она удерживает нас вместе - всех нас, даже тех, кто никогда на ней не был.
- Зачем только им понадобилось находить Землю? - спросила Марта. -
Как вообще они, затерянные среди звезд, сумели найти Землю?
- Не знаю, - ответил Джон. - Но они умны. Чересчур умны, вероятнее
всего. Их астрономия, прочие их науки превосходят все, о чем земляне
когда-либо осмеливались мечтать. Каким-то образом им удалось нащупать
среди звезд и определить солнце своих предков. И у них есть корабли, чтобы
сюда добраться. Они уже добрались до других близлежащих солнц, исследуя и
пользуясь ими.
- Дорога сюда займет у них некоторое время, - сказал Джейсон. - Мы
успеем придумать, что предпринять.
Джон покачал головой:
- Скорость их кораблей во много раз превышает скорость света.
Разведывательный корабль уже год был в пути, когда я об этом узнал. Он
может прибыть не сегодня-завтра.
11
(Выдержка из записи в журнале от 19 апреля 6135 года).
...Сегодня мы посадили деревья, которые принес с собой Роберт. Мы
чрезвычайно аккуратно посадили их на небольшой возвышенности, что
находится на полпути между Домом и монастырем. Сажали их, конечно, роботы,
но мы тоже присутствовали и руководили - чего, впрочем, совершенно не
требовалось - и получилось, в сущности, маленькое торжество. Там были
Марта, я и Роберт, а пока мы этим занимались, прибыли Эндрю и Маргарет с
детьми, Тэтчер послал их к нам, и у нас получился хороший праздник.
Хотелось бы знать, как деревья приживутся. Уже не в первый раз мы
пытаемся сажать инопланетные растения на Земле. Джастин, например,
приносил откуда-то от Полярной звезды горсть хлебных зерен, были еще
клубни, которые собрала Силия. И то и другое пришлось бы кстати, добавив
разнообразия нашей пище, однако у нас ничего не вышло, хотя зерна и
протянули несколько лет, с каждым разом давая все меньший урожай, пока
наконец мы не посадили то немногое, что имели, и не увидели даже ростков.
Я полагаю, что нашей почве чего-то недостает, возможно, отсутствуют
определенные минералы или, например, бактерии, либо микроскопические
животные формы жизни, которые необходимы для инопланетных растений.
Мы, разумеется, будем о деревьях очень заботиться и внимательно за
ними наблюдать, поскольку, если они хорошо приживутся, это будет
замечательно. Роберт называет их музыкальными деревьями и говорит, что на
его родной планете они растут огромными рощами и в вечерние часы исполняют
концерты, хотя очень трудно сказать, с чего бы им исполнять концерты,
когда на их планете нет никакой другой разумной формы жизни, способной
оценить хорошую музыку. Возможно, они играют для себя или для соседей, и
вечерами одна роща слушает другую, с глубоким пониманием оценивая ее по
достоинству.
Я бы предположил, что могут быть и иные причины, которых Роберт не
понял, довольствуясь тем, что сидел и слушал, не вникая глубоко в причины,
порождающие музыку. Но когда я пытаюсь придумать эти другие возможные
причины, на ум не приходит ни одной. Наш опыт и история, конечно, слишком
невелики, чтобы пытаться понять цели иных форм жизни, обитающих в нашей
галактике.
Роберт смог принести на Землю только полдюжины деревьев, маленькие
побеги высотой фута в три, которые он выкопал чрезвычайно осторожно, а
корни обернул своей собственной одеждой, так что на Землю он явился
совершенно голый. Моя одежда ему несколько великовата, однако он, всегда
готовый посмеяться, в том числе и над собой, ничего не имеет против.
Роботы сейчас шьют ему гардероб, и он покинет Землю, облаченный куда
лучше, чем когда раздевался для того, чтобы завернуть корни деревьев.
