вполне может обойтись вообще безо всяких часов. С улицы в комнату
пробирались приглушенные звуки - скорбное мычание коровы, пасшейся
вдалеке, близкий собачий лай, заполошное кудахтанье курицы. Музыкальные
деревья по-прежнему молчали: они начнут настраиваться только ближе к
вечеру. Хотелось бы знать, подумал он, будут ли они сегодня исполнять
какую-нибудь новую композицию. В последнее время их было очень много. Если
так, то он надеялся, что это будет не одна из тех экспериментальных пьес,
которыми они с недавних пор увлеклись. Так много других композиций,
которые они могут исполнять, старых и любимых, однако нет никакого смысла
в том, что они делают. Похоже, сказал он себе, их музыка стала ухудшаться
в последние несколько лет, с тех пор как два самых старых дерева начали
умирать. Ветки у них начали сохнуть и обламываться, и с каждой весной
листва их как будто становится все реже. Правда, в роще выросли молодые
побеги. И в этом-то, возможно, и было дело. Джейсон поднял руку и
обеспокоенно пригладил пальцем усы. В тысячный раз он пожалел, что понятия
не имеет о том, как ухаживать за деревьями. Он, разумеется, читал
кое-какие книги, но не нашел ничего, что могло бы как-то помочь. Но даже
если бы и нашел, то нет никакой уверенности, что уход за музыкальными
деревьями, такой же как за земными, принесет желаемый результат.
Он обернулся, услышав тихие шаги. Их робот Тэтчер входил в дверь.
- Что такое, Тэтчер?
- Пришел мистер Гораций Красное Облако, сэр.
- Но Гораций на севере. В стране дикого риса.
- Похоже, сэр, что племя перекочевало. Они стоят лагерем ниже по
реке, как раньше. Они собираются восстановить старые поля и следующей
весной их засеять.
- Ты разговаривал с ним?
- Сэр, - сказал Тэтчер, - он старый знакомый, естественно, мы,
немного потолковали. Он принес мешок риса.
- Надеюсь, Тэтчер, ты его поблагодарил.
- Разумеется, поблагодарил, сэр.
- Тебе следовало привести его сюда.
- Он сказал, что не хочет мешать вам, сэр, в том случае, если вы
заняты.
- Я никогда по-настоящему не занят. Ты это прекрасно знаешь.
- Тогда, - сказал Тэтчер, - я попрошу его войти.
Джейсон поднялся, обошел стол и остановился подле него, ожидая своего
друга. Как давно это было, подумал он, - года четыре или пять назад...
пять, никак не меньше. Он тогда пришел в лагерь попрощаться, и после того,
как индейцы расселись в каноэ и отплыли, он долго стоял на засыпанном
галькой берегу и смотрел, как длинная вереница лодок быстро поднимается
вверх по реке, как вспыхивают на солнце мокрые лопасти весел.
Красное Облако был одного возраста с Джейсоном, но выглядел моложе.
Когда он вошел и двинулся по ковру через комнату, походка его была упруга,
как у юноши. В черных волосах не было и намека на седину; ровно посередине
их разделял пробор, и двумя тяжелыми косами они спадали по плечам на
грудь. Лицо обветренное, но совершенно без морщин, за исключением
крошечной сеточки у глаз. Он был одет в рубашку и гетры из оленьей кожи,
на ногах - мокасины. Рука, которую он протянул Джейсону, была крупная,
огрубевшая, с короткими, толстыми пальцами.
- Много времени прошло, Гораций, - сказал Джейсон. - Я рад тебя
видеть.
- Ты единственный, - отвечал Красное Облако, - кто по-прежнему зовет
меня Гораций.
- Хорошо, тогда что, мне называть тебя вождем? Или Облаком? Или,
может, Красным?
Красное Облако усмехнулся:
- В твоих устах, Джейсон, Гораций звучит замечательно. Мы с тобой
вместе были молоды. Ты, конечно, помнишь. И это имя напоминает те времена,
когда мы вдвоем бродили по лесам. Мы сделали себе надрезы на запястьях и
соединили их, чтобы наша кровь смешалась. Или, по крайней мере, мы думали,
что она смешается. Я в том сильно сомневаюсь. Однако это совершенно
неважно. Важнее всего был символизм.
