянное всепланетное гетто. Впрочем, пс правде