Конечно, у нас нет никаких разумных оснований ожидать, что деревья
примутся, но очень хочется надеяться. Я так давно не слышал никакой
музыки, что трудно даже вспомнить, что это такое. Ни у меня, ни у Марты
совершенно нет музыкальных способностей. Лишь двое из тех, кто был здесь с
самого начала, обладали музыкальным слухом, а они уж давным-давно покинули
Землю. Много лет назад, охваченный грандиозной идеей, я прочитал
достаточно книг, чтобы постичь кое-какие основы игры на музыкальных
инструментах, и засадил роботов за их изготовление, что имело не слишком
блестящий результат, а затем попытался заставить их играть, что получилось
еще хуже. По всей видимости, роботы - по крайней мере, наши - имеют не
больше музыкальных способностей, чем я. В дни моей молодости музыка
записывалась при помощи электронной аппаратуры, и после Исчезновения
оказалось совершенно невозможным ее воспроизвести. По правде говоря, мой
дед, когда собирал книги и произведения искусства, не взял в свою
коллекцию ни единой записи, хотя мне кажется, что в одном из подвалов
хранится значительное собрание партитур - старик, видимо, надеялся, что в
будущем найдутся люди, музыкально одаренные, которым они пригодятся...
12
Он знал, что такое музыка, и был ею очарован, и порой она чудилась
ему в шелесте листвы на ветру или в серебряном звоне бегущей по камням
воды, но никогда в жизни не доводилось ему слышать музыку, подобную этой.
Он помнил, как Старый Джоуз садился по вечерам у порога своей хижины,
прилаживал под подбородком скрипку и водил смычком по струнам, порождая
радость или печаль, а порой ни то ни другое, а просто чарующую мелодию.
- Играю я уже неважно, - говаривал он. - Пальцы мои уже не так ловко
танцуют по струнам, и рука, держащая смычок, отяжелела. Она должна
бабочкой порхать над струнами - вот так.
Однако мальчику, сидящему на еще теплом от солнца песке, эта музыка
казалась чудесной. На высоком холме позади хижины койот поднимал к небу
морду и выл под звучание скрипки, повествуя о пустынности холмов, и моря,
и пляжа, словно, кроме него, старика со скрипкой да сидящего на корточках
паренька, вокруг не осталось ничего живого, одни пни да древние холмы,
виднеющиеся в сумерках.
Еще были, много позже, охотники на буйволов со своими барабанами,
трещотками и свистками из оленьей кости, и под отбиваемый ритм он вместе с
другими плясал в сильнейшем возбуждении, которое, как он чувствовал,
уходило корнями в далекое прошлое.
Но здесь звучала не скрипка, не свисток из оленьей кости, не барабан;
эта музыка наполняла собою весь мир и гремела под небесами, она
захватывала человека и уносила с собой, затопляла его, заставляла позабыть
о собственном теле, влиться всем своим существом в узор, который она
создавала.
Какая-то часть его сознания оставалась свободной, не была захвачена и
затоплена, а озадаченно и изумленно тянулась навстречу этому звучащему
волшебству, снова и снова повторяя: музыку создают деревья. Маленькая
группка деревьев на холме - они кажутся призрачными в вечернем свете,
когда все вокруг так чисто и свежо после пронесшегося дождя, белые, как
березы, но выше, чем березы обычно бывают. Деревья, у которых есть
барабан, и скрипка, и свисток из оленьей кости, и еще много-много чего, и
они объединяют все это вместе, пока не заговорит само небо.
Он заметил, что кто-то прошел через сад и остановился рядом, но не
повернулся взглянуть, кто это, поскольку на холме, где стояли деревья,
что-то было неладно. Невзирая на всю красоту и мощь, там было нечто
неправильное, и если бы удалось это исправить, то музыка сделалась бы
совершенной.
Езекия протянул руку и осторожно поправил повязку на щеке юноши.
- Теперь вы себя хорошо чувствуете? - спросил он. - Вам лучше?
- Это замечательно, - ответил тот, - но что-то не так.
- Все как положено, - сказал Езекия. - Мы вас перевязали, согрели,
накормили, и теперь с вами все в порядке.