- Я помню, - сказал Джейсон. - Помню тот первый день, когда твое
племя спустилось выродках по реке, и вы увидели, что у нас из трубы идет
дым. Вы все, вся ваша братия, дружно ринулись вверх по склону узнать, что
тут такое, и тогда впервые и вы, и живущие в этом доме люди узнали, что
они не одни на свете, что остался кто-то еще.
- Мы разожгли на поляне большие костры, - продолжал Красное Облако, -
забили быка или двух и устроили празднество. Мы взялись за руки и плясали
вокруг костров с криками и пением. Твой дед, светлая ему память, выкатил
бочонок виски, и мы все довольно сильно напились.
- Тогда-то мы с тобой впервые и встретились, - сказал Джейсон. - Два
молодых побега, желавшие показать себя миру - да только никого не было,
чтобы на них посмотреть. Мы понравились друг другу сразу же. Мы вместе
охотились, ловили рыбу, бродили по холмам. И бегали за девушками.
- И, насколько мне помнится, некоторых поймали, - произнес Красное
Облако.
- Их было нетрудно поймать, - ответил Джейсон.
Они постояли, молча глядя друг на друга, затем Джейсон сказал:
- Присядем. Нам нужно о многом поговорить.
Красное Облако сел в кресло, Джейсон взял другое и развернул его так,
чтобы видеть лицо своего друга.
- Сколько времени прошло? - спросил он.
- Шесть лет.
- Вы только что прибыли?
- Неделю назад, - сказал Красное Облако. - Мы покинули северные
земли, собрав урожай дикого риса. Мы не торопились. Останавливались, если
находили хорошее место для лагеря, бездельничали и охотились. Несколько
наших молодых людей отвели лошадей к западу от реки, они останутся там,
пока лед не окрепнет настолько, чтобы можно было перейти. Похоже, когда
станет холоднее, мы перейдем на другой берег и будем охотиться на буйволов
и дикий скот и заготовлять мясо на зиму. Вчера ночью явился гонец и
сказал, что в прериях их очень много.
Джейсон нахмурился:
- Ты говоришь, неделю. Тебе не следовало ждать так долго. Если тебе
самому было некогда, послал бы гонца. Я бы пришел тебя повидать.
- Время бежит быстро. Было много дел. Мы пытаемся привести в порядок
земли под посевы. Поля сильно заросли. У нас кончилась кукуруза, а мы по
ней изголодались. Пытались выращивать ее там, на севере, но теплое время
года оказалось слишком коротко. Посеяли поздно, а потом ее побило морозом.
Собрали несколько побуревших початков, вот и все.
- У нас есть кукуруза, - сказал Джейсон. - Большой запас, смолота и
готова. Я сегодня же пошлю вам кукурузы. Что еще вам нужно - ветчина,
яйца, мука? У нас есть хорошая пшеничная мука. Гораздо больше того, что
нам требуется. Ткань, если вам надо. Шерсть была хорошая, ткацкий станок
поработал на славу.
- Джейсон, я пришел к тебе не попрошайничать...
- Я знаю. Мы много лет обменивались то одним, то другим. Сколько мяса
и рыбы, да ягод, да прочего вы отправляли нам в прошлом! Тэтчер говорит,
ты принес риса...
- Ладно, - сказал Красное Облако. - Ты не станешь возражать против
мяса буйвола, когда мы закончим охоту?
- Нисколько, - ответил Джейсон.
- А еще лучше, как насчет того, чтобы отправиться на охоту вместе с
нами?
- С превеликим удовольствием.
- Хорошо! Это будет, как в старые времена. Остальные пусть работают,
а мы с тобой будем сидеть у костра, беседовать и есть самые нежные куски.
- Вы живете хорошей жизнью, Гораций.