- Да не со мной. С деревьями.
- Они играют хорошо, - возразил Езекия. - Редко бывало лучше. И это
одна из старых композиций, не экспериментальная...
- В них есть какой-то недуг.
- Некоторые деревья уже состарились и умирают, - сказал Езекия. -
Может быть, они играют несовершенно, не так, как в былые дни, но все равно
хорошо. И там есть молодые побеги, которые еще не приобрели сноровки.
- Почему им никто не поможет?
- Им невозможно помочь. А если и возможно, никто не знает как. Все на
свете старится и умирает, вы - от старости, я - от ржавчины. Это не земные
деревья. Их много веков назад принес один из тех, кто путешествует к
звездам.
И вот опять, подумал молодой человек, говорят о путешествии к
звездам. Охотники на буйволов рассказывали, что есть мужчины и женщины,
которые отправляются к звездам, и сегодня утром об этом упомянула девушка,
с которой он говорил. Девушка-то должна знать - ведь она может
разговаривать с деревьями. Интересно, подумал он, говорила ли она
когда-нибудь с призрачными деревьями на холме?
Она может говорить с деревьями, а он может убивать медведей - и
неожиданно в памяти всплыл тот миг, когда в балке поднялся на дыбы тот
последний медведь, бывший к нему слишком близко. Но теперь, по какой-то
странной причине, это был совсем не медведь, а деревья на холме, и туг
произошло то же, что случилось с медведем, появилось то же чувство, будто
он выходит из собственного тела и с чем-то соприкасается. Но с чем? С
медведем? С деревьями?
Затем все исчезло, и он опять находился в своем теле, и пропало то,
что было неладно с деревьями, и все стало правильно и хорошо. Музыка
наполняла собою мир и гремела под небесами.
Езекия сказал:
- Вы, несомненно, ошибаетесь насчет деревьев. В них не может быть
никакого недуга. Мне кажется, именно сейчас они играют как никогда.
13
Ночью Джейсон проснулся и снова заснуть уже не смог. Он знал, что не
тело его пренебрегает сном; это его ум, переполненный думами и дурными
предчувствиями, отказывался отдыхать.
В конце концов он встал и начал одеваться.
- Что такое, Джейсон? - спросила Марта со своей кровати.
- Не спится, - ответил он. - Пойду пройдусь.
- Надень плащ. Ветер ночью холодный. И постарайся не беспокоиться.
Все образуется, все будет хорошо.
Спускаясь по лестнице, он подумал о том, что она неправа и знает, что
неправа; она сказала так лишь затем, чтобы его подбодрить. Ничего не
образуется, не будет хорошо. Стоит Людям вернуться на Землю, и жизнь
непременно изменится, она уже никогда не будет такой, как прежде.
Когда он вышел во внутренний дворик, из-за угла кухни, пошатываясь,
показался старый Баусер. Не было видно ни молодого пса, который обычно
сопровождал его на прогулках, ни остальных собак. Либо они где-то спали,
либо отправились охотиться на енота, а может быть, учуяли мышей в
кукурузных снопах. Ночь была тиха и прохладна, и исполнена чувства
одновременно холодного и печального. На западе, над темной массой
поросшего лесом утеса на другом берегу Миссисипи, висел тонкий месяц. В
воздухе стоял слабый запах опавших листьев.
Джейсон пошел по тропинке, ведущей к оконечности мыса над слиянием
рек Старый пес увязался за ним. Месяц светил совсем тускло, хотя, сказал
себе Джейсон, свет особо и не нужен. Он столько раз ходил этой тропинкой,
что нашел бы ее даже в темноте.
Земля спокойна, подумал он, не только здесь, но повсюду. Спокойна и
отдыхает после бурных столетий, когда человек вырубал деревья, вырывал из
ее недр минералы, распахивал прерии, строил дома на ее широких просторах и
вылавливал рыбу в ее водах. Неужели после этого краткого отдыха все
начнется сначала? Направляющийся к Земле корабль послан лишь для