- Думаю, да. Было так много путей, которые мы могли бы избрать. Мы
могли бы осесть на земле. Поселились бы где-нибудь в хорошем месте, заняли
бы хорошие поля, и засеяли их, и собрали бы себе домашний скот. Мы могли
бы стать хорошими фермерами однако не стали. Мы вернулись к старому образу
жизни. Думаю, мы никогда не были от него очень далеки. Каждый из нас в
глубине души мечтал о нем снова и снова. Нас тянуло обратно. Мы слышали
зов. Наши предки вели такую жизнь тысячи лет. А мы всего несколько сотен
лет жили той жизнью, которую установил белый человек, и это были далеко не
лучшие годы. Мы так и не приспособились, мы не смогли. Мы с облегчением
все это бросили и вернулись к цветам, деревьям, облакам, к временам года и
любой погоде, к бегущей воде, к обитателям лесов и прерий - чтобы снова
сделать их частью себя, более, чем когда-либо раньше. Мы кое-чему
научились от белых людей, мы не можем этого отрицать - и были бы глупцами,
если б не научились. И мы воспользовались тем, что переняли у белого
человека, чтобы сделать старый образ жизни еще лучше. Иногда я
задумываюсь, правильный ли выбор мы сделали, и затем вижу осенний лист -
один только лист - или слышу журчание бегущего в лесу ручейка, или
чувствую запах леса, и понимаю, что мы не ошиблись. Мы вернулись к земле,
соединились с холмами и потоками, и так оно и должно быть. Именно для
такой жизни мы и были созданы. Вернулись не к старой племенной идее, но к
образу жизни. Сначала мы были сугубо лесным племенем, но сейчас мы уже не
просто лесные жители. Возможно, мы просто индейцы. У племен, живущих на
западных равнинах, мы переняли вигвам из кожи и, в большой степени,
одежду, а также умение обращаться с лошадьми. Однако мы по-прежнему делаем
каноэ из бересты и собираем дикий рис и кленовый сахар. Это хорошая жизнь.
Мы с тобой, дружище, ощутили чувство жизни - я в своем вигваме, ты в этом
каменном доме. Ты ни разу не отправлялся к звездам и, возможно, будешь
счастливее, если никогда и не отправишься. Я полагаю, им там очень
нравится.
- Да, кое-что, - сказал Джейсон. - Много интересного. Возможно, даже
кое-что полезное. Но мы мало чем воспользовались. Мы это видели,
наблюдали, даже изучали, в некоторых случаях поняли, что происходит. Но мы
более не являемся технологической расой. Мы утратили технологию, когда
утратили рабочие руки и знания. Машины сломались, и никто не мог снова их
починить, не было энергии, на которой им работать. Мы не печалимся об этой
утрате, как ты, вероятно, знаешь. Возможно, когда-то, но не теперь. Теперь
мы ее восприняли бы лишь как источник хлопот и беспокойства. Мы
превратились в способных наблюдателей и получаем удовлетворение от наших
наблюдений, и торжествуем, когда удается в чем-то как следует разобраться.
Наша цель - знание, а не использование. Мы не нуждаемся в использовании;
каким-то образом мы поднялись выше его. Мы остаемся спокойными, видя, что
ресурсы лежат невостребованными; нам даже может показаться постыдным
попробовать как-то ими воспользоваться или применить их. И это не только
ресурсы; это идеи и...
- Как много ты помнишь, Джейсон? Из далекого прошлого? Не как наше
племя нашло вас, а все остальное.
- Я помню весьма живо, - ответил Джейсон. - И ты тоже должен. Ты был
молод, как и я, когда это все случилось. Мы оба находились в восприимчивом
возрасте. Это должно было произвести на нас сильнейшее впечатление.
Красное Облако покачал головой:
- Мои воспоминания смутны. Так много всего остального. Я едва
припоминаю иную жизнь, чем та, которой мы живем сейчас.
- Моя память заключена в журнале или во многих журналах, - Джейсон
указал на полку позади стола. - Все записано. Это начал мой дед, лет
пятьдесят спустя после того, как все произошло, и записал, чтобы мы не
забыли, чтобы это не стало мифом. Он описал все, что мог вспомнить из
случившегося, а покончив с этим, и дальше делал регулярные записи. Когда
же он умер, я продолжил работу. Все записано, с того самого дня, как
случилось.
- А когда ты умрешь, - спросил Красное Облако, - кто будет вести
записи?
- Не знаю, - ответил Джейсон.
- Джейсон, есть вещь, о которой я часто думал, но никогда не
спрашивал. Можно я спрошу сейчас?
